Игорь Журавлёв - Фантазм

– А предки? – затаив дыхание, поинтересовался Егор.

– Они с работы только к шести подойдут.

Егор взглянул на часы – еще и двух не было, времени море. И он пошёл за Ольгой по темному после улицы коридору, привыкая глазами к тусклому свету лампочки. Но вот и нужная квартира под номером четыре. Дважды провернулся ключ и мучимый сладостными предчувствиями Егор вступил на доселе запретную для него территорию.

Решение пригласить Соколова в квартиру Ольга приняла не то, чтобы спонтанно. Она еще с утра предполагала такой вариант развития событий, а потому, как только родители ушли на работу, соскочила с кровати и стала лихорадочно наводить чистоту в квартире. Даже на первый урок опоздала, что для нее было случаем исключительным. Поэтому и классная, чей предмет стоял первым в расписании, удивленно поглядела на нее, но выговаривать не стала, резонно предположив, что если уж Лаврентьева опоздала, значит, у нее точно была на то веская причина.

Ага, подумала Ольга, знала бы Валентина Николаевна, что причиной той было наведение лоска в доме перед предполагаемым визитом ухажера, ещё не известно, промолчала бы она или нет. Их классная славилась своим острым языком и Ольга знала, что, Егора она уже вовсю и при всех называла "зятьком", намекая на то, что у него роман с ученицей её класса. Химию-то она и восьмиклассникам преподавала. Правда, классная была человеком хоть и любящим пошутить, но не злым, и шутки у нее всегда были добрые и смешные.

Но все же, до самого последнего момента Ольга колебалась: пригласить или нет? Даже уже когда зашли в подъезд, она не думала, что скажет в следующий момент. И только услышав собственный голос, приглашавший Егора выпить чаю, успокоилась. Так с нею было часто: она волновалась до той секунды, пока решение не было принято. Но сразу после того, как на что-то решалась, действовала смело и напористо. Кто-то скажет – глупо и необдуманно, но это будем точно не мы.

Вот и сейчас, открывая дверь своим ключом, она заранее знала всё, что произойдет дальше, более того – сама всё спланировала, была к этому готова и ждала развития событий с каким-то даже нетерпением и любопытством.

Она не боялась, зная, что всё сможет остановить в любой момент, и не собиралась доводить игру, которую затеяла, до финала. Егор сейчас полностью в ее власти, Ольга очень хорошо это понимала, да и она на собственной территории. Однако от одной только мысли о задуманном она почувствовала как моментально затвердели соски и, касаясь ткани лифчика, вызвали странные ощущения в низу живота, которые она вовсе не назвала бы неприятными. Румянец, конечно, выступил на щеках и жар ударил в голову, но такое с ней уже случалось. Переходный возраст – гормоны словно с цепи сорвались.

Увидев, что он зашел в ее комнату, она крикнула ему, чтобы он не выходил оттуда, пока она не разрешит. А сама быстро скинула школьную форму, прикрываясь дверцей шкафа, и натянула белую блузку с короткими рукавами, круглым воротом и без пуговиц. Так же быстро и не думая, ибо все было продумано и приготовлено заранее, она натянула джинсовую юбку и уставилась на себя в зеркало.

Что сказать? С точки зрения современного читателя, убранство квартирки, конечно, смотрелось бедновато. Но Егор этого не заметил. Повторю, тогда все жили, примерно, одинаково. Он и потом, спустя многие годы после развала СССР, на жалобы о том, как плохо живется в России, неизменно задавал один и тот же вопрос: в сравнении с кем? Потому что это было очень важно, с кем именно сравниваешь. Если сравнивать средний уровень жизни в России и в США или той же Европе, то, наверное, – да, простому народу жить было, в среднем, хуже. Но, кроме Старой Европы и США в мире есть еще огромное количество стран, для аборигенов которых средний уровень жизни в России показался бы недостижимой мечтой. А потому, сравнивая что-то, всегда нужно помнить о том, с чем именно ты сравниваешь и какая есть обратная альтернатива.

Но сейчас Егор, естественно, ничего подобного и в мыслях не держал, как и все советские школьники, он был твердо уверен, что СССР – это навсегда, а впереди ждет коммунизм и ничто иное. Лет, как он прикидывал, через десять – пятнадцать, максимум – двадцать. Ведь двадцать лет в пятнадцатилетнем возрасте – это больше, чем вся твоя уже прожитая жизнь, а потому представляется просто невероятно огромным сроком, за время которого можно построить не только коммунизм, но заодно покорить и всю Галактику. Правда, о чем он не думал, так это о том, что за тот же срок, можно не только всё построить, но и всё прос…, извините, разрушить. Причем, разрушить получится гораздо быстрее, ведь всем известно, что ломать – не строить.

Впрочем, мысли Егора сейчас были заняты совсем другим. В них, сказать по правде, царил полный бардак с присутствием отдельных ноток паники. Он был как в тумане (причем туман этот был не в глазах, а в мозгах) и ожидал, что должно произойти что-то такое, такое… чего ты всегда хочешь, но никогда не ждешь так быстро. Это называется предчувствием, механизм которого неясен и крайне подозрителен.

Он снял обувь и осмотрел сначала Олину комнату. Что это именно ее комната он догадался сразу, тут было трудно ошибиться: письменный стол со склоненной над ним настольной лампой, над которым – полка с книжками и учебниками вперемежку, так же учебники и тетради лежали на столе.

Едва зайдя в комнату, он услышал голос Ольги, которая попросила его не выходить, пока она не разрешит. Прихорашивается, наверное, подумал он и ответил, что все понял и готов ждать.

После чего Егор благоговейно остановив взгляд на узкой кровати с панцирной сеткой – "она здесь спит!". Подошел поближе и принюхался, подобно загулявшему коту, вдыхающему вожделенный запах, источаемый гуляющей кошкой. Здесь везде пахло Олей: ее телом, немножко потом, но не неприятно, скорее – волнующе, ее волосами, немножко – её недорогим парфюмом, запах которого он запомнил навсегда (как выяснится гораздо позже – на всю жизнь). Замерев на какое-то время, он постоял, будто желая пропитаться этими запахами, и лишь после этого, услышав голос любимой, разрешающий войти и словно оторвавший его от важного ритуала, вернулся в "большую" (на самом деле, совсем ненамного большую, чем "маленькая" Ольгина) комнату, в которой спали родители. Где и обнаружил свою возлюбленную, лежащую на диване. Ольга была полностью одета, но уже не в школьную форму, а во что-то белое и голубое, он точно не разглядел, было не до этого, да и какая разница? Хрипотцы в ее голосе как-то сразу стало намного больше, а когда она произнесла, глядя ему в глаза: "Иди сюда!", дыхание у него перехватило и он сделал первый шаг.

Оля взяла подушку из шкафа, кинула ее на валик дивана и легла. Несколько раз сменила позу, наконец, выбрав наиболее, как ей казалось, подходящую: не слишком вызывающую, но с неким намеком. Мужчинам, читающим эти строки, могут показаться смешными ее заботы. Мужчины грубы и прямолинейны, им наплевать на такие тонкости, они видят только лежащую женщину. Но для Ольги поза была важна и это неотъемлемое её право – как ей обставлять для себя первую близость. Ольга её ждала, одновременно желая этой близости и боясь её. Она не хотела, чтобы всё случилось сегодня. Она лишь совсем немножко попробует, как это. Даст ему возможность. Проверит, как далеко он осмелится зайти. А уж воспользуется он этой возможностью или нет, это дело его. Девушка не должна проявлять слишком большую активность. Так это было, по крайней мере, в ее представлении. Главное, контролировать саму себя, не давать себе слишком расслабиться, а то она девушка слабая (об этом Оля подумала со смешком, хоть и несколько нервным, ибо вовсе не считала себя слабой). Но самое главное, она понимала, что всё её тело очень хочет этой близости, хочет почувствовать его ладони на своей коже. И от этих мыслей она непроизвольно сжала ноги, ощутив тепло, разливающееся там, где они сходятся вместе.