Игорь Журавлёв - Фантазм

Вот и эти его "прорывы знания" о самом себе были в чем-то подобны дежавю, будто бы ему на секунду-другую приоткрывалась настоящая правда о том, кто он есть на самом деле.

Он не думал, что это нормально хотя бы потому, что это не было нормально. Ненормальность собственного положения он чувствовал, хотя и не мог объяснить, в чем именно она заключается, пусть даже сам факт этой ненормальности сомнений у него не вызывал.

Иногда с ним случалось, что он очень ярко вспоминал какие-то эпизоды из собственной жизни, про которые он был уверен, что с ним такого никогда не происходило. И тогда он начинал думать, что, возможно, у него было (есть?) несколько жизней. Или даже, что ещё более сложно и непонятно, что он одновременно живет (жил?) в нескольких разных реальностях.

Достаточно твердо о себе он помнил только одну жизнь, которую и считал настоящей. Возможно, лишь по привычке. Ведь, между выражениями "он считал настоящей" и "она была настоящей", или даже – "только она была настоящей" существует большая пропасть, согласитесь.

Он знал (или ему казалось, что он знал), что родился он в небольшом старинном городке, современном райцентре, учился в школе, служил в армии, воевал в Афганистане, закончил пединститут, работал учителем математики в техникуме. Был женат и у них с женой была дочь. Потом они развелись, он спился и последние годы своей жизни бомжевал. Умер он в подвале старого дома, на куче грязного тряпья, которую делил с бомжихой, отзывавшейся на имя Лёля. И умер он, когда ему исполнилось пятьдесят шесть лет от роду в 2020-м году от Рождества Христова.

Это, так сказать, краткое содержание его настоящей (точно настоящей?) жизни. Там было много всего разного, как хорошего, так и плохого. Но по большей части – ни того, ни другого, а обычного серого, что имеют в виду, когда на вопрос "как дела?" отвечают – "ничего". Ничего – оно и есть ничего, как ничего хорошего, так и ничего плохого. Этого ничего было больше всего в его жизни. И потому он часто задавал себе простые вопросы, на которые не было однозначного ответа при наличии самых разнообразных вариантов: зачем я вообще живу, зачем родился, зачем появился на этот свет, какой в этом вообще смысл? Впрочем, он помнил, что в последние годы своей той жизни, он отвечал на этот вопрос как в том анекдоте про ответы буддизма на главные русские вопросы: "Кто виноват? – Никто. Что делать? – Ничего".

Вот так и он под конец своей жизни был убежден в том, что не было никакого смысла ни в его рождении, ни в его жизни. Просто случайность, погрешность, не имеющая значения в масштабах бытия Вселенной. Правда, немного хорошего он помнил и из той жизни, больше всего, наверное, смех маленькой дочери. Но так же помнил и то, что за время своего бомжевания он постепенно стал сомневаться, что всё это хорошее было именно с ним. Ему казалось, что это просто рассказы, которые он слышал от других людей или прочитал в забытой книжке или даже просто выдумал, но которые потом запутанная алкоголем память стала воспринимать как реальные эпизоды его собственной жизни. В такие минуты он думал, что он всегда был бомжом, всегда жил в подвале и всегда был уже взрослым, даже можно сказать, престарелым мужчиной.

И даже в материальности своей подружки по подвалу Лёли он со временем стал сомневаться. Точнее, он никак не мог решить для себя, она на самом деле существует или это просто его собственный глюк? В пользу последнего говорил тот факт, что Лёлю никто из его знакомых никогда не видел. Иногда он пытался разрешить это противоречие, но чаще просто мысленно махал на всё это рукой. И действительно, какая разница, если ты разницы не видишь? Вполне вероятно, что в последние годы своей жизни он сошёл с ума, что было вовсе не удивительно, учитывая, что трезвым он был всё-таки реже, чем пьяным. Можно даже сказать: намного реже. Так что Лёля, вполне вероятно, была лишь банальной "белочкой" с красивым латинским именем Delirium tremens, чего он тогда уже различить не мог совершенно. Да и не хотел, если честно, Лёля его вполне устраивала и окажись она и правда "белочкой", он бы очень расстроился.

Алкоголь убивает, все слышали об этом правда? Но кто-нибудь думал о том, почему очень многие люди употребляют алкоголь, но вовсе не все становятся алкоголиками? А есть ещё и такие, кто вообще алкоголь терпеть не может. Да, нам всё это объясняют плохой наследственностью, генетической предрасположенностью и прочими мудреными словечками. А он вот думал, что это просто судьба. Судьба у всех разная, но все судьбы объединяет одно правило – их нельзя изменить. Индуисты называют это кармой, то есть, таким безальтернативным следствием предыдущей жизни.

Мы, люди, конечно, иногда думаем о судьбе, хотя многим больше нравится лозунг о том, что судьба человека находится в его собственных руках. А что, если это не совсем так? Или даже совсем не так? Что, если всё предопределено заранее и вовсе не нами? Что, если это вообще что-то вроде программы компьютерного персонажа?

О, конечно, это очень современное объяснение, еще пару-тройку десятилетий назад люди так не думали, ибо не было у нас персональных компьютеров, а уж тем более компьютерных игр. Но когда они у нас появились, когда мы получили представление о новом виде реальности – виртуальной, когда узнали, что вот у этого вида реальности точно есть творец (творцы), что она точно не появилась путем случайной эволюции математических символов – единиц и нолей, но есть те, кто пишут программы (судьбы) для каждого игрового персонажа. Мы это знаем совершенно точно. А если так, то почему бы не быть тому (тем?), кто пишет наши судьбы, которые на самом деле всего лишь программы, всего лишь единицы и ноли на чьем-то экране? И когда программа написана и запушена, то персонаж компьютерной игры не может изнутри игры изменить эту программу. И не может даже понять, что это лишь программа. Это можно сделать только извне.

И Егор думал о том, кто написал программу для него? Безымянный программист настоящей реальности, иначе называемый Богом? Если это так, то нет никакого смысла винить хоть кого-то за то, что он такой, какой есть. Просто потому, что он не может изменить свою программу-судьбу. Он был написан как персонаж-алкоголик, точно так же, как и многие другие персонажи нашей (виртуальной?) реальности.

А еще, когда он, в соответствии со своей персональной программой превратился в алкаша и бомжа, иногда ему хотелось резко, очень резко, насколько только можно быстро, обернуться назад. Но он всегда очень боялся это делать, подсознательно ожидая увидеть там ничто – пустоту и темноту, из которой постепенно будут проявляться детали деревьев и зданий. Многие, наверное, помнят те первые компьютерные игры на первых компах со смешным сейчас объемом оперативной памяти. Помните, как это было? Ты резко сдвигаешь руку с мышью в сторону, за пределы прорисованной картинки, а там – ничего, вообще ничего. И лишь через секунду из этого ничего проступают детали нарисованного компьютерного мира. Тугодумные первые компьютеры просто не успевали за движением мыши – не хватало объема памяти, ведь нет никакого смысла показывать то, на что не смотрит сейчас игрок. Просто некому показывать, нет никого.