Василий Панфилов - Университеты [СИ]

– … у ЮАС прекрасные, – «оговорился» он, даже в такой ситуации продолжая интригу.

– Соглашусь, – охотно закивал Сниман, переглядываясь с приятелями-африканерами, – такая дотошность в начале, и небрежность непосредственных исполнителей после – не в германском характере.

Русские члены делегации поддержали генерала согласным гулом.

– Немчура педантична даже себе во вред, – щурясь от табачного дымка, веско подтвердил коммандер Матвеев, – я их хорошо знаю, сам с под Саратова, десять лет отбатрачил на них. От и до! А это… нет уж, не верю!

– Хотя конешно, – спохватился он, проговаривая на французском с саратовским совершенно акцентом, – люди разные бывают.

«– Англия?» – одной мимикой ухитрился сказать Лепин.

«– Не факт» – отвечаю ему пожатием плеч, и Мишка тоже не смог сказать ничего конкретного.

– Разве что говор не вполне парижский, – неуверенно сказал он, – но не поручусь. Оба говорили на французском, и бойко, но будто это неродной их язык.

– Хм… – Лепин зажевал ус, переглядываясь с комиссаром, – хотелось бы сказать, что Англия, но во Франции полно диалектов, и для многих наших граждан французский язык не вполне… хм, родной. Набрать местную шваль, а тем более шваль приблудную, мог кто угодно.

– Итак, месье… – мягко подхватил инициативу комиссар, – поведение девицы в кафе не вызвало никаких подозрений?

– Никаких, – сдержанно кивнул брат, – несмотря на весь романти́к, я бы заметил, если бы мне попробовали подсыпать что-то в кофе. Единственное, вкус пирожного показался непривычным и излишне ярким, но я не так часто их ем, так что судить не возьмусь.

– Как интересно… – задумчиво сказал комиссар, – простите, месье! Очень уж интрига выходит дорогой! Для вашего отравления хватило бы и подкупленного официанта, но неизвестные нам похитители обставили дело много тоньше и надёжней, что не может не впечатлять!

– Размах, – кривовато улыбнулся брат.

– Верно! – жизнерадостно улыбнулся комиссар, – Кхм… простите. А дальше…

– … снижение критичности, – без эмоций продолжил Мишка, – и острый приступ сатириазиса [57] Сатириазис – это патологическое состояние, характеризующееся чувством постоянного полового неудовлетворения у мужчин и безудержного стремления к половым сношениям. , так что предложение проехать к ней показалось вполне естественным.

Он весьма сухо рассказал о своём пробуждении и сопровождающих его эффектах.

«– Надо бы кровь на анализ взять» – мелькнуло у меня, да и не задержалось в голове.

– Кровь? – удивился Лепин, переглядываясь с комиссаром, – А ведь и в самом деле! Очевидная, казалось бы… Бертран! Да, быстро… и пусть всё оборудование захватит! В самом-то деле!

– … да, пластырем телесного цвета пилка… – врал зачем-то Мишка, – не нашли при обыске.

«– А… ну да, ну да… хороший козырь в рукаве не помешает! Нитка, ну надо же! И чорт его знает, как в голове всплыло и зачем рассказывал, а вишь ты, пригодилось!»

Блуждания свои по катакомбам Мишка описал без особых эмоций, и только при рассказе об оссуарии [58] Оссуа́рий (лат. ossuarium от os «кость», род.п. ossis) – ящик, урна, колодец, место или же здание для хранения скелетированных останков. В русском языке существует синоним этого слова – ко́стница. Существовали или существуют у зороастрийцев, иудеев… чувства копьём пробили броню его сдержанности.

– Никогда этого хруста не забуду, – криво улыбнулся Мишка, идя пятнами, – как я по костям…

Все нам стало не по себе, а несколько человек, равно как африканеров, так и французов, забормотали тихохонько молитвы.

– Помогли, – убеждённо сказал молчавший доселе Санька, сбиваясь на русский, – не простые косточки… я чай, догадаться вот так вот стену ковырнуть, это тебя Бог надоумил.

К изрядному моей досаде и Мишкиному смущению, религиозная составляющая события захватила большинство присутствующих, едва не превратившись в занятие по богословию. Сошлись, однако же на том, что – да, элемент чуда в этом точно есть…

– … тем более, ты именно через костницу в посещаемые коридоры и выбрался, – подытожил Санька.

– Ну… да, – вздохнул Пономарёнок, – а всё равно… хруст этот под башмаками…

… и улыбнулся бледно.

К вечеру ближе, когда все допросы и анализы закончились, даны интервью репортёрам, а я успел съездить и вернуться из посольства, Мишка отживел мал-мала, перестав напоминать скверно сделанную марионетку. С отвращением отказываясь от мяса, он зажирал пережитое сдобой и фруктами, запивая сладченным чаем.

С нами он мог не показывать себя статуей самого себя, и я даже не знаю, как он продержался эти несколько часов! Особенно когда репортёры… вот уж точно, шакалы пера! Вопросики некоторые не на грани, а за гранью.

Ничего, запомнил, и… ответочка прилетит. Без криминала, а так… кого пригласить на мероприятие, а кому – зась! Не газете, а персонально. Падле!

– Минимум по трое теперь ходим, – постановил я, – а то очень уж…

– Когда нам ту записку принесли, – тихо сказал Санька, – ну… што тебя похитили и такое всё, я… мы чуть с ума не спятили. Там, в Африке, проще. Понятно, кто друг, а кто враг. А здесь… вот так вот, в кафе?

– И знаете, – он обвёл нас взглядом, – мне это очень… очень не нравится! Я не я буду… а ответить – надо! И очень…

Сжав костистый кулак добела, Чиж замолк, и только подрагивающая верхняя губа выдавала волнение. Такое себе… медоедовское!

– Будем искать, – соглашаюсь с ним, – полиция, это одно, а если подключить наши деньги и поднять апашей, совсем другое! Это ведь уже не криминал, братцы, а политика… так што не будут прикрывать своих, тем более – деньги! А потом уже – да! Художественная резня. Кто бы они ни были!

– Ночь не спал, – с утра сказал Мишка, размешивая кофе, – всё думал… Да не смотрите так! Как… не знаю на кого! Жив, здоров, а остальное… Кхм! Так о чём это я? Ах да… Искать их можно, и я бы даже сказал – нужно. Не месть даже, а просто – штоб неповадно. Государство у нас молодое, и поставить себя надо сразу – ух! Чтоб даже думать не в тут сторону боялись!

– Намажь и мне круассан… – буднично прервался он, – ага, спасибочки!

Кусанув выпечку, он замычал блаженно, двигая челюстями и закатывая глаза.

– Поставить себя, эт святое… – Мишка шумно сёрбнул кофе, – но под эту сурдинку можно и в катакомбах полазать, а?

– Та-ак… – отставив кружку, намазываю ему маслом ещё один круассан, – ты ешь, ешь! Хорошие мысли тебе под еду приходят, правильные!

– Я што-то не понял, – захлопал глазами Адамусь.

– Катакомбы, – снисходительно пояснил Санька, – это такой лабиринт, в котором можно заблудиться, а можно…

– … наделать тайников, – закончил за него Пономарёнок, – на будущее! Оружие, деньги… да всё! Сейчас это как само-собой… понимаешь? От нас ничего серьёзного не ждут, а думают, што мы просто мстюки такие, шебутные. Спать не можем, дай самим по подземельям побегать!