Василий Панфилов - Университеты [СИ]

… и улыбаюсь, улыбаюсь, улыбаюсь…

Фотографии одиночные и групповые, и надо ведь не просто стоять и улыбаться, а говорить не слишком дежурными фразами, играть мимикой, быть если не остроумным, то как минимум – приятным в общении. И так – неделю!

«– Сегодня только четвёртое октября», – и до тошноты! Но улыбаюсь! Терплю.

… распорядитель говорит что-то, и я только реакции гостей понимаю, что пришла пора рассаживаться за столы. Оживлённо беседуя, народ начал рассаживаться.

– … месье президент, – бормочу этикетно, – какая честь для меня…

– Ну что вы, Георг, – улыбается тот, – вы Рыцарь Неба, а я всего лишь слуга народа…

Обменявшись комплиментами, усаживаемся наконец. Благо, Лубе меня представляли, хотя по сути и на бегу. Робости никакой, слишком я для этого устал. Ну, президент Франции, министры, генералитет…

… и я понимаю, что будет разговор. Именно сейчас, пока я устал и на взводе. По душа́м.

Дежавю…

– Нет, нет и ещё раз нет! – в такт своим словам луплю по подлокотнику кресла, обтянутого телячьей кожей. Спорим жарко, до хрипоты, до пота, сорванных галстуков и полного чинонепочитания.

За две недели, минувшие с того достопамятного разговора с президентом Франции на банкете, утекло немало воды. Привык уже к присутственным физиономиям [71] Здесь – отсылка на «присутственные места» – государственные учреждения в Российской империи, а также помещения, им занимаемые (приёмная, канцелярия). оппонентов, но нет-нет, приходится напоминать себе, что и я отныне – лицо официальное, отчасти даже – избыточно официальное.

Спорим в министерских кабинетах, в гостиных Жокей-клуба, в Генеральном штабе и на производстве. Закладывается основа Воздушного Флота Франции, его стратегия на десятилетия, и я – у истоков.

До оторопи, до дрожи… а деваться некуда, союзники! Слишком много у нас завязано на Францию, и потому играем настолько честно, насколько это вообще возможно в заведомо шулерской игре.

Правда, только правда и ничего, кроме правды! Но…

… не вся, и непременно – под нужными углами. Нужными нам.

– … ещё раз повторяю, – надрываю голос, ёрзая затёкшей ногой по драгоценному персидскому ковру, устилающему пол из английского дуба, – я в принципе не против экспериментов в авиации, я против того, чтобы проводить их за государственный счёт! Имеющийся у нас «Феникс» на ближайшие годы полностью удовлетворяет нужды армии…

– Не согласен, месье коммандер! – привстав в кресле, перебивает меня молодой военный инженер в звании капитана, один из свиты Вильбуа-Марейля и имеющий репутацию «дарования», – При всех своих достоинствах, «Фениксы» не являются венцом эволюции!

Голос его подрагивает от эмоций, глаза горят, нафабренные усы в радзыбку… чисто кошак перед дракой!

– Я и не утверждаю этого! – вздёрнув подбородок, парирую хлёсткую фразу, и отмечаю машинально, что члены Жокей-клуба, где проходит этот разговор, относятся к нашему спору, как к спортивному состязанию, икажется даже, делают ставки, – Я говорю лишь, что на ближайшие годы эта конструкция достаточна для имеющихся нужд. Не экспериментировать, а отлаживать технологии, удешевляя и упрощая производство, и совершенствую уже имеющуюся модель! Учить рабочих, инженеров и технологов, наконец – отработать взаимодействие с армией…

Прерываю речь, отпивая воды из стоящего рядом стакана.

– … и лишь потом, – чуть подаюсь вперёд и приглушаю голос до оттенков доверительности, – собрав воедино данные, идти в нужно направлении. Эксперименты сами по себе бессмысленны! Не экспериментировать «вообще», а подстраиваться под конкретные запросы армии, почтового ведомства, жандармерии и пожарных.

Вильбуа-Марейль – арбитр в этом споре, хотя и пристрастный. Внушительный пакет акций авиационного завода в Ле-Бурже, приобретённый без особой огласки, через третьи руки и на третьих лиц – с одной стороны…

… и служебные обязанности человека, отвечающего за авиацию Франции. Коррупция… как много в этом слове [72] Здесь – отсылочка на: Москва… как много в этом звуке Для сердца русского слилось! Как много в нем отозвалось! Пушкин А. С. «Евгений Онегин» …

Не менее пристрастны члены Жокей-клуба, в коллективной собственности которых порядка шестидесяти процентов акций. Казалось бы, они должны обеими руками держаться за проверенные технологии «Феникса», но…

… есть нюансы. Авиация сейчас – тема номер один в разговорах, и можно… о, как много всего…

Сладко сжимаются сердца взяточников и казнокрадов. Плямкают губами во сне бюрократы, предвидя расширение и углубление штатов. Военные грезят о чинах и орденах за…

… внедрение…

… освоение…

… прочее…

Всего и вся не понимает никто, но все твёрдо знают – денег в этой отрасли в ближайшее время будет много. Нет, не так… МНОГО!

Удачная конструкция, и изобретатель оной будет немедля увенчан лавровым венком и вечной славой на ближайшие год-два, а бенефициары получат своё, будь то деньги, политическое влияние или нечто иное.

Не слишком удачная… что ж, неудачи естественны, ведь сейчас Заря Авиации! Не ошибается только тот, кто ничего не делает! А деньги…

… списать, и если они государственные – легко! Особенно если ты – при власти, или и есть – Власть!

– … создание школы, месье! – я уже ощутимо похрипываю, – Детей нужно научить сперва читать, писать и четырём действия арифметики! Только потом им можно рассказывать об отрицательных числах и геометрии Лобачевского!

– Возражаю! – капитан отметает мои слова, не успев дослушать, – Отказывая изобретателям в субсидиях, мы обрубаем крылья возможным Икарам, кастрируем творческое начало французского народа!

Сравнение… дёргаю щекой, но слушаю инженера, ибо в споре рождается истина… верно?

– Порыв! – рубит воздух француз, и лица слушателей становятся задумчивыми. Хмыкаю, но оспаривать не пытаюсь, ставка французской армии, да и нации в целом на «порыв» стала чем-то фундаментальным в последние годы.

Оспаривать можно тет-а-тет, но не вот так… не поймут. Не захотят. Если уж военная доктрина основывается на «порыве», являясь сугубо наступательной!

– Да, порыв, – с вызовом повторяет капитан, – Я осознаю все недостатки этой стратегии, но нужно же учитывать психологию нации?!

Хмыкаю задумчиво, слегка поддаваясь под напором.

– Представьте… – он обводит взглядом присутствующих, – десятки, а возможно – сотни изобретателей, ринувшихся в авиацию! Да, будут ошибки и провалы, но будут и взлёты!

– Эти взлёты слишком дорого обойдутся государству, – отвечаю негромко.

– Месье коммандер… – капитан смеётся, – простите… я смеюсь не над вами, а над самой ситуацией. Разумеется, дорого! Здесь вы правы, но…