Василий Панфилов - Университеты [СИ]

В сторонке – пустыри с бегающими стаями собак и мутными личностями, тут же – расположившийся с мольбертом художник, старательно не обращающий внимания на грязь бытия. Покосившиеся домишки, гнилые заборы из полуоторванных досок, лужи, экскременты, и нередко – трупы. В основном собак и кошек, но бывает и иначе, притом нередко.

Есть пустыри каменные, зажатые меж домов и заборов. Нет ни травинки, ни скамейки, но есть дети, которым просто негде больше играть. Воробьиными стайками они сидят на камнях или стоят, засунув руки в карманы. Иногда бывает всплеск активности, но ненадолго.

Обветшавшие дома, заселённые так густо, как это только возможно, и из каждого окна, из каждой двери выглядывают скучающие женщины и дети. Редкие деревца, и почти под каждым стоит бездельник, одетый с дешёвым шиком.

Как живут, как выживают…

… становится ясно с наступлением вечера. Монмартр наполняется подвыпившими парижанами, ищущими любви и приключений. Кабаре, ресторанчики, проститутки, развлечения любого толка, что может только предложить нищий квартал, заселённый неразборчивыми людьми.

И мы…

Покружившись по улочкам, я будто нащупал пульс города, и вдохнув парижского воздуха полной грудью, уверенно зашагал в нужном направлении. На кураже!

Нужная вывеска нашлась быстро, на стыке меж районом, избранным для прогулок достопочтенными парижанами, и бедными домишками местных аборигенов. Хмыкнув на слово «Погребок» в названии [73] «Погребки» – объединения поэтов и музыкантов, которые собирались, чтобы вместе пообедать, обменяться новыми песнями и эпиграммами, а затем сообща оплатить трапезу. , я сбежал вниз по неровным ступеням, заляпанным всякой дрянью.

Как и ожидалось, погребок оказался заурядным кабаком, и попытки хозяина облагородить сей приют сутенёров и мелкого жулья, успехом не увенчались. Обычнейший, зауряднейший полутёмный кабак, пропитанный запахами табака, алкоголя и неожиданно – кофе. По запахам судя, не совсем уж тошнотик, и то…

Стилизация под Средневековье не самая удачная, но и не сказать, что вовсе уж из рук вон плоха. Грубая мебель, на стенах относительно качественные копии Рубенса, ну и публика…

… вполне Средневековая, здесь хозяин в точку попал. Одеты вполне современно, но нравы – те самые, с «Город на три дня», кострами инквизиции и холерой.

Покосились, но интересоваться нами не стали. Очень уж уверенно мы выглядим, несмотря на сопляческий вид. Впрочем, здесь таких хватает – сопляков с личным кладбищем как бы не побольше моего.

Посетителей пока немного, и можно чётко различить людей едва ли не случайных от тех, кто едва ли не корнями врос в грязные полы, сросшись с выщербленными липкими столешницами. Такие сидят целыми днями, принося хозяину копеешный доход, и став чем-то вроде предмета мебели.

– «Зелёную фею»! – с хрипотцей приказал я бармену, игнорируя ползущую по его грязному воротнику вошь, и подхватив абсент, отправился в дальний угол, разом став для него невидимкой. Достав трубку, набил, и стал курить не взатяг, изображая с Санькой беседу двух «деловых», пуская в ход парижское «арго» ровно так, чтобы обрывки его долетали до соседних столиков. Брат кивал, подавал односложные реплики и пыхал сигарой, вовремя отплёскивая по чуть абсент на пол.

Пару минут спустя ощущение чужих взглядов, сверлящих спину, смазалось, и я немножко расслабился, наблюдая за колоритным окружением. По левую руку от нас сидела потрёпанная жизнью и алкоголем разнополая парочка, чьи мятые лица можно было помещать на плакат о вреде абсента.

Неряшливого вида мужчина с клочковатой бородёнкой и мешками под глазами не обращал ни малейшего внимания на свою несвежую спутницу, сидевшую в алкогольно-наркотической прострации [74] Абсент вызывает галлюцинации. . Женская руина, нестарая ещё, вызывала ощущение какой-то плесневелости и скорого конца, а её скверно заштукатуренный фасад местами облупился, обнажив желтоватую кожу. Впечатление от обоих тягостное, а скорее даже брезгливое.

– Живописная парочка, – задумчиво хмыкнул брат, беззастенчиво делая наброски. Останавливать его не стал, здесь такое поведение – норма.

Покосившись направо, встретился взглядом с сутенёром, чьи нездорово блестящие глаза поведали об употреблении кокаина. Немолодые спутницы его, одетые нарядно и безвкусно, сияли симметричными фонарями и безусловной, какой-то собачьей любовью к своему одутловатому повелителю.

Меряться взглядами с ним не стал, скользнув глазами мимо него, на сём и заглохло. Так и сидели в тупой прострации, делая зарисовки, да изображая всё большую степень опьянения, окружёнными клубами табачного дыма, смешивающегося с нечистым воздухом.

Дневной свет нехотя проникал через маленькие оконца, расположенные под самым потолком. Когда сумерки стали сгущаться, хозяин заведения зажёг несколько ламп на стенах, и неверные тени галюциногенно заплясали в погребке.

– Они, – пхнул меня брат ногой под столом, и я боковым зрением увидал двух относительно благообразных крепких мужчин средних лет, одетых скорее как небогатые мелкие служащие, нежели преступники. Своеобразный типаж их лиц, какой-то международный, с привкусом порта и контрабанды, можно отнести к любой из европейских стран, и ни к одной из них разом.

Рослые, крепкие, потрёпанные жизнью, морями и тюрьмами, выглядели мужчины опасными и…

… насквозь знакомыми. Работаем!

– Тих-ха… – шикнул я на брата, шептавшего что-то горячечное. Минуты спустя, поймав взглядом глаза одного из них, кивнул головой еле-еле.

«– Тебя жду» – шепчу одними губами и делаю своеобразную марсельскую распальцовку, чуточку снижая напряг мужчин.

– Ну! – с вызовом сказал тот, приземляясь за наш стол, не выпуская из рук бутылку вина.

– Знакомые знакомых порекомендовали обратиться к тебе, Мотылёк, – расплывчато начал я, соблюдая неписанный этикет профессиональных преступников, говорящих настолько двусмысленно и иносказательно, насколько это вообще возможно.

– Это какие такие знакомые? – сощурился второй, нависая над нами и пытаясь надавить морально, грозно хмуря брылястую морду. Я не поддался, и разговор продолжился, а через несколько минут собеседники наши свято уверились, что преступное сообщество Марселя хорошо мне знакомо, равно как и наоборот. Собственно, так оно и есть, просто заочно.

– … из ранних, – успокоено хмыкнул брыластый, откликающийся на «Винсента», перестав нависать и сев наконец.

Небольшой погребок стал наполняться посетителями, и таясь в разговоре, мы невольно сдвинули головы, сделав беседу доверительней.

– … опытные нужны, – негромко рассказывая я, обозначив себя как посредника между марсельскими «деловыми», у которых возник внеплановый интерес в Париже, – осторожные.