Максим Дынин - Между львом и лилией

Неожиданно в поле его зрения попали Кошмар, Ирокез и двое местных аборигенов, которые несли на каком-то одеяле то ли труп, то ли еще живого человека. Они подошли к группе, опустили свои импровизированные носилки, на поверку оказавшиеся конской попоной. Теперь стало видно, что на них лежит человек в залитом кровью офицерском мундире. Кошмар нашел глазами Хаса и, кивая на британца, сказал:

– Командир, мы тут лимонника нашли, он живой еще. И, судя по всему, офицер.

– А лицо у него знакомое. По крайней мере, у меня такое чувство, что я его где-то видел – добавил Ирокез.

Хас, приподняв бровь, удивленно посмотрел на Магу. Впрочем, причин сомневаться в его словах не было. Мага, закончивший академию ФСО по связистской специальности и запоминавший влет большие группы цифр, отличался очень хорошей памятью. Хас подошел к попоне и посмотрел на раненого. Туда же подошли Рустам и Леня, а куда вскоре подтянулась и вся группа. Хас всматривался в человека, а потом пожал плечами и посмотрел на Руссо с Удавом:

– Действительно, лицо вроде знакомое. Но этого человека я точно никогда не видел вживую. Может быть, на портрете или на плакате.

Он повернулся к Дарту и сказал:

– Макс, осмотри его и окажи помощь. Придет в себя – допросим.

– А, может, показать его нашим янки?

– Точно! Давай, зови их!

Вильсону хватило одного взгляда, чтобы узнать лежащего перед ними человека. Он даже присвистнул от удивления:

– Господа, позвольте вам представить – майор Вашингтон собственной персоной! Именно он командовал отрядом ополченцев, которых отправили уничтожить Аткваначуке.

– Джордж Вашингтон?! – с изумлением воскликнул Макс. – Тот самый??

– А вы что, про него слыхали?! – в свою очередь удивился Вильсон.

– Приходилось, – одними губами улыбнулся Макс и занялся раненым.

В свое время Макс окончил разведфак «Можайки» [60] Можайка – военная инженерно-космическая академия им А.Ф. Можайского в Санкт-Петербурге, сейчас – военный инженерно-космический университет. и довольно сносно разговаривал по-английски. Раненый на мгновение пришел в себя и, вперемежку с требованиями немедленно его отпустить, угрозами, и обещаниями немалого вознаграждения, если его сейчас же доставят в расположение генерала Брэддока, подтвердил, что он действительно является майором Виргинской милиции Джорджем Вашингтоном.

Теперь стало понятно, почему он показался всем знакомым, ведь однодолларовую купюру с его изображением, наверное, видел каждый. Правда, сходства между человеком, лежащим сейчас на больничной койке, и его портретом на банкноте было не так чтобы много, но оно, несомненно, угадывалось.

В связи с этим, Рустам подошел к Хасу, и еще раз уточнил, что делать с пленным. Тот решения не поменял, буркнув, что, дескать, сначала надо выжать его, как мочалку, в плане информации, а потом отдать местным. Слишком много индейцев погибло в этой битве. Сам Хас выглядел задумчивым, что Руссо списал на большое количество дел.

Однако Виталик, знавший своего командира еще по Хаулаю, готов был поставить на кон весь свой 1010 [61] 1010 – премия по итогам года, которая дается согласно приказа МО РФ номер 1010. , что задумался Самум по причине того, что увидел дочь погибшего вождя. Корсар, как приличный морской офицер, имевший четыре официальных брака за плечами (это в двадцать восемь-то лет!), и «в каждом порту по жене», добродушно злорадствовал над Хасом, у которого личная жизнь упрямо не клеилась. Сейчас он придумывал различные подначки, которыми вечером собирался засыпать Самума. Беззлобный глум был правилом группы, введенным самим Хасом…

13 июня 1754 года. Деревня Аткваначуке.

Капитан-лейтенант Станислав Анопко, позывной «Апач».

Как любой моряк, Стас был раздолбаем. Как любой подводник, а закончил он минно-торпедный факультет питерского подплава [62] Высшее военно-морское училище подводного плавания им. Ленинского Комсомола в 1998 году, в связи с так называемой оптимизацией военно-учебных заведений, было объединено с Высшим военно-морским училищем имени М. В. Фрунзе, и получило название Санкт-Петербургский военно-морской институт.. , Стас был скрытым, а иногда и не скрытым алкоголиком. В мирной жизни любивший «оседлать синего дельфина» [63] Крепко выпить. и приносивший кучу бытовых проблем Хасу своим раздолбайством и поведением, на войне Стас собирался, и был жестким и умным профессионалом, не позволявшим себе лишнего.

Стас был младше Хаса по выпуску на три года, но не раз пересекался с ним на соревнованиях, еще когда оба были курсантами. По выпуску Стас попал в Кронштадтский ОСНБ ПДСС, откуда Хас забрал его к себе. От позывного «Хохол», который он бы неминуемо получил за свою чисто украинскую фамилию, Стаса спасла природная смуглота и индейский типаж, который Хас, проживший десяток лет на Дальнем Востоке, называл «чукотским». Оттого Анопко и получил позывной «Апач», а вот кличка «Хохол» в быту за ним осталась.

Сейчас Стас скучал и мучился, ввиду отсутствия алкоголя и вынужденного бездействия, вызванного необходимостью подлечить раненых, заново организоваться, и определиться с вождями и политикой краснокожих. Немного скрашивали вынужденную лень пара пикантных событий, которые произошли в первые один-два дня после прошедшей битвы.

Вероятно, самое неожиданное – это будущий президент США, лежащий у них на больничной койке (точнее, на топчане, покрытом звериными шкурами). Его шансы когда-либо стать президентом в одночасье стали, скажем так, весьма призрачными. Планы Хаса и Руссо в отношение несостоявшегося символа того, что в нашей истории назвали американской демократией, Стасу были известны, и он с ними был целиком и полностью согласен.

Второе же относилось к личной жизни Хаса. Сопровождая труп погибшего вождя «волков» Кагорегаго, Хас столкнулся с его дочь, встречавшую тело отца на пороге полусгоревшего большого дома клана. Высокая для индианки, выше Хаса почти на две головы, с длинными волосами цвета воронова крыла и бронзовой кожей, она сразу зацепила командира. Стас это сразу заметил, да и не только он.

Третье событие тоже было связано с Хасом. Как-то утром один из индейцев увидел его, голого по пояс, обмывавшегося после утренней тренировки у ручья. На Хасе было несколько татуировок, но внимание индейца привлекла одна из них – на левой лопатке, напротив сердца, было набито изображение волка, разрывавшего передними лапами кожу Хаса, словно стремясь из него выскочить. Сам Хас, никогда не делавший ни одной тату просто так, объяснял этого волка наличием альтер-эго, которому он, действительно, время от времени – обычно в бою – давал вырваться наружу.