Максим Дынин - Между львом и лилией

Войны, которые вели ирокезы в XVII веке, получили название «бобровых войн», так как добыча шкурок бобра стала их движущим мотивом. Ирокезы, жившие во внутренних областях Североамериканского континента, примыкающих к северному и восточному берегам озера Онтарио и в верховьях правобережья реки Святого Лаврентия, стремились оттеснить или подчинить себе прибрежные племена, чтобы вступить в контакт с европейскими торговцами пушниной без посредников. Программа-максимум «Лиги пяти наций» – не только торговать мехами, но и сосредоточить в своих руках контроль над всем оборотом пушнины на Северо-Восточном побережье.

В результате непрерывных завоеваний в XVII веке ирокезы подчинили себе огромные территории. Она включала территорию современных штатов Нью-Йорк, Делавэр, Нью-Джерси, Пенсильвания, Мэриленд, большие части штатов Виргиния, Огайо, Кентукки, северную часть штата Теннесси, части штатов Иллинойс, Индиана, Мичиган и прилегающие области Юго-Восточной Канады.

В дальнейшем воинов ирокезов использовали боровшиеся за господство на Североамериканском континенте европейские державы. Ирокезы воевали против французов, сперва на стороне голландцев, а потом англичан. Пока человеческий ресурс вооруженных сил большинства европейских государств в колониях был весьма ограничен, пара тысяч опытных и храбрых воинов «Лиги» никому не были лишними. Британская колониальная администрация подкупала старейшин конфедерации, военные вожди ирокезов получали офицерские чины, жалованье и награды наравне с офицерами-англичанами. Для британцев военная поддержка ирокезов стала решающим фактором в победе над французами и захвате Канады в 1763 году.

Однако после поражения французов ирокезы стали опасны и самим британцам. К тому же две сотни лет непрерывных войн привели к тому, что ирокезы просто деградировали как народ. Они оказались отстраненными от какой бы то ни было созидательной деятельности, не связанной с войной, будь то охота, рыболовство, прикладные ремесла или земледелие.

Положение усугублялось еще и тем, что области, населенные покоренными «Лигой» племенами, были столь обширны, что контроль над ними отнимал у союза ирокезов остатки человеческих ресурсов. Приходилось выделять людей для сбора дани и надзора за покоренными племенами. Сборщиками дани стали могауки, а надсмотрщиками – онейда. После этого можно было объехать все поселения этих племен и не встретить ни одного мужчины старше 12 лет. Фактически «Лига» кормилась за счет дани, собираемой с племен, завоеванных ирокезами, посредничества в торговле пушниной, военной добычи, и за счет выплат британского правительства за военную помощь.

Помимо войны, ирокезы охотно занимались лишь пушной торговлей. В первой половине XVIII века они ежегодно продавали английским торговцам огромное количество меха бобра. Но уже в 50-х годах XVII века, когда поголовье бобров в районе Великих озер резко сократилось, что привело к экологической катастрофе, ирокезы фактически прекратили охотничью заготовку шкур. Мех, который они продавали англичанам, был либо получен в качестве дани, либо по дешевке скуплен во внутренних областях континента, либо добыт грабежом. Сущность ирокезской торговли лучше всего выразил английский миссионер, живший среди ирокезов: «Ружья для врагов, водка для души».

В таких условиях выросло два-три поколения ирокезов, которые не умели ничего, кроме как воевать. В мирное же время они удивительно быстро опускались до состояния спившихся бродяг. Французский путешественник, посетивший земли «Лиги» незадолго до Войны за независимость США, отмечал, что леса Юго-Западней Великих озер переполнены бродячими шайками ирокезских воинов из племен сенека и кайюга с присоединившимися к ним изгоями из других племен. Эти отряды, не подчиняющиеся своим старейшинам, грабили путников и фермы европейцев и терроризировали зависимое от «Лиги» индейское население.

Американцы – потомки «Лиги»?

Канастега – сахем племени онондага – который вел переговоры с колонистами от имени всей «Лиги», посоветовал им присмотреться к устройству политической системы ирокезов и заключить между собой схожий союз. Американские просветители действительно обратили внимание на политическую систему ирокезов. Позже в ходе Американской революции они широко использовали символику «Лиги». Странный порядок избрания президента США представителями штатов с различным количеством выборщиков также был заимствован из опыта ирокезских народов. Ирокезы до сих пор ведут отсчет родства по женской линии. Достаточно, чтобы в роду была хотя бы одна женщина-ирокез, чтобы все ее потомки считались ирокезами. Так, один сахем каюга серьезно заявил, что добрая половина нынешних жителей Нью-Йорка имеют право называть себя частью народа каюга.

19 июня 1754 года. Недалеко от Монокаси. Полдень.

Том Вильсон. Или Робинсон?

– Монокаси, – сказал я, показывая на поселок, видневшийся с холмика. В середине, на единственной площади, находилась кирха с высоким шпилем. Напротив нее – ратуша, а по сторонам – особняки немцев побогаче. Посередине площади даже отсюда виден какой-то помост. А вокруг – сотни две маленьких домиков, далее фермы… Немецкая идиллия на границе того, что еще недавно было индейской территорией.

– А где нам здесь найти Меркеля и его людей? – спросил Хас, рассматривая немецкое поселение в бинокль.

– Им принадлежит северное предместье. Его ферма и особняк ближе всего к нам. А в соседних домах живут его приспешники.

– Понятно. А что там, интересно, за помост на площади? Похоже на эшафот. Это что, плаха?

– Да нет, если они кого-нибудь и захотят казнить, они его повесят. Видите, недалеко от него виселица. Но веревки нет. Скорее всего, кого-нибудь будут пороть плетьми. Видел я такое зимой, нас заставили смотреть. Один из нас получил три удара за плохую работу. Потом у него спина загноилась, работать он больше не смог, и его выгнали.

– А где содержатся приговоренные?

– В подвалах ратуши.

– Ну, что делать, ты сам знаешь. Разведай заодно, что у них за заключенные и за что их решили покалечить.

…Ушли мы из Аткваначуке утром шестнадцатого июня. За первый день и половину второго мы преодолели довольно мало – пришлось сделать изрядный крюк, чтобы не наткнуться на Брэддока либо его передовые дозоры. Порой приходилось продираться сквозь чащобу, ведя коней на поводу.

Часам к двум пополудни на второй день путешествия мы решили, что опасность миновала, и направились к «дороге Брэддока». Она представляла собой просеку в двенадцать футов шириной. Пни спиленных деревьев были, как правило, уже выкорчеваны либо срезаны на высоте примерно в полфута. С этого момента, можно было ехать намного быстрее, но все равно приходилось смотреть под ноги коню. Да и верхом ездили наши русские друзья, если сказать честно, довольно плохо. Потому и двигались мы слишком медленно.