Максим Дынин - Между львом и лилией

Я боялся, что мне не поверят, но тот лишь кивнул и перевел то, что я сказал, на английский. «Ночной кошмар» что-то ему ответил, и Робинсон сказал успокаивающим голосом:

– Про вас нам уже рассказал Меркель. Да и я могу это подтвердить. Я был в той группе, которая получила заказ, хотя сам никого не убивал. Вот, поешьте, – и он поставил передо мной деревянную миску с наваристым мясным супом и дал мне деревянную же ложку. Я, как мог, начал есть – после тюремной баланды, суп показался мне отменным – и не заметил, как провалился в дрёму.

Проснулся я на поляне в лесу, привязанный к серой с яблоками лошади. На лужайке сидели несколько человек, одетых в ту самую странную одежду – но оба глаза у них у всех были абсолютно нормальными. Рядом находились Робинсон, тот самый индеец, и очень красивая молодая девушка в мужском костюме для езды верхом. А вот моих мучителей не было.

– Слава Богу, вы проснулись! – сказал мне Робинсон.

– А что с Клигбайлем? С Меркелем?

– Сии благородные джентльмены, равно как и другие преступники, были повешены в ночи у деревни. Ведь деревня сасквеханноков, уничтожение которой они заказали, это деревня наших друзей. Её действительно уничтожили с большей частью населения. Вот мы и решили «расплатиться» за это с заказчиками.

– А что будет со мной?

– Если вы хотите, мы выделим вам эту самую лошадь, сбрую, винтовку с порохом и пулелейкой, а также еды и немного денег. На первое время вам хватит.

– Скажите, герр Робинсон, – взмолился я, представив, как я окажусь совсем один в негостеприимных лесах на границе между англичанами и индейцами. – Неужто вам не нужен хороший оружейник? Уверяю вас, я, хоть у меня и не было возможности сдать экзамен на мастера, но я знаю и умею всяко поболее большинства из них. Ведь моим учителем был лучший мастер Германии!

Робинсон перевел это «чудищам», те что-то обсудили на том самом странном языке, не похожем не только на немецкий, но и на английский. Потом один из них сказал что-то Робинсону, а тот перевел:

– Мы уходим далеко от насиженных мест, и вам может не понравиться у нас. Но, если вы хотите, то можете идти с нами – хороший оружейник нам всегда пригодится.

– А на каком языке говорят ваши компаньоны? – спросил я, удивив самого себя.

– На русском. Они русские.

– Вы знаете, я хотел отправиться в Россию, но поддался рассказам Клингбайля и поехал с ним в Америку. Сам Господь показал мне мою ошибку! Возьмите меня с собой! Я обещаю вам, что буду служить вам верой и правдой, и согласен на любую кабалу!

После того, как Робинсон перевёл мои слова, один из русских, невысокий человек с небольшой бородкой, подошел ко мне и протянул мне руку. Мое рукопожатие получилось слабым, но тот произнес по-немецки: «Willkommen!» [78] Добро пожаловать!. , после чего добавил что-то на английском. Робинсон перевел:

– Кабалы не будет – наши русские в это не верят. На вашу личную свободу никто не покушается. Но во время всего похода вы должны будете беспрекословно подчиняться командиру – зовут его Хас – и другим русским. Вы согласны?

– Да, – почти закричал я и поклонился, как мог, русскому командиру, отчего у меня зарябило в глазах. Робинсон сказал мне строго:

– А теперь отдыхайте. Пейте бульон – вам нужны силы. И ни о чем не беспокойтесь.

19 июня 1754 года. Медвежьи горы.

Майор Сергей Наумов, позывной «Хазар».

Как же все-таки тяжело бывает с этими индейцами! Сергей даже сплюнул от досады. Вроде адекватные люди, все понимают. Но так зациклены на своих традициях, что переубедить их практически невозможно.

В долину, расположенную среди Медвежьих гор они вчера прибыли, когда было уже хорошо за полдень. Индейцы тут же начали ставить лагерь, а Сергей с парнями начал осматривать долину на предмет ее возможной обороны. Горы здесь были гораздо зеленее, чем на Кавказе и более пологие, скорее сопки, а не горы, разве что все поросло зеленью. Сама долина была довольно ровной, покрытой невысокой густой травой и с периодическими вкраплениями перелесков. А вот от подножия гор и до самых вершин шла густая зеленка, что категорически не нравилось Хазару.

На все просьбы, увещевания и требования выставить посты, индейцы недоуменно пожимали плечами и искренне пытались убедить Сергея, что в этой долине запрещены любые боестолкновения и вообще, это демилитаризованная зона в чистом виде. Рай, а не долина. Сергей, по собственному опыту знавший, что как раз вот в таком раю земном совсем недалеко и до рая небесного, если зевнёшь благодетелей, которые придут тебе помочь туда перебраться, стоял на своём и практически силой вырвал из вождей распоряжение выставить часовых, а также послать разведгруппы по разным направлениям. Часовых-то индейцы выставили, но службу несли из рук вон плохо, не понимая зачем вообще все это надо. А разведгруппы нашли дозор неких других индейцев, то ли сенека, то ли минго в пяти километрах оттуда – причём индейцы сии отошли, как только их обнаружили.

Сергей плюнул ещё раз и расписал дежурство своей подгруппы, включая и себя, не доверяя индейским «зольдатенам». Про себя Сергей ворчал, что если бы индеец-часовой так нёс службу в «сорокпятке» [79] Сорокпятка – одно из жаргонных названий 45 отдельного разведполка спецназа ВДВ, сейчас отдельная гвардейская бригада спецназа ВДВ. , где Сергей начинал группником, то его бы били ногами по голове все, начиная от сержантов-комодов и дембелей, и заканчивая комбатом. Но "здесь вам не тут", и "бить нельзя их, а вот не вникнут, разъяснять." Но поди разъясни, когда английский знают единицы, да и у него он не стопроцентный. Приходилось держать при себе Кузьму в качестве переводчика. Он, кстати, равно как и его сын, Андрей, отреагировал со всей серьёзностью на слова Сергея. Более того, он предложил, что один из них будет всё время бодрствовать вместе с часовыми до прихода основной части группы. Боевая ценность их, положа руку на сердце, была не столь велика, но оба отличались наблюдательностью. А в случае чего они смогли бы передать приказ сасквеханнокам.

Подгруппа расположилась в центре разбитого лагеря, чтобы Сергей имел возможность контролировать периметр и быстро выдвинуться в любом направлении. Сергей ещё раз огляделся по сторонам и пошёл к своему каремату. До его смены оставалось ещё почти два часа, а одно из первых правил разведчика гласит: «нечего делать – спи»…

22 июня 1754 года. Медвежьи горы.

Джонатан Оделл, врач, а теперь и воин.

Три дня назад, мы пришли в это прекрасное место. Ровная долина, по которой протекал прохладный ручей с весьма вкусной водой. Слева и справа от нас – пологие, поросшие сначала кустарником, а затем и высокими тсугами, склоны. Ягоды, грибы, рыба, а из леса индейцы принесли уже двух оленей. И, как и было обещано, мир и спокойствие – как мне объяснил один из индейцев, который немного говорил по-английски, в этих местах белые бывают очень редко, а индейцы свято чтут неписанный закон – в Медвежьих горах даже злейшие враги друг на друга нападать не будут.