Владимир Тимофеев - Три кварка (1982-2012)

Резкое движение помогло, окружающее пространство снова наполнилось звуками. И эти звуки Михаилу Дмитриевичу совсем не понравились.

— Чёрт! Да что же это такое? Да ёлки зелёные, ну как же так? — раздавалось от дальней стены.

Всплёскивающий руками профессор суетился около потерявшей сознание Жанны, пытался тормошить её за плечо, махал перед носом газетой, подносил руку то к лицу, то к груди, видимо, собираясь или шлёпнуть её раз-другой по щеке (как это показывают в фильмах), или расстегнуть блузку (тоже как в фильмах, типа, чтобы дыхание облегчить), однако ни на то, ни на другое пока не решался. И, наверное, правильно делал, поскольку если бы в этот момент дама и вправду очнулась, то такая терапия ей бы, как минимум, не понравилась.

— Шура, в чём дело? Что происходит? — обеспокоенно спросил Смирнов, перемещаясь к месту событий.

— Блин! Да откуда ж мне знать?! — в отчаянии бросил завлаб, отвлёкшись на какое-то время от «реанимационных» действий. — Ну я же предупреждал её, нельзя за черту заходить, а она… А! Да что тут теперь говорить?!

— А ну-ка, подвинься! — скомандовал Михаил Дмитриевич, присаживаясь на корточки перед стулом и беря женщину за запястье. — Мать твою, Шура, да нафига ты её за горло хватаешь?! Плечи ей лучше держи и ладонь под голову, чтоб не упала. Вот, другое дело. А теперь тихо, дай пульс посчитаю.

— Ну что? Как? — взволнованно проговорил профессор через десяток секунд.

— Пульс в норме, дыхание ровное, — ответил Смирнов, поднимаясь и отряхивая колени. — Такое ощущение, что она просто спит.

— Как это спит?! Зачем спит? — изумился профессор, уставившись на «коллегу».

— Не знаю зачем. Это у тебя надо спрашивать, не у меня, — огрызнулся «чекист» и, почесав за ухом, посмотрел в упор на Синицына. — Спирт есть?

— Спирт?! Нафига?!

— Тьфу ты, чёрт! В смысле, нашатырный. Спирт, я спрашиваю, нашатырный здесь есть?

— Эээ, должен быть. Думаю, что… вон там, в шкафу поищи, там ещё аптечки лежат.

— Понятно, — криво усмехнулся Смирнов и пошёл к шкафу искать нашатырь.

Как ни странно, нашёл он его достаточно быстро, после чего, возвратившись, смочил аммиачным раствором тампон из марли и легонечко помахал им перед лицом женщины. Несколько секунд ничего не происходило, а затем, к вящей радости обоих «экспериментаторов», Жанна непроизвольно дёрнулась и вяло взмахнула рукой, пытаясь отстранить от лица источник неприятного запаха.

— Гадость какая, — тихо пробормотала она и… неожиданно рванулась вперёд, словно собираясь кого-то догнать или просто остановить. — Стой! Да стой же!

— Ё-моё! — Михаил Дмитриевич еле успел удержать её от падения.

Лишь после этого женщина открыла глаза и ошарашенно огляделась.

— Чёрт! Чёрт… чёрт… Странно-то как, — помотала она головой, опираясь на удерживающие её руки.

— Жанн, с тобой всё в порядке? — осведомился Синицын, когда она вернулась на стул и, приложив пальцы к вискам, размеренно и глубоко задышала.

— Да. Кажется, да, — ответила Жанна после короткой паузы. — Я в порядке.

— Ну, слава богу, — выдохнул Шурик. — А то я тут чуть инфаркт не схватил, когда ты… ну, того-этого.

— Но ведь не схватил же, — женщина ещё раз вздохнула и, опустив руки, устало посмотрела на держащегося за сердце профессора.

— Ну, вот зачем ты за эту черту заехала? Я же тебе говорил, нельзя сюда, это опасно, — уже более «мирно», но всё же с упрёком в голосе продолжил завлаб.

— Я не нарочно, — слегка качнувшись, дама указала глазами на компьютерный стол. — Просто посмотреть захотелось, что у тебя там за картинки.

— Да ладно врать-то, — не поверил Синицын. — Картинки ей посмотреть захотелось. Фигушки. Ты это всё специально проделала. К Андрею, небось, хотела попасть, в 82-й. Ведь так?

— Ну, хорошо-хорошо, ты прав, — не стала возражать гостья. — Я действительно хотела попасть к Андрею. Думала, что получится.

— И как? Получилось?! — профессор буквально впился глазами в Жанну, моментально забыв обо всём. Затаив дыхание. Ожидая ответа.

Женщина загадочно улыбнулась, обвела взглядом обоих мужчин и, выдержав почти театральную паузу, ответила наконец на вопрос:

— Да. Кажется, получилось…

— Сначала это было похоже на сон, хотя, как я сейчас понимаю, сном это совсем не являлось, — медленно начала Жанна. — Когда эта фигня затрещала, — она махнула рукой сторону установки, — меня словно бы понесло куда-то. Какой-то туман непонятный, молнии, потом радуга на полнеба, а потом — бац! — и уже земля. И солнце светит. А ещё море…

— Море? Какое море? — неподдельно удивился Синицын.

— Обыкновенное, синее, — пожала плечами Жанна. — Знаете, мы с Андреем никогда не были в отпуске в сентябре, только один раз, в 98-м, на Кипре.

Михаил Дмитриевич неожиданно вздрогнул, однако ни Жанна, ни Шурик этого не заметили.

— В этой, как её, в Айя-Напе, — продолжила женщина.

Смирнов вздрогнул ещё раз.

— Так вот. Именно там и тогда я и оказалась в итоге.

— Странно. Очень странно, — почесал затылок завлаб. — Хотя…

Он бросил быстрый взгляд на Смирнова, после чего вновь посмотрел на Жанну: типа, не останавливайся, рассказывай дальше.

— Там всё было настоящее, такое же, как когда-то.

— А Андрей? Он тоже там был?

— Да. Был.

Женщина на несколько секунд замолчала, а её лицо приобрело отстранённо-мечтательное выражение.

— И? — подбодрил учёный.

— Ну, тогда мы с ним, помнится, поругались из-за какого-то пустяка и до самого вечера не разговаривали…

— А что сейчас?

— А сейчас я подумала, ну нафига это всё? Зачем мне на него обижаться? В общем, как только до номера в отеле дошли, так сразу и… ну, это самое, помирились, короче.

После этих слов Жанна вдруг покраснела и отвела глаза.

— Ну, то есть, всё было у нас хорошо, — смущённо добавила она через пару секунд.

Михаил Дмитриевич понятливо хмыкнул, но комментировать ничего не стал. Профессору же лирические отступления были до лампочки, он жаждал, в первую очередь, информации:

— А что потом? Потом-то что было?

— А потом меня опять унесло, — вздохнула рассказчица. — Опять этот дурацкий туман, вспышки… Жалко, что там всё так быстро закончилось. Я бы там ещё побыла, хотя бы часик-другой… В общем, когда всё прошло, я попала в Москву. В старую Москву, если вам интересно.

— А время? Время какое? — не унимался Синицын. — Насколько старую?

— Ту самую, на которую и рассчитывала. Восемьдесят второй год. Не знаю как, но я это сразу же поняла, как только очнулась.

— Место сможешь назвать? — уточнил профессор.

— Конечно. Я тогда на втором курсе училась, а училище наше было на Милашенкова, туда от Савёловского двенадцатый автобус ходил. Ну и обратно, естественно. Так вот, я как раз из автобуса выходила, когда это всё и случилось.