Владимир Тимофеев - Три кварка (1982-2012)

— Ничего странного, — пожал плечами Синицын. — Во-первых, велика вероятность, что 98-й был просто сном, прелюдией, так сказать, к основному прыжку. Во-вторых, путешествовала она не сама по себе, а как бы вслед за тобой. А уж куда ты там усвиста́л и где останавливался по дороге, никому, кроме тебя, неизвестно. В-третьих, не забывай, что Жанна у нас всё-таки женщина и, значит, сознание её соответствует кварку с обратным знаком. Поэтому вполне может быть, что квантование связанных с ней глюонных полей отличается от таких же, но как бы мужских. Ну и, наконец, в-четвёртых… давайте-ка я вам сейчас кое-что покажу.

Профессор переместился к компьютерному столу и, немного подвигав мышкой, развернул монитор так, чтобы его было видно Жанне и Михаилу.

— Вот, смотрите, какая тут красота.

Супруга Андрея и подполковник подошли ближе.

— И что ж тут красивого? — хмыкнула Жанна.

— Сибузоида какая-то, — в тон ей усмехнулся Михаил Дмитриевич.

— Ха! Сибузоида. Скажешь тоже, — хохотнул «непризнанный гений». — Это никакая не сибузоида. Это есть графическое отображение квантового состояния нашей Вселенной, сведённой к одному свободному кварку. Но, вообще говоря, сейчас это не самое главное. Фишка в другом.

— И в чём же?

— А вот в чём. Если мы будем рассматривать эту, ха-ха, сибузоиду как функцию и попробуем разложить её в ряд Фурье, то что мы в итоге получим? А? Как думаете?

— Понятия не имею, — честно признался Смирнов.

— Аналогично, — поддержала подполковника Жанна. — Ты, Шура, кота не тяни, объясняй по нормальному.

— Эх вы! Темнота! Чему вас только в школе учили? — ухмыльнулся профессор. — Ладно уж. Попробую объяснить по-простому. Вот, глядите.

Он снова пощёлкал мышкой, и на экране появились четыре дополнительные окна с картинками.

— Итак, что мы видим на этом экране? — риторически поинтересовался завлаб. — На этом экране мы видим пять графиков. Основной показывает текущее состояние нашей Вселенной, второстепенные отражают её недавнее прошлое. То есть, говоря упрощённо, на этих картинках изображена ось времени. Точнее, оси. Одна большая — это то, что сейчас. Четыре маленьких — то, что было месяц назад и то, что добавлялось позднее, включая сегодняшний день.

— Если это оси, то они должны быть прямыми, — заметила с усмешкой Жанна. — А у тебя кривые какие-то, да ещё и прыгают вверх и вниз.

— Всё верно, — ничуть не обиделся Шурик. — Они и должны быть такими. По той причине, что по факту являются гармоническими осцилляторами и, значит, описываться должны стандартно: суммой тригонометрических функций. Иначе говоря, синусоидами.

Новоявленный «лектор» прищурился и окинул «слушателей» снисходительным взглядом:

— Конечно, мы могли бы заменить декартовы координаты сферическими, и тогда оси выглядели бы прямыми. Однако я полагаю, делать это совсем ни к чему. В этом случае теряется само понимание времени, его сути, его изменчивости, его цикличности. Исчезает различие между настоящим и прошлым, пропадает направленность, уходят глубина и объем…

— Шура! Всё это, конечно, весьма интересно, но, ты знаешь, хотелось бы чуток поконкретнее и попроще, — остановила Жанна окунувшегося в тему профессора.

— Хорошо. Попроще так попроще, — не стал пререкаться учёный.

Произведя некоторые манипуляции с клавиатурой и мышью, он ткнул пальцем в экран;

— Вот, пожалуйста. Обратите внимание на графики под номерами ноль и один. В данный момент они идентичны. Именно так выглядела ось времени месяц назад. Почти идеальная синусоида. Первая, так сказать, гармоника или первый отличный от нуля гармонический член ряда Фурье.

На мониторе в выделенных рамками окнах, одном маленьком и одном большом, светились две совершенно одинаковые, похожие на растянутую пружину кривые.

— А теперь посмотрим, что произошло с этой синусоидой в конце августа, сразу после того, как Андрей угодил в прошлое.

Синицын переместил рамку на второе «маленькое» окно, и, едва он это сделал, «большая» кривая сразу и явным образом изменилась.

— Рыба-пила волну проглотила, — прокомментировала изменение Жанна.

— Да, похоже, — согласился профессор. — Волна плывёт по волне. Или, говоря музыкально-техническим языком, в нашем аккорде появилась вторая гармоника. С удвоенной частотой, но существенно меньшим множителем-амплитудой.

— И что это означает? — спросил Смирнов.

— Что означает, ты догадаешься сам, когда я закончу, — ответил Синицын и передвинул рамку на следующее окно. — А сейчас на первую и вторую гармоники мы попробуем наложить третью, с утроенной частотой, но по амплитуде намного более слабую, чем две предыдущих. Эта кривая, Миша, образовалась двенадцатого числа, после того, как мы провели эксперимент с тетрадкой и отправили Андрею послание, которое, как выяснилось, он всё-таки получил.

— Ага… ага… понятно… три синусоиды, одна за другой, а вместе ось, — забормотал подполковник.

Услышав окончание фразы, завлаб удовлетворённо кивнул:

— Вот именно, Миша. Ось. Однако это ещё не ответ. Для ответа на твой вопрос надо сделать ещё один шаг. Одно маленькое, но очень важное уточнение.

— Я понял, — негромко проговорил Михаил Дмитриевич. — Не ось, а оси. После каждого нашего эксперимента, после каждого нашего вольного или невольного путешествия в прошлое появляется новая временна́я ось. Потом их становится много, но они всё слабее и слабее влияют на нас, на наш мир, на наш поток времени.

— Да, Миша. Ты абсолютно прав, — с самым серьёзным видом подтвердил догадку Синицын. — На данный момент мы имеем четыре параллельных потока. В первом из них мы, во втором Андрей.

— А в остальных что? Там тоже есть мы или там всё совсем по-другому? И вообще, могут ли они хоть как-то воздействовать на соседей, например, на то время, в котором Андрей? — осторожно спросила Жанна, уловив самую суть только что сказанного.

— На два первых вопроса ответ «не знаю», — развёл руками профессор. — Однако смею предположить, что на данный момент различия между временны́ми потоками минимальные. Ведь каждый новый мир является, в некотором смысле, производной от нашего. Понятно, что отличия будут потихонечку нарастать и лет через пятьдесят-сто изменения станут необратимыми. Но что касается дня сегодняшнего, то моё мнение таково — сейчас все миры одинаковые.

— А что насчёт третьего вопроса?

— Это по поводу воздействия на соседей?

— Ну да.

— Хм, вопрос конечно интересный, — почесал затылок учёный. — Лично я считаю, что такое возможно. Мы, по крайней мере, точно можем влиять на тот мир, где Андрей. Письма, например, отправляем туда, получаем обратные, наблюдаем и даже заставляем параллельных нас действовать так, как нам хочется.