Станислав Смакотин - Немой пророк

Взрыв хохота за спиной заставляет меня сжать кулаки. Кажется, я различаю даже пару произнесённых вполголоса слов: это «гувернантка» и «мальчик». Кровь бросается в лицо и я останавливаюсь.

- «Гранд Европа»! — развернувшись на каблуках, мигом вспоминаю я название гостиницы. — «Гранд Европа», слыхали?..

Плевать на всё, будет тебе дуэль! Хочешь – давай!

— Господин поручик хотел сказать, «Гранд отель Европа»! — выйдя из-за моей спины, становится рядом генерал.

— С кем имею честь? — Оболенский подходит ближе.

— Генерал-адъютант его величества Мищенко. Павел Иванович.

Фамилия производит впечатление мгновенно. Смешки вокруг сразу прекращаются, и в наступившей тишине генерал отчётливо чеканит:

— И не позднее шести утра, господин Оболенский! Мы с господином поручиком ожидаем ваших секундантов.

В номере гостиницы, освещённом, за отсутствием электричества свечами в изысканном канделябре, углы теряются в кромешной тьме. Многое, наверное, могут рассказать эти углы – «Гранд отель Европа» весьма популярное место! Тут наверняка останавливался Достоевский, возможно, кстати, работая над своими «Бесами». Не исключено, обдумывая тот или иной поворот сюжета, даже выхаживал из угла в угол в этой самой комнате, представляя в своих фантазиях несчастную Рассеюшку… Хотя, чего там фантазировать – достаточно свернуть с Невского и пройти пару кварталов, вглубь города. А быть может, сюда приезжал и Гоголь, так же меряя шагами пространство. И кто знает, его «Мёртвые души» – не здесь ли зародились? Возможно, что и так. Но сейчас по этому номеру из угла в угол нервно вышагиваю я, под укоряющим взглядом генерала Мищенко.

Всё решилось достаточно быстро – уже спустя час после заселения к нам в дверь постучался секундант Оболенского, гвардейский поручик. А спустя два убывший с ним генерал явился обратно, хмуро, поставив чемоданчик с дуэльными пистолетами у шкафа и усевшись в кресло. Коротко пояснив, что оружие куплено, место условлено. И что завтрашним утром мне действительно предстоит стреляться с князем Оболенским. Задирой и местным питерским дуэлянтом – вот, угораздило же, ей-богу? Это ещё полбеды. Как выяснилось со слов Павла Ивановича, князь Оболенский является адъютантом не абы кого, а, собственно, дяди царствующего императора. Того самого Александра Михайловича или Сандро, что допрашивал меня во Владике! Вот и не верь после этого в совпадения. Странная штука, моя судьба здесь – даже случайные встречи оказываются словно кем-то спланированными. Вопрос – кем…

Сделав очередной круг и остановившись у портрета Багратиона, я нарушаю тягостное молчание:

— Павел Иванович, может, всё-таки послушаете? Давайте я всё же расскажу, пока есть время?

— Нет.

— Почему?

— Потому что, господин Смирнов, всего вы мне всё равно рассказать не успеете, а я – всё равно не запомню. Да и сами представьте, что я скажу его величеству в случае вашей смерти? Сопровождал, мол, человека с пророческим даром, а его пристрелили по дороге, на дуэли? Думаете, что говорите вообще?! — недовольно теребит седой ус генерал.

Я останавливаюсь, будто вкопанный. Неприятная догадка шилом пронзает мозг:

— То есть, если завтра я буду убит?..

— Не завтра, господин Смирнов, а уже сегодня. На часах четверть второго, секундант князя Оболенского прибудет в шесть.

— Ну, сегодня, то вы-то что?..

— Что, что… Вынужден буду пустить себе пулю в лоб, а вы что думали?

Да, да, помню… Ты ведь так и погиб в восемнадцатом, Павел Иванович. Когда к тебе вломились большевики и потребовали снять погоны… Слово «честь» для тебя не пустой звук, отнюдь! Интересно только, это понятие для тебя, к примеру, и Оболенского – одно и то же? С Багратионом вот, что укоряюще смотрит на меня с картины, даже не сомневаюсь. А с тем, тоже типа «князем»?

Я обессиленно бухаюсь в кресло, стараясь привести в порядок мысли. Итак, мне необходимо в Царское Село, к его величеству Николаю Второму. Необходимо край как, ибо если я не доберусь – всё моё пребывание в прошлом окажется пустым пшиком. Но вмешались непредвиденные обстоятельства, и утром у меня дуэль на пистолетах с князем Оболенским. О том, что я услышал от Мищенко по поводу моей несдержанности я предпочту не распространяться. Но – вызов есть вызов, и если я согласился, иного пути нет. Иначе – позор.

Но – ближе к делу! Оболенский со слов Мищенко опытный дуэлянт и отличный стрелок, чего не скажешь обо мне. Единственным утешением может служить тот факт, что фехтовальщик он ещё более отличный, и предпочитает всё-таки драться на саблях. Слабое утешение, мягко говоря, с моим-то опытом стрельбы из пистолета… Последний раз я это делал в Маньчжурии по казакам-предателям, и неплохо, надо сказать! Но вот до этого – на стрельбище лет двенадцать, если не тринадцать назад, учась на военной кафедре. Но тут уж… Как это будет выглядеть, интересно? «Господа, к барьеру»? У нас, кстати, будет дуэль именно с барьерами. В моём дилетантском представлении «барьер» всегда рисовался некой деревянной перегородкой, причём, у каждого стрелка он был свой. И вот из-за этой-то перегородки, укрываясь от пуль противника, и должны были палить друг в дружку стрелки, вплоть до первого удачного попадания. Но по факту, как оказалось, дело обстоит совсем иначе – барьер лишь условная точка, от которой стреляешь в противника. С двадцати, кстати, шагов – прям, как у Пушкина…

Сравнение ни к месту заставляет сердце уйти в пятки – я видел, как умирают в этом времени. С примитивной анестезией, без шанса на выздоровление… Насмотрелся на «Суворове» после сражения! И что пришлось пережить перед смертью великому поэту, вообще без обезболивающих – отлично себе представляю! Медицина, кстати, далеко вперёд не ушла с того времени, всё у неё ещё впереди. И если я останусь жив, то очень позабочусь перед Николаем, чтобы хоть антибиотики появились… Опять, если жив!!! Да что ты будешь делать!!!

Соскочив с кресла, я снова начинаю мерять шагами пространство. Вышагивая из осточертевших уже углов обратно, в осточертевшие углы. Мимо портрета Багратиона и задумчивого Мищенко, ни на чём другом взгляд просто не фокусируется!

Пока мы добирались до гостиницы, генерал провёл мне краткий ликбез по правилам поединков, и наш с Оболенским будет выглядеть так: пистолеты специально для нас приобретутся капсюльные, однозарядные – их покупка дело секундантов князя. На однозарядных, кстати, настоял генерал – подозреваю, неспроста. Надеется на осечку или промах Оболенского? Уверен, что да. Стрельба начнётся по команде распорядителя, с двадцати шагов – у каждого по одному выстрелу. Присутствовать будут: доктор и секунданты. Порядок первого выстрела определяется монеткой… Всё!