Алексей «Рекс» - Революционер на паровом ходу

И была ночь, и было утро. А потом день. За которым вновь ночь и утро. И так много раз. Однажды за завтраком Карл не выдержал.

— Графиня, — робко начал он. — Осмелюсь напомнить, вы обещали помочь. Ну, с моим проектом дешёвого жилья. Помните? Я толковал вам об этом вечером…

— Ах, это было так неожиданно тогда, — всплеснула она руками. — Право, никто не удивлял меня более чем вы, дорогой.

— Но всё же… Как насчёт того, чтобы передать мои соображения на рассмотрение правительства?

— Дорогой, не всё так просто делается в этом мире. Я уже задействовала некоторые связи.

Карл не мог припомнить, чтобы Жорж отлучался куда-то с того вечера. А кроме него некому было отвезти письма на почтовую станцию. Чтобы развеять свои сомнения, он решился уточнить?

— Вы уверены в благоприятном исходе?

— Ах, мой мальчик, — ответила она ему с усмешкой жизненного опыта, вдвое большего, чем вся жизнь Карла. — Если я говорю, что мы решим эту проблему, то можешь не сомневаться, эта проблема будет решена.

Действительно, как он мог усомниться?

Но дни тянулись за днями, складывались в недели, а ничего не менялось.

— Графиня, — рискнул он напомнить, за очередным завтраком. — Нет ли новостей, о рассмотрении моего изобретения правительством?

— Дорогой, — ответила она и развела руками. — Я не хотела вас огорчать. Но…

— Вам не удалось? — участливо спросил он. — И даже всей силы вашей организации не хватило?

— Сударь! — неожиданно резко парировала она. — Я не понимаю ваших намёков.

— Но я ничего не…

— Сударь! — прервала она его. — С моей организацией всё в порядке. А вот ваши никчёмные бумаги… Вы хоть представляете, какие мне приходится задействовать связи? Вы понимаете, что каждая такая просьба чего-то стоит. И вот, я поверила вам, я положила на это свой собственный престиж, своё честное имя. А вы так подвели меня. Ваш проект несостоятелен.

Гробовая тишина длилась не более трёх секунд.

— Ах, это мой проект несостоятелен? Позвольте взглянуть на научное заключение? Мне ужасно интересно, чем же обосновывается несостоятельность? Найдите материал для строительства дешевле, чем солома…

— Да никто не строит из соломы…

— Чушь! — осмелился он бросить ей. — Я сам рассказывал вам, что даже в книгах описано такое строительство в сельской местности. Любой недотёпа-чиновник может сесть в паровой экипаж и доехать, чтобы убедиться. Собственными глазами увидеть! Руками пощупать, чтобы не терзаться сомнением, будто это мираж!

— Прекратите кричать на меня, сударь!

— Я ещё не кричу! — взвился Карл.

— Вот и не хватало, чтобы начинали! — прикрикнула она.

Он замолчал. Ему было совестно. Он кричал – на неё. Так стыдно ему ещё не было никогда.

— Простите, — выдавил он через силу.

— Вы не заслуживаете прощения, — был ему презрительный ответ.

Она сидела перед ним, как обычно прекрасная в своём ровным счётом ничего не скрывавшем одеянии. Обычно она была доступна для него всегда. В любую минуту. И даже полностью одетой. Но сейчас, видя её перед собой во всей первозданной красе, он и помыслить не мог, что эта женщина могла когда-то подпустить его к себе ближе, чем на пушечный выстрел.

И это так неприятно укололо его, что мстительность взыграла над разумом:

— А ваше общество…

— Что вас, сударь, не устраивает в моём обществе?

— Не лично ваше общество я имел в виду, — пояснил Карл. — А то общество, через которое вы осуществляете влияние на правительство. Как оно называется? Общество защиты изчезающих видов живых существ. Какое пафосное название. Спасём вот их. А вам не приходило в голову, что для спасения одних, нужно убить других? Звери, знаете ли, имеют такую дикую привычку есть друг друга. И чтобы сегодня жил один, нужно убить кого-то другого. Вы, я смотрю, взяли на себя роль высшего судии в вопросе, кому из них жить, а кому умирать? Так выходит, что вы и повинны в смерти столь обожаемых вами и милых вашему сердцу зверей.

Её глаза пылали таким обжигающим льдом, что под их испепеляющим взглядом становилось не по себе.

— Как я уже сказала ранее, сударь, — слова падали тяжело, словно четверть-фунтовые пули старинного фальконета. — Коли вам, сударь, неугодно моё общество, то извольте пойти вон.

Карл встал из-за стола, поклонился и вышел.

После такой размолвки ему, в самом деле, оставалось только собрать вещи, да уйти из этого дома куда глаза глядят. И он направился в свою комнату. Однако, где же его вещи? У него тут ничего нет. Ни-че-го. Даже одежда, что на нём, подарена ею. И идти ему некуда. Его схватят и расстреляют. Ведь он Карл Фрайден, предводитель бунтовщиков, вдобавок опасный кровожадный маньяк. И к революционерам за помощью нельзя обратиться, они полагают его предателем.

— Сударь, — услышал он тихий голос за спиной.

В дверях стоял дворецкий. Карла не удивило бы, если бы тот достал сейчас пистоль, и пристрелил его за оскорбление чести своей госпожи. По крайней мере, как рассуждал тот солдат-самокатчик из патруля, это будет быстро.

— Я слышал кое-что. И скажу вам. Это всё пустое, сударь, — молвил Жорж совершено спокойно.

Он вошёл, и плотно притворил за собой дверь.

— Вижу, вы не понимаете. Что ж, мне придётся рассказать вам не самую приятную историю. Никакого общества нет.

— Как? — вырвалось у Карла. — Я же сам видел в газетах…

— Тише, умоляю вас, сударь, — предостерегающе поднял руку старик. — Не надо шуметь. Лучше присядьте и выслушайте.

Карл повиновался.

— На вашем месте, изучение библиотеки я бы начал с родовых книг. Вы нашли их там?

— Не обратил внимания, — признался Карл. — Меня это не интересовало.

— Ну не волнуйтесь. Не найдёте, — заверил его Жорж. — И в книге старинных родов род Анж тоже не ищите. Да вы могли бы догадаться об этом.

— Благородная приставка «дё», — догадался Карл. — Но ведь графиня…

— Не совсем графиня. Нет, не волнуйтесь, она очень хороший человек. И, как вы уже могли сами заметить, восхитительная женщина. Но, по правде сказать, не слишком родовитая происхождением. Её папаша был всего лишь очень удачливым фермером. Ему принадлежали поля по всей округе. Умер рано, дочь единственная наследница, распродала всё, поскольку не собиралась возиться в земле. Зато окружила себя роскошью. Хотела купить и титул. Но, как вы возможно знаете, купить можно баронство. Это не слишком звучит. К тому же, у неё ещё была земля. А раз есть земля, то бери выше. Она стала называть себя графиней. Тут с этим никто не спорил. Местные смотрят на это просто, у богатых свои причуды. А потом у неё появился я.

— Вы?

— Работа дворецкого не хуже прочих, — уклончиво ответил он. — Она нуждалась в заботе. Чтобы кто-то более практичный, чем она, вёл её дела. Вот этим я и занялся. К тому моменту её уже успели заприметить люди, жадные до чужих денег. Попросту говоря, мошенники из столицы. Навещали её, привозя модные безделушки, а уезжая с её деньгами. Она верила, что делает большое и важное дело. Я не мог её разубедить.