Сергей Лифанов - Сердце запада

выпроводить. Конечно, бывало, что работники перегонщиков

скота, ковбои, как их пренебрежительно называли, получив за

сезон большие по их представлениям деньги, пытались

внедриться в слишком приличное для их сословия место, но их

быстро удавалось убедить, что в гостинице, расположенной в

соседнем квартале, гораздо удобнее: там и питейных заведений

поблизости больше, и борделей, а вот этих слишком богатых

господ, которые смотрят на рабочего человека как на коровью

лепешку, поменьше.

Однако юноша с седлом борделями и кабаками не соблазнился, а

спросил, тут ли проживает мистер Маклауд, журналист. Сразу же

послали за Маклаудом, и пару минут спустя он сбежал по

ступенькам покрытой ковром лестницы.

— Меня, наверное, скоро выставят из этой гостиницы, —

улыбнулся он, приветствуя своего гостя. — Мало того, что сам

иной раз в непотребном виде могу заявиться, так еще и гости ко

мне всякие бывают. — Он оглянулся к портье: — Я просил оставить

номер для мистера Эдвина Фокса Льюиса — так это он и есть.

Портье, глазом не моргнув, протянул ключ юному мистеру

Льюису. Рядом образовался бой, чтобы отнести багаж нового

постояльца в номер. Фокс вручил ему сумку и седло и поднялся по

лестнице вместе с Дугласом.

— Я сперва помоюсь, а потом схожу куплю одежду, — говорил на

ходу Фокс. — Дэн велел одежду в Канзас-сити покупать, говорит, большой выбор, да и ты на месте объяснишь, в каком виде я тебе

тут понадобился. Вообще не понимаю, зачем я тебе здесь, я же к

велосипедным делам никаким боком непричастен.

— Дела не совсем велосипедные, — отвечал Дуглас. — А вид мне

нужен от тебя такой, как будто ты знаменитый стрелок, pistoleer.

Такой, знаешь, забияка с Запада, задавака и щеголь. Гонщик

«Пони-релай». Чтобы барышни с Востока захлебывались

слюнями от восторга, глядя на твою романтическую личность.

Фокс сам чуть было не захлебнулся слюнями, услышав такое свое

описание, и закашлялся. Дуглас поколотил его по спинке и

показал, где на этаже ванная комната.

Примерно часа два спустя Фокс завершал свое преображение в

pistoleer, слегка взволновав воображение торговца обувью

репликой «Сколько-сколько?». Кобуры при Фоксе не было, да и

вообще ношение оружия в Канзас-Сити было запрещено, но

обувщик, недавно приехавший из Филадельфии, вопрос Фокса

принял слишком близко к сердцу и сбавил цену на сапоги куда

больше, чем планировал ранее.

— Хорошие веллингтоны, — похвалил Фокс обувку: — Не очень

высокие, голенище не очень узкое — все как я люблю...

Дуглас поджидал его в вестибюле гостиницы и первым оценил

новую одежду Фокса. Кроме сапог, Фокс обзавелся яркой

рубашкой, штанами из синей шерсти и шляпой-кошут.

— Где ты такую куртку купил? — удивился Дуглас. — Я тоже такую

хочу!

Куртка выглядела очень нарядно: с замшевыми нашивками, с

бахромой, с узором бусинками.

— В городе Олате купил, когда мимо проезжал. Там какой-то

парень заказал вот это все, — Фокс провел рукой по приятной на

ощупь коже, — но когда время забирать куртку подошло, деньги у

него нечаянно закончились. Махнул рукой и уехал без куртки. А я, когда мимо проезжал, заглянул в магазин конфет купить... ну, скучно ж ехать в дилижансе, — без тени смущения признался он. —

А там она. Я живенько примерил, купил не думая, и бегом к почте, пока карету дальше не отправили. И до самого Канзас-сити все

расстраивался — дорого же! И это ж для праздников куртка, ее

часто не наденешь...

— Надо бы и мне в Олат съездить, — сказал Дуглас, завидуя.

Сам он сейчас тоже был одет для верховой езды, но у него как-то

не получалось выглядеть pistoleer. Или простоватый парень из

Канзаса, или джентльмен с Востока, переодевшийся по-западному

— а ничего среднего у него как-то не выходило. Нет, ну можно еще

под индейца замаскироваться — но это тоже было не то.

Так что сейчас он предпочел быть джентльменом.

Вместе с Фоксом он доехал на извозчике до платной конюшни, а

там конюх предложил им выбирать из полудюжины лошадей.

Лошади были слишком хороши для сдачи внаем, и, собственно, для найма кому попало и не предназначались. Однако Дуглас в

городе уже не считался «кто попало», и вскоре они выехали к реке

Канзас, причем Фокс ворчал, что у него свое седло есть, привычное, надо было взять его.

Около недавно пущенного в строй железнодорожного моста было

место, огороженное сейчас, пожалуй, разве что следами от кольев.

Веревки растащили на сувениры, и колья, и даже песок, как сказал

Дуглас, продавали в бутылочках со специальными этикетками, —

впрочем, торговля песком не сильно процветала, покупатели

предпочитали окровавленные щепки, а здесь щепок уже не

осталось — голая земля, местами свежеперекопанная.

— Вот, — сказал Дуглас. — Здесь все и было.

Фокс молчал, с прищуром осматривая дальний берег со станцией

Армстронг, брошенные хижины паромщиков поодаль, реку

Миссури на севере, фермерские поля на юге.

— А красивое место было, пока мост не построили, — проронил

наконец он.

— Да, — согласился Дуглас, тоже рассматривая солнечные дали.

— Ты зачем меня сюда привез? — спросил немного погодя Фокс.

— Да как бы тебе сказать... — замялся Дуглас. — Этот велопробег...

Там очень неравные условия для гонщиков. Неминуемо кто-то

будет отставать. А у меня в голове дурные мысли засели... Все мне

кажется, что эти Рейнхарты — не единственные в Миссури, у кого

личное кладбище в огороде. Тут же бушвакеры, джейхоукеры, да

кто угодно... Банды и сейчас еще встречаются.

— Мне кажется, ты слишком нервничаешь, — поразмыслив, ответил Фокс. — Банды бандами, а вот как-то не принято в народе