Андрей Посняков - Орда (Тетралогия)

— Нам бы ещё стрел, — попросил Гамильдэ-Ичен. — Луки-то у нас есть.

— Стрелы? Возьмите, сколько хотите. Только не жадничайте.

Кочевье йисутов выглядело не очень богато, можно сказать, даже бедно. Потрёпанные гэры из серого войлока, раздолбанные кибитки, отощавшие псы. И люди… Унылые оборванцы-пастухи, в основном — подростки, немногочисленные женщины с тусклыми глазами старух. И кажется, здесь никому ни до чего не было дела — на площади перед гэрами валялись всякие объедки, куски войлока и прочий мусор, который никто не убирал, ветер трепал разодранные пологи, которые, по уму, следовало бы зашить — да вот только, похоже, всем было всё равно. Такая вот ситуация. Как выразился Баурджин — «забытый начальством сельсовет». И было такое впечатление, что тот же Джиргоадай и немногочисленные воины сюда просто сосланы, отправлены так сказать, для пригляду, а на самом деле — с глаз долой. За какую-нибудь провинность. И постарался в этом наверняка Кара-Мерген — иначе с чего бы при одном упоминании его имени Джиргоадай хмурил брови и сразу же замыкался в себе. Ну, спасибо хоть за лошадей.

Баурджин посмотрел вдаль, на вершины обложенных плотными облаками сопок, и покачал головой — не попасть бы в снежную бурю. Хотя вроде бы и рано ещё для снега, однако кто знает, как поведут себя боги? Вон какой холод — зуб на зуб не попадает. Нойон поплотнее запахнул дээл, всё тот же — голубой, с изодранным подолом. Всё ж сделали своё благое дело эти ленточки!

Гамильдэ-Ичен, подогнав коня, подъехал ближе:

— Как думаешь, нойон, мы доберёмся к вечеру во-он до той синей сопки?

— Наверное. — Баурджин пожал плечами. — Лишь бы не встретить воинов Джамухи.

— Вообще, я бы не шёл вдоль реки, — прищурился юноша. — Поехали напрямик, князь! Так ведь куда быстрее.

— Быстрее. А ты знаешь дорогу?

— Найдём. А может быть, кто-нибудь снова развесит для нас голубые ленточки? Шучу, шучу… И всё же, нойон, кто бы это мог быть?

Баурджин не отозвался, хотя, что скрывать, была у него одна мысль… Об одной девушке из тайджиутского кочевья старого Хоттончога.

Гамильдэ-Ичен между тем размышлял вслух по поводу того, кем назваться. Снова торговцами? А где товары? Сказителями-музыкантами? Опасно. Ведь месяца полтора назад именно музыкантов и велено было искать. Конечно, сейчас поиски вряд ли продолжались, но всё же не следовало рисковать без нужды.

— Никем мы не назовёмся, — скептически выслушав рассуждения юноши, ухмыльнулся нойон. — Просто скажемся аратами-пастухами из какого-нибудь дальнего рода. Мол, возвращаемся в родные кочевья после большой охоты. Поди проверь, кто такие? Думаю, во владениях Джамухи стоит страшная неразбериха, слишком уж много собралось вместе давно враждующих родов. И выход у Джамухи один — поскорее бросить их в бой, иначе весь союз скоро рассыпется. Ты же сам все видел, Гамильдэ! Что молчишь?

— Смотрю… — Юноша пристально осматривался по сторонам. — Места уж больно знакомые. И эта рощица, и та скала… и во-он та излучина.

— Конечно, знакомые, — подтвердил Баурджин. — Где-то здесь — кочевья Чэрэна Синие Усы! Хорошо бы, конечно, заехать, поблагодарить Боргэ за помощь.

О! Как возрадовался Гамильдэ-Ичен, услыхав такие слова! Согласился с жаром:

— Конечно же, надо заехать, нойон! Обязательно надо. Вот эта тропинка, думаю, ведёт как раз туда. Нет, нет, нас там не выдадут — Боргэ говорила, что старый Чэрэн не очень-то поддерживает Джамуху и даже собирается откочевать, улучив удобный момент. Не хочет идти воевать. Его стада тучны, коровы и кобылицы удойны — зачем Чэрэну война? Незачем.

— Так, может, они уже откочевали?

— Может. Но мы всё же проверим, нойон, а? Всё равно по пути.

Не сговариваясь, путники завернули лошадей на тропинку, идущую лесом, по пологому склону сопки. По левую руку серебрилась река, по правую — синели горы. Здесь, в сопках, ветер почти не дул и было заметно теплее. Вкусно пахло мокрой хвоей и сосновой смолою. Всякое мелкое зверьё шныряло в густом подлеске, чуть ли не под копытами лошадей: вот пробежал полосатый бурундук, проскочили целой стайкой мыши, а вот — запрыгали пушистые белки. Сидевшие на ветках деревьев и кустов птицы — сороки, вороны, сойки — вели себя на редкость спокойно, что указывало на полное отсутствие людей. И это было странно — ведь кочевье Чэрэна Синие Усы находилось поблизости, совсем рядом, быть может, вон за тем сосняком… или за той рощицей…

Друзья вдруг резко остановили коней. Переглянулись. Из-за рощицы явственно тянуло гарью. Оставив коней в лесу, путники нырнули в кусты и с осторожностью пошли лесом. Запах пожарища становился всё сильнее, всё ближе, и, наконец, за жёлтыми ветвями берёз показались обгорелые остовы гэров!

— Кочевье Чэрэна… — прошептал Гамильдэ-Ичен. — Наверное, его разорили разбойники. Посмотрим?

Баурджин молча кивнул, пристально вглядываясь в пепелище. Да, все гэры кочевья были сожжены, изгороди сломаны, лошади и прочий скот угнаны. По серому пеплу шли глубокие борозды — следы тележных колёс. Как видно, на кибитках вывезли награбленное добро.

— Господи! — Гамильдэ-Ичен закусил губу, увидев обезглавленные тела, валявшиеся у сожжённых гэров. — О Христородица… Зачем разбойникам их головы?

— Думаю, что это не разбойники, Гамильдэ, — скорбно покачал головой Баурджин. — Род Чэрэна собирался откочевать. Вполне вероятно, что это стало известно Гурхану… и Кара-Мергену вместе с его чёртовым соглядатаем Барсэлуком — Игдоржем Собакой. Наш Сухэ, кстати, сейчас тоже с ними. И это чертовски опасно.

— Тсс! — Юноша насторожился, подняв вверх указательный палец. — Кажется, кто-то стонал.

Они обнаружили раненого в барбарисовых кустах, на склоне, ведущем к реке. Недвижный, он лежал на спине, и лишь одни глаза жили на бледном от предчувствия скорой смерти лице. Странно, как их ещё не выклевали птицы? Совсем ещё молодой парень, подросток…

— Перебит позвоночник, — склонившись над раненым, доложил Гамильдэ-Ичен. — Кто это сделал, гуай?

— Кто… — выражение лица раненого приобрело осмысленное выражение, и полные боли глаза посмотрели на путников. — Кто… вы…

Несчастный говорил с трудом, видно, уже начал опухать язык.

— Мы — друзья Чэрэна Синие Усы. Торговцы. Помнишь, когда-то летом мы бились с разбойниками вместе с вами?

— Торговцы… — слабо улыбнулся раненый. — Помню… Много наших… убито…

— Кто? Кто их убил?

— Кара… Кара…

— Кара-Мерген?! Чёрный Охотник?

— Он… По его приказу…

Баурджин посмотрел на Гамильдэ-Ичена:

— Ну, вот. Я оказался прав.

— А женщины, девушки, дети? — Юноша снова склонился над раненым. — Их тоже убили? Убили? Скажи!

— Детей… убили… Девушек — угнали в плен.