Андрей Посняков - Орда (Тетралогия)

Баурджин потянул носом… чем-то ведь явно пахло! Вроде бы жарили что-то — мясо или грибы. Нет, грибы, пожалуй, ещё рановато. Значит, мясо. Или птицу — упитанного такого рябчика! И в стороне, противоположной от той, где находились преследователи.

Беглец и сам не заметил, как ноги, словно сами собой, уже несли его на вкусный запах готовящейся пищи. Манящий запах этот постепенно становился все отчётливей, лес явно светлел, становился реже, пока наконец и вовсе не кончился, вернее — расступился, окружив небольшую вполне симпатичную полянку с журчащим по её краю ручьём. Баурджин глянул на полянку — и замер, увидав у ручья… сияющую золотой парчой юрту… Наверное, ту, о которой и рассказывал давеча Гамильдэ-Ичен. Мол, демон там какой-то должен быть, в этой юрте. А что нам, фронтовикам, демон? Видали мы демонов на Четвёртом Украинском — куда там всей нечисти! А, говоря конкретно, демон — есть ненаучный факт, с помощью которого церковники объегоривают несознательное население в корыстных целях. Ну уж советского генерала, да к тому же — фронтовика-разведчика — объегорь попробуй! Не родился ещё тот демон!

Так рассуждал Баурджин — генерал Дубов, — чувствуя где-то глубоко в подсознании импульс жуткого страха — он словно бы кричал: беги, беги, беги!

Юноша усмехнулся:

— Ага, сейчас, побежал! Надоело уже сегодня бегать-то? Что я, нормы ГТО сдаю, что ли? А ну-ка зайдём, попросим чайку переночевать!

Решительно шагнув к юрте, Баурджин дёрнул вверх полог:

— Мир вашему дому!

Я родился владетелем юрты, что с лебедем сходна,

В дымник облако белое смотрит легко и свободно,

И очаг, будто сердце влюблённое, жарко пылает…

Никто не ответил, и Баурджин, тряхнув головой, повторил приветствие. Странно, но, похоже, юрта была пуста. Интересно, где же хозяева?

— Мир и тебе, незнакомец! — внезапно произнесли за спиной.

Юноша обернулся и вздрогнул, увидев перед собой зеленоглазую красавицу с длинными золотистыми волосами, стянутыми серебряным обручем. Красавица — по виду ровесница Баурджина, а если и постарше, то ненамного — улыбнулась и жестом пригласила войти.

— Только после вас! — галантно поклонился юноша.

— Как хочешь, — войдя в юрту первой, незнакомка обернулась: — Ну, что ж ты стоишь? Заходи, будешь гостем.

Гостем — это хорошо. Баурджин никак не мог сейчас взять в толк — кто эта девушка? Монголка? Найманка? Кераитка? Или, может быть, китаянка? Златовласая, что не очень-то частое явление для этих Богом забытых мест. Хотя, скажем, среди найманов иногда встречаются светловолосые, и не так уж редко, пример тому — сам Баурджин. Но всё равно — странно. Здесь, в окружённом дикими горами лесу, и — одна. Как ей не страшно?

— Нет, не страшно. — Девушка засмеялась и показала гостю место у очага. В изумрудно-зелёных, вытянутых к вискам — точно так же, как и у самого Баурджина, — глазах красавицы отражалось жёлтое пламя светильников — золотых или позолоченных, стоявших на высоких узорчатых треногах. Очаг был обложен чёрными камнями, а ложа вокруг его — застланы тёмно-голубым шёлком. Ничего не скажешь — богатая юрта. А уж её хозяйка…

Усевшись, Баурджин исподволь рассматривал девушку, одетую в длинный халат — дээли — синий, с белыми узорами. Дээли был того же покроя, что и у всех прочих кочевников из местных племён, разве что побогаче, а вот лицо… лицо сильно напоминало европейское — прямой точёный носик, припухлые губы, мягко очерченные скулы. Вот только глаза азиатские. А в целом очень симпатичное лицо. Интересно, как эту красавицу зовут и что она тут делает?

— Меня зовут Кералан, — девушка вскинула глаза. — Кералан-Дара. Дара — моё племя, древнее и почти вымершее. Наверное, в здешних местах только я из него и осталась.

— А я… — начал было гость и осёкся: похоже, эта девчонка свободно читала его мысли! Да что там «похоже»! Он же ведь не спрашивал вслух, как её имя, просто об этом подумал, а девчонка взяла и ответила!

Гнусная антинаучная чушь! Бабушкины сказки. Быть такого не может никогда.

— Иногда может. — Кералан грустно улыбнулась. — Этот секрет передал мне мой покойный дедушка…

— Ого, да ты почти колдунья!

— Вот и ты о том же, — тяжело вздохнула девушка. — Местные тоже так считают и почему-то меня жутко боятся — даже жертвы приносят.

— Так это хорошо, что боятся! — воскликнул Баурджин. — Боятся — значит не обижают. Ты ведь одна тут живёшь?

— Одна. — Кералан кивнула и вдруг улыбнулась. — А обидеть меня трудно — я владею многими древними знаниями.

— Во! А говоришь — не колдунья!

— Разве я так сказала?

— Ну, почти так… Чай пить будем? — снова почувствовав сильный приступ голода, юноша справедливо рассудил, что коль уж позвали в гости, так уж, наверное, накормят.

Хозяйка юрты всплеснула руками и засмеялась:

— Ах, да! Ты же, верно, голоден. Сейчас…

Зайдя за кошму, отделяющую женскую половину юрты, она принесла оттуда небольшую шкатулку и, поставив на огонь котелок, высыпала на плоский камень чёрные пахучие листья — чай.

— Да, — радостно кивнул Баурджин. — Чайку сейчас неплохо попить будет. Ещё б и поесть.

— Поешь. — Кералан-Дара рассмеялась. — Вообще, ты мне нравишься!

— А уж ты-то мне как! Честное благородное слово!

— Верю, верю. — Девушка с хохотом замахала руками. — У меня как раз есть тушёное мясо. Сейчас разогрею. А ты пока расскажи о себе. Знаешь, в наших местах редко встретишь кого-нибудь, с кем можно вот так посидеть, попить чаю, поговорить…

В зелёных глазах Кералан на миг промелькнула тоска. Настолько безнадёжная и лютая, что Баурджин даже поёжился, поспешно сделав вид, что ничего подобного не заметил. Даже наоборот, улыбнулся:

— О себе? А что рассказывать-то, коли ты и так умеешь читать мысли! Ну-ка скажи, как меня зовут?

Поставив на огонь жаровню с мясом, девушка уселась на корточки прямо напротив гостя, так, что распахнувшиеся полы её дээли обнажили стройные ноги.

«А она ведь смуглая! — почему-то подумал Баурджин. — Или просто загорелая? Ну да, лицо — явно загорелое… Значит, много времени проводит на открытом воздухе. Охотница?»

— Да, охотница. — Юная хозяйка улыбнулась и вдруг снова нахмурилась.

— Не могу! — немного погодя призналась она. — Не могу прочитать твои мысли!

— Но ведь только что же читала!

— То были твои мысли обо мне. А вот что касается всего остального… Ты закрытый. Настолько плотно, что… Что мне ничего про тебя не узнать. Да, бывают такие люди, и ты — один из них. Хотя… — Кералан подвинулась ближе, так, что изумрудные глаза её вдруг оказались огромными, как бескрайня весенняя степь, а губы… губы…