Глеб Кащеев - Живые отражения: Красная королева

– Странный цвет. Ты чем печатала? – я поднесла бумагу к глазам.

«Изменила структуру бумаги с помощью нагрева. Буквы выжжены. Краски или пигмента у меня нет, но я постаралась подобрать степень потемнения под популярные в этом веке дубовые чернила».

– Сойдет. Спасибо.

«Я правда помогла?» – в ее голосе звучали радостные нотки.

– Очень. Ты молодец! Теперь осталось выяснить, где здесь ближайший монастырь. Мне хочется начать с них.

«В твоем мире ближайший должен быть в сотне километров».

– Печально. Значит, нам нужна лошадь, а ты побудешь навигатором.

Однако все оказалось не так плохо. Первый же ротозей за мелкую монетку непонятного достоинства сообщил мне, что на окраине городка есть мужской монастырь, а аббатство кармелиток находится всего в одном лье от порта. Рыжая тут же дополнила, что это около четырех с половиной километров. Конечно, до первого было ближе, а кто такие кармелитки я даже близко себе не представляла, но сердце подсказывало мне, что в аббатстве должно повезти больше. О дневниках женщины скорее всего должна была знать другая женщина.

Пять километров можно было пройти пешком за час, но я не хотела зря терять время. Если там ничего не найду, придется возвращаться в город, ломиться в монастырь или искать новоприбывшего купца.

Купить лошадь тоже оказалось несложно. Меня нещадно обсчитали, потому что, когда торговец запросил восемьсот ливров, а я уточнила, сколько это в луидорах, у него мелькнул в глазах нехороший огонек, но мне, по большому счету, было все равно сколько ему отсыпать. Да, я взбалмошная иностранка. Закосить под местную с моим акцентом все равно было бессмысленным занятием. Сто луидоров, так сто. Кошель похудел примерно наполовину. Кобыла попалась не слишком молодая, но и помереть на полпути не обещала.

Ездить верхом я научилась еще в детстве, в Сумкино. Тобольск своими многоэтажками еще не полностью поглотил пригород и тот до сих пор наполовину оставался деревней. Между кирпичных коробок беспомощно торчали деревянные домики, где по-прежнему велось хозяйство: коровы, куры, козы. Ну и лошади, естественно. Добрый сосед, дед Василий, позволял мне кататься на его Мальчике сколько влезет.

Однозначно «пыль из-под копыт» не был любимым стилем моей животины, но дотопали до аббатства мы все равно достаточно резво. Минут за двадцать.

То, что монастырь был женским, играло мне на руку. В мужском будет гораздо сложнее.

– Приказ короля. Мне нужно видеть аббатису! – шокировала я первую же встречную монашку, соскочив с седла.

Я была сама уверенность. Мной сейчас стены прошибать можно было.

Та уставилась на меня как на приведение посреди белого дня. Хлопала своими коровьими ресницами, дрожала губешками и все переводила взгляд с брюк на шпагу, на лицо и заново на брюки. Пришлось прикрикнуть на нее:

– Бегом!

Она ойкнула, подобрала юбки и засеменила по двору. Не дожидаясь приглашения, последовала за ней.

Мой громкий возглас слышали далеко, а слухи в женском коллективе, как известно, намного опережают скорость света, поэтому, когда мы вошли в здание, настоятельница уже шла мне навстречу по длинному коридору. Пожилая женщина с цепким взглядом только бровь приподняла, как вокруг нас организовался вакуум. Монашки тут же вспомнили про срочные и неотложные дела и испарились.

– Меня прислал король, по очень важному для него делу, – протянула ей свою фальшивую верительную грамоту. Аббатиса мельком взглянула на нее.

– Вы иностранка… – констатировала она.

– Да, наемница из Женевы, но король всецело доверяет мне, и для вас этого достаточно.

Настоятельница внимательно посмотрела мне в лицо, но моя уверенность была просто железобетонной. Настолько вжилась в роль, что сгоряча, позови она охрану, могла бы и шпагу выхватить, только потом сообразив, что в моих руках толку от этой железки никакого.

– Да, вы правы, – холодно ответила она и вернула мне бумагу, – что привело вас к нам?

– Король крайне заинтересован в дневниках одной особы. До него дошли сведения, что лицо, которое знает, где они находятся, в данный момент скрывается в вашем аббатстве.

– Его Величеству сообщили неверную информацию. Возможно, речь шла о другом монастыре. Я не понимаю, о ком идет речь.

Еще когда я произносила «дневники», монахиня, разглядывающая синяк на моей скуле, непроизвольно посмотрела мне в глаза. Лицо ее не изменило выражения, но, когда Рыжая сообщила мне, что та врет и ее пульс резко подскочил, я в этой подсказке уже не очень-то и нуждалась. Поняла, что угадала с местом и превратилась в маленькую бульдожку, которая если вцепится, то уже не отпустит ни за что на свете.

– Вы только что нарушили девятую заповедь, аббатиса, – так всегда говорила наша набожная русичка, – вы мне солгали, – я улыбнулась. Контраст между тоном и выражением лица несколько выбил ее из колеи, – Конечно, я не могу вас заставить, но имейте в виду, что перед вами стоит последняя возможность избавиться от опасности, которой вы себя так неосмотрительно подвергаете. Считайте меня… предупреждением. Если я покину аббатство с пустыми руками, то сюда придут те, кто ничего не спрашивает и не оставляет следов. Его Величество так ревнив, что если не получит информацию, то предпочтет, чтобы она не досталась никому.

Аббатиса вздрогнула и опустила глаза, но зацепилась взглядом за мой кулон. Ее зрачки расширились. Она вновь взглянула мне в лицо с непонятным мне интересом. Что там варилось в ее голове так и осталось тайной, потому что она коротко сказала:

– Я отведу вас. Только не думайте, что вам удалось меня запугать.

– Как скажете, – улыбнулась я одними уголками губ.

Внутренне я начала уже прыгать от радости.

Она отвела меня в небольшую келью. Я ожидала увидеть совсем аскетичную обстановку, но комнатка была довольно уютно обставлена. Кровать с резной спинкой, столик, шкаф, на котором сушилась пара свежесобранных связок трав. Пахло шалфеем и розмарином. Сидевшая на стуле у окна женщина в черно-белой одежде монашки обернулась и стремительно вскочила, когда увидела, кто именно вошел. На аббатису она даже не взглянула. Ее взгляд метался между моими волосами и кулоном на груди.

Настоятельница только рот открыла, но женщина не дала ей сказать, спешно выпалив:

– Знаю. Я ждала именно ее. Спасибо. Возблагодарите господа.

Настала моя очередь удивляться. Хорошо хоть ума хватило промолчать.

– Тогда я оставлю вас, – аббатиса кивнула и вышла, плотно закрыв за собой тяжелую дверь.

– Вы ждали… меня?

Женщине, судя по фигуре, было, наверное, не более сорока, но выглядела она намного старше. В волосах уже вовсю блестела седина, а кожа сморщилась как у осеннего яблочка, задержавшегося на ветке. В карих глазах билась тревога и непонятная мне радость.