Александр Уточкин - Провинциальный вояж

Но в головокружительной суматохе инвестиционного процесса вдаваться в подробности юридических хитросплетений, номинальных держателей и реальных бенефициаров было не комильфо. К тому же в результате всей транзакции должна была возникнуть совершенно новая структура, в разы более насыщенная квадратиками, стрелочками и точками на карте мира, чем до того.

— А работодатели-то мои не такие уж и лохи провинциальные, — думал я, рассматривая сложносочиненный проект корпоративного управления водочной Группы с прицелом на первичное размещение на Лондонской фондовой бирже.

— Хотя, быть может, ничего толком не понимают, просто само выходит — Кипр, Кайманы, БиВиАй, перекрестное владение, выведенные на отдельную структуру права интеллектуальной собственности и прочие прибамбасы. А что, все крутые пацаны на районе так делают, чем мы хуже…

— Понятно, что с помощью подобных наворотов инвесторы пытаются защитить вложения. А украинским воротилам один хрен, главное, чтобы физический актив находился под боком, в украинских лесах или степях, и пофигу Белиз или Люксембург, отобрать предприятие никому не удастся.

В одном из почтовых сообщений, видимо, случайно добавленный в копию я обнаружил фамилию Igor Belsky and inheritors в параграфе “срочные вопросы для обсуждения”, чем был немало озадачен, вспомнив непрочитанную дурацкую книгу и полемику с Браверманом и поклонницами таланта районного писателя. Но особого значения сему факту не придал, мало ли людей с подобными реквизитами проживает в Украине, может быть, родственники чьи-то или хорошие знакомые.

К сделке с заводом шампанских вин меня тоже не подпускали. По информации от Геннадия, там все было просто, как в первом классе средней школы:

— Мы им деньги на офшор, они нам сто процентов акций. Безо всяких дополнительных условий и ковенант сраных. Полная любовь и взаимопонимание. Все бы поглощения так проходили…

День Х был назначен на среду. По словам начальства, дальше окно возможностей закрывалось на неопределенный срок, большая часть лондонских коллег разъезжалось по отпускам, а братья Азнавурьяны уходили в регату по Средиземному морю.

— Либо на этой неделе подписываемся, либо на сентябрь-октябрь переносим, а там, блин, все может раком встать, — нервничал шеф. — Нужно выгрызать сейчас.

***

День Х начался в районе полудня, мне удалось поспать часа четыре в отеле после жаркой трудовой ночи накануне. По счастливому совпадению, погода в Киеве установилась дождливая и ветреная, так что хотя бы с точки зрения климатических условий работать было вполне комфортно.

К семи вечера, после многочасового висения на трубке с Лондоном, нам с грехом пополам удалось финализировать основные документы, которые тут же ушли к переводчикам, перевыполнившим к тому времени годовой план по сдельной оплате нелегкого кропотливого труда.

Ждали отмашки главного. Но ближе к восьми отзвонился Геннадий и траурным голосом сообщил:

— Не будет кина, пацаны, расходимся по домам. Эти пидоры еще ряд требований на финише попытались впихнуть, там про поручительство жены и еще пунктов пять по мелочи. Ох, и орал же он, как будто в жопу бутылку одесского шампанского засунули…

— Ты, Санёк, короче, посиди в офисе пару часов для страховки и в отель вали, будем думать, как выгребаться. — Повесил трубку юрист.

Я в прострации рухнул на диван.

Выполняя наказ коллеги, убил около часа на интернет-серфинг и чаепитие вприкуску с дружеской беседой с тетушкой-лингвистом, традиционно переживавшей о моем здоровье и худобе:

— Вы мне так покойного Андрея Миронова напоминаете, — влюбленно сообщила переводчица. Я поперхнулся горячим чаем.

В голове прокручивалась сцена из кинофильма «Бриллиантовая рука», где неудачливого и манерного жулика в якобы моем исполнении воспитывает старший и более маскулинный товарищ.

— Лелик, только без рук, — процедил я, поправляя вихры взмахом буйной головушки. — Сядем усе!

Уже собираясь с вещами на выход, решил навестить сортир — неспешные процедуры заняли минут десять. По возвращению обнаружил пять пропущенных звонков от Геннадия и два — от шефа.

— Что случилось, пожар, наводнение, водку запретили? Уже по нужде нельзя отлучиться. — Скомкано пытался пошутить я.

— Бля, ты на месте, слава яйцам, все поменялось, таки договорились с Франклинами, сиди, жди и всех там придержи, внесите последние изменения, сейчас из Лондона перешлют, и печатайте кредитный договор. Скоро будем. Эх, выноси, залетные! — Победоносно возвестил юрист.

Около четырех утра все формальности были соблюдены, многочисленные документы в трех версиях распечатаны, сброшюрованы и завизированы ответственными лицами, включая вашего покорного слугу.

Официальная делегация отбыла обратно в Премьер Палас для получения финальной подписи адского босса.

Водочная сделка была закрыта.

***

Полежав с полчаса на знакомом диване — спать отчего-то не хотелось — собравшись с последними силами, выдвинулся в сторону отеля.

Начинало светать, недавно прошел дождь, освежив улицы старинного и весьма зеленого тысячелетнего города, так что дышалось легко и чисто.

По Михайловской улице спустился к Майдану, не встретив не единой души и от силы пару неприкаянных авто на Крещатике.

Затем, решив сделать небольшой крюк, поднялся по улице Архитектора Городецкого на Банковую улицу, где в очередной раз восхитился великолепием и модерновой эстетикой знаменитого Дома с химерами; далее добрел до улицы Михаила Грушевского, малеха прикорнул на лавочке под каштанами в Мариинском парке; и уже при полном утреннем освещении очутился у входа в гостиницу Салют, известнейший архитектурный памятник советского футуризма и конструктивизма. Здесь меня окончательно накрыла усталость, упадок душевных и физических сил. Еле добравшись до номера, ничком рухнул на прибранную кровать.

До трех часов пополудни меня одолевали муторные и вязкие сновидения, в которых мешалось прошлое, настоящее и будущее, реальные и выдуманные персонажи. Где провидение сначала манило и обнадеживало, а затем терзало и не отпускало из душевных лабиринтов и тисков тайных страстей, обид и детских комплексов.

Поначалу мне снилось, что я вновь оказался в общаге, заселившись в комнату на четверых вместе с первокурами, многие из которых почему-то весьма напоминали новых украинских знакомцев.

Затем, на следующем витке тревожного сна я оказался на школьном экзамене. О, да! Конечно, это была украинская литература, в далекой реальности выпившая максимальное количество крови — вчителька невзлюбила отличника и претендента на золотую медаль с первого взгляда и пакостила на протяжении двух выпускных классов.