Александра Неярова - Танец саламандры

Но я знаю его план – помню из сна, навеянного мне древними рукописями индейцев племени Нашоу в пустыне Атакама, на Земле, – посему не смотрю на Оракула. Не смотрю ни на кого с начала танца. Так проще.

Также знаю, что Терний недовольно постукивает хвостом, когтями задних лап скребет раскаленные камни арены, передними то и дело поправляет капюшон традиционного одеяния. Одеяния, в котором он выдвигает приговор. Всегда смертный – самый алчный саламандр, что с него взять? Чересчур блюдёт законы своего мира, ропщет, что он их создал, забывая, что на самом деле это сделал Бог Огня. По мнению Оракула, всё должны беспрекословно подчиняться. Глуп. Рано или поздно найдутся несогласные, которые развернут революцию. Хотя те уже нашлись – свободное, дикое племя за Горами Рокота, уверена, скоро они нанесут саламандрам упреждающий удар.

Так! Не отвлекаться! Танец – вот что в данный миг главное.

Кисти рук плавно изгибаются в такт музыке, правая уходит вверх, левая в сторону. Вскидываю голову в небеса, не удержалась и посмотрела: в очертании верхушки вулкана Киряко виден лишь кусок неба, затянутый свинцовыми тучами. Может, дождь всё–таки прольётся, прибьет пыль и жар арены? Подарит прохладу моим измученным ступням?

Отмахнулась от мысли, не отвлекаться на мечтания! Плавно прогнулась в спине, черкнув ладонями камень арены, и медленно обратно, юбки, словно крылья, вторили моим движениям. Жаль, не могу с их помощью взмахнуть и улететь отсюда прочь…

Ноги рисуют на арене замысловатые круги, поднимая в воздух ленты пыли. Покачивая бедрами, извиваюсь под нарастающий ритм мелодии, как гибкие ветви ивы на ветру, борюсь с порывами, но не сдаюсь. И не сдамся! Никогда!

Зрители восторженно кричат, значит, не зря я посещала Нью–Йоркские ночные клубы в своё время. Иномирские движения саламандрам в новинку. Танец для них любимое развлечение, равноценное кровавым играм. Тем, кои последуют в случае моего проигрыша…

Не думать! Пока всё идёт хорошо – им нравится. Пока им нравится – жива я!

Необходимо продержаться отведенное время. Взглянула на часы – как песочные, только вместо песка из верхней стеклянной части в нижнюю перетекает огонь. Необъяснимо, но потрясающе. Осталось совсем немного, хочется улыбнуться, но сдерживаю себя – не стоит выказывать преждевременную радость.

Боль в ступнях становится почти неощутимой – верно, ожог нервных окончаний и шок, – пусть, это малая плата за жизнь и свободу. Последние минуты. Внутри разливается тепло, окутывает громыхающее о рёбра сердце. Но…

Но левую голень, как и в моём сне, всё равно простреливает острая боль, и я падаю на арену. Стихли овации саламандр. «Оступилась!» – побежал шёпот по рядам трибун.

Неверяще замерла. Моё побледневшее лицо, от которого вмиг отхлынула вся кровь вместе с радостью, сокрылось за волосами. Нет… Невозможно, чтобы я оступилась! Я же не смотрела на Терния! Как он смог?!.. Наверное, в тот миг, когда я по неосторожности следила за временем в часах.

Похоже, нельзя изменить то, что предначертано судьбой…

Справившись с эмоциями, сдула с лица волосы, исподлобья взглянула на ухмыляющегося Оракула – да, его чёрных лап дело! Только ничего не докажешь, не станут даже слушать. Чужачкам веры нет.

– Ты не сссправиласссь… – ожидаемо прогремел голос Оракула над ареной. Сколько удовольствия и торжества излучала его треугольная морда! – Однако у тебя есть ещё один шанс.

Ах да. Три пути.

– Есть три пути. Первый – ссстать жертвой прилюдной любви нашшего жреца. Второй – ссстанцевать ссс ним раунд из десссяти минут. И третий – ссразу выбрать сссмерть. Итак, твой выбор?

Воздух снова стих, предоставляя мне время в спокойствии выбрать путь. Значит, шанс… Воскресила в памяти россказни наложниц: в большинстве подобных случаев женщины выбирали первое, таким образом они избегали участь смерти, но после к ним крепилось пожизненное клеймо проигравших. Клеймо позора. Их считали рабынями любви, и их мог взять любой саламандр, когда и где тому вздумается.

Второй путь выбирали крайне редко. Танец со жрецом – хуже самой смерти. Может, мне снова улыбнётся удача? Как в Охоте?

Я встала, гордо вскинула голову. Взгляд моих карих глаз твёрд. Оракул же, наоборот, сощурил свои чёрные бездонные угли, учуял неладное.

– Я выбираю второй путь.

Посыпались вздохи удивления, загудели трибуны. Верно, никто не ожидал подобного. Раздавшийся гонг заставил всех смолкнуть.

– Ты уверена в сссвоём выборе? – Оракул даже со своего насиженного места поднялся, капюшон слетел, обличив жуткую голову старого саламандра.

– Уверена.

– Что ж… – удивление Оракула сменилось дьявольской усмешкой. Обращаясь к зрителям, ящер громко, предвкушающе гаркнул: – Вссе сслышали? Она выбрала поединок ссс нашим жрецом! Поединок без правил!

Да, без правил.

Пророкотал сигнальный рог. К звукам барабанов добавилась флейта, разбавив привычную какофонию угрюмым звучанием. Уже хоронят. Что ж… помирать так с музыкой!

Барабаны ушли в прерывистый ритм, а всеобщее внимание направилось на мраморную отполированную до блеска лестницу, ведущую спуск на арену. По ступеням, звеня своим странным оружием, спускался жрец.

И да, как и во сне, он оказался человеком. Не саламандр! Сон послал мне видение будущего.

Волна надежды поднялась с глубин отчаяния. Неужели удача всё же на моей стороне? Но стоило рассмотреть жреца подробнее, как начала в последнем сомневаться. Да, жрец был человеком. Только вот… ОЧЕНЬ соблазнительным человеком.

Большую часть лица скрывала серебряная маска, оставив обозрению лишь левый глаз, угол рта и почти весь волевой подбородок. Плечи и голову жреца укрывал синий плащ, под ним только алая набедренная повязка. Плащ не утаивал стальных мышц торса, сильных рук и крепких ног.

Шедший по мою душу мужчина великолепно сложен. Специально – зараза, – демонстрировал накачанные мышцы. Капли пота искушающе блестели на загорелой коже, при движении стекали к краю набедренной повязки, предлагая фантазировать дальше самой.

Мысленно поблагодарила Бога Хетунга за такой подарок. С человеком я справлюсь.

Внимание привлекло странное оружие жреца, оно казалось живым – гибкий меч состоял из заостренной цепи звеньев, самовольно извивался, точно являлся настоящей змеёй. Жрец остановился напротив, в двух шагах. Пробежался по оцепеневшей мне цепким, многообещающим взглядом. Мог убить, опутать жутким мечом – и всё, меня нету! – но вместо смерти потрясающий мужчина заговорил:

– Ну, здравствуй, Катари. Та, из–за которой весь переполох. Та, которая осмелилась противостоять королю.

Голос звучал соответствующе – сладко, обманчиво мягко, искушающе, а в глазах сверкнула необъяснимая ярость. Не сразу я заприметила крепкую руку жреца, тянущуюся к моему лицу, всё продолжала любоваться им, не в силах вынырнуть из охватившего омута. А как заметила, отступила, ощетинилась, точно кошка.