Сергей Ежов - Пушинка в урагане

Плохо было другое: на наши учения стали приезжать армейские и флотские офицеры, а потом болтать на всех углах о том, что увидели. Нет, в данном случае всё было не критично, поскольку мы и так готовились к манёврам с участием наблюдателей из разных стран. Опять же, ещё до учений, на основании одних лишь слухов, портфель заказов на самолёты увеличился вчетверо, уже за счёт заказов от иностранных правительств. Мой казначей сообщил, что авиационный завод скоро себя полностью окупит, и начнёт приносить чистую прибыль.

Моторный завод тоже был завален заказами на три-четыре месяца вперёд, но он ещё не вышел на полную мощность, и выпускал только пробные партии трёх- и пятицилиндровых авиамоторов. Мотоциклетные одно- и двухцилиндровые моторы выпускались поточным методом, в две смены. Третью, ночную, смену я решил не вводить, а строить новые цеха для нормальной двухсменной работы.

На моторном заводе и нашел меня фельдъегерь с приглашением к царю.

— Пётр Николаевич, разговор у нас будет крайне важный, поэтому постарайтесь ответить мне на все вопросы.

— Непременно, ваше императорское величество.

— Пётр Николаевич, мы же договорились, что наедине мы говорим запросто, как близкие родичи.

— Прошу прощения, Александр Николаевич, это от волнения.

— Я навёл справки, и действительно нашел Георга Менделя, монаха, аббата, как вы и говорили. И о наследственности Мендель рассказал моему посланнику много любопытного. Но я хотел спросить: откуда это вам известно?

К такому разговору я готовился давно, и приготовил немало отговорок на разные случаи.

— Как вам должно быть известно, химики одной из моих лабораторий, синтезировали новый препарат, стрептоцид. Партия лекарства была передана в Военно-медицинскую академию, профессору Боткину, который поручил своему помощнику, молодому врачу Василию Ивановичу Иванову, провести испытания. Кстати сказать, лекарство показало себя с лучшей стороны, о чём Василий Иванович неоднократно докладывал мне лично. В разговорах мы касались тем наследственности, и в частности, наследственных болезней, тут и было упомянуто имя Менделя.

Разговоры с Ивановым мы действительно вели, но на вопросы наследственности его натолкнул я. И Менделя упомянул я, а Иванов, которому учение Менделя было неизвестно, чтобы не показаться «немогузнайцем», поднял целый пласт специальной литературы, и досконально изучил вопрос. И стал горячим приверженцем генетики. Так что с этого фланга у меня всё чисто.

— А о викторианском проклятии вы откуда знаете?

— Вы говорите о гемофилии? Видите ли, Александр Николаевич, я вам говорил об излишней общительности почти всех секретоносителей. Увы и ах, но почти такая же обстановка и во всей Европе, за исключением Англии: свои секреты они почти научились хранить, но пока недостаточно. Я просто попросил штаб-ротмистра Власьева собрать сведения о носителях гемофилии, и составил простую схему, в центре которой оказалась Ганноверская семья. Отпрыски Виктории разносят эту заразу по всем царствующим дворам Европы, и если не уберечься, то будет занесена и к нам.

— Господи, что же будет с потомством Оленьки?

— Не волнуйтесь, Александр Николаевич. Гемофилия, если я не ошибаюсь, передаётся только по женской линии, так что потомству Ольги Александровны ничего не грозит. Хотя…

— Что вы хотите сказать?

— Казните меня государь, но на месте Ольги Александровны, я бы зачал детей от абсолютно здорового мужчины. Простите мне мою дерзость, Александр Николаевич.

— На первый раз прощу, но впоследствии остерегитесь от подобных высказываний.

Я молча поклонился.

— С кем вы говорили относительно закона о престолонаследии?

— Только с Екатериной Михайловной и Марией Фёдоровной, и только потому, что они сами завели разговор. Я уверен, что никому из посторонних, они этих слов не передадут.

— Это действительно так. Но ответьте: вы действительно считаете, что нужно отменить этот закон?

— Да, государь. Этот закон вреден для династии и оскорбителен для русского народа.

— Вот вы как заговорили, Пётр Николаевич…

— Простите, государь, я лишь прямо ответил на прямо поставленный вопрос.

— Да-да, вы правы. Я должен обдумать этот невероятно запутанный вопрос.

— Государь, как вам должно быть известно, я желаю жениться.

— Да, Пётр Николаевич, я видел вашу наречённую, и… очень рад за вас. Вы великолепная пара, и я благословляю этот брак.

Без моего участия колени подогнулись, я соскользнул с кресла и опустился на колени. По щеке побежала слеза: это Петя не может сдержать сжигающую его радость. Мой родич смущённо встал, и подняв меня с колен обнял:

— Ну что вы, Пётр Николаевич! Поднимайтесь. Мы с Катей понимаем ваши чувства, и признаться по секрету, давно способствовали вашему сближению: это по Катиной просьбе Инес-Сарита отложила свой отъезд на родину.

— Если дозволите, Александр Николаевич, я отправлюсь с сеньоритой Инес-Саритой в Испанию, чтобы получить благословление её родителей.

— Хм… Такие браки зависят от воли не только родителей.

— Близкий родич русского императора не тот человек, которому отказывают. Кроме того, я приглашу с собой доктора Иванова, который, судя по докладам, добился огромных успехов в лечении чахотки. Полагаю, что знания и умения доктора очень пригодятся.

— Кстати, Пётр Николаевич, как получилось, что сотрудники профессора Меншуткина стали добиваться таких выдающихся успехов?

— Деньги, государь. Я постарался создать своим людям условия близкие к идеальным: лаборатории, инструментарий и оборудование, реактивы, литература и консультации лучших специалистов, а также достойное жалованье и премии за успехи… Ну и постановка интересных задач. Штаб-ротмистр Власьев помогает мне со сбором сведений, а я совместно со специалистами выбираем из них самые многообещающие.

Напоследок царь поинтересовался:

— Всё ли готово к проведению манёвров?

— Совершенно готово. На днях Усть-Лугу посетили помощник командующего округа и группа офицеров штаба Балтийского флота. Они провели инспекцию, и признали, что с нашей стороны имеется полная готовность.

— Что с целями?

— Старый броненосец и три грузовых судна, списанные на слом, уже поставлены в заливе. На берегу выставлена мишенная обстановка пехотного полка с мощным артиллерийским усилением. Разрешите вопрос?

— Задавайте, Пётр Николаевич.

— Вы лично будете присутствовать на манёврах?

— Да, собираюсь.

— Прекрасно! Люди с нетерпением ожидают манёвров и возможности увидеть вас. Только мой Власьев будем морщиться.

— Отчего же морщиться, он противник монархии, — засмеялся император.

— Наоборот, он истинный монархист, но вопросы обеспечения безопасности лежат на нём.