Сергей Ежов - Пушинка в урагане

— Хм… Вы надеетесь получать доход?

— Да. Стоимость мотора и винта составляет от четверти до половины стоимости самолёта, и эти вещи совершенно невозможно производить в кустарных условиях. Кроме того, винты нам понадобятся и самим.

Обсудили внешний вид и новые возможности самолёта М-3 и расходы, связанные с ним, а потом отправились к пассажирским самолётам.

— Эти самолёты такие… выглаженные, — выразил своё отношение цесаревич.

— Мы используем термин «обтекаемые», ваше императорское высочество.

— Так говорят и корабелы, не правда ли, Пётр Николаевич?

— Совершенно верно, ваше императорское высочество. Дело в том, что водная и воздушная среды обладают похожими свойствами. Разница в том, что вода плотнее воздуха, и корабль не полностью погружён в неё, а самолёт полностью в воздухе.

— Расскажите о самолётах, на которых нам предстоит лететь.

— В отличие от самолётов М-2 и «Коршуна», этот самолёт, а его наименование М-4 «Аист», имеет полностью закрытую кабину, в которой находятся лётчик и до шести пассажиров или до пятисот килограммов груза. У самолёта три пятицилиндровых двигателя, позволяющие ему развить скорость до ста сорока километров в час. Прошу в салон.

Император и пятеро сопровождающих влезли в самолёт, и расселись в плетёные кресла. Сам император уселся слева от меня, на место второго пилота: отсюда лучше обзор.

— Позвольте вас пристегнуть, ваше величество!

— Пожалуйста.

Я прошел, и помог пристегнуться пассажирам, после чего высунулся в форточку и скомандовал на запуск. Моторы зачихали, заревели, и, отпустив тормоз, я прямо с места начал разгон. Слева пошел на взлёт и самолёт с цесаревичем и сопровождающими лицами. Пилотировал его ротмистр Иванов, поскольку Степанов возглавлял ударную группу. Мы поднялись на полкилометра, и сверху наблюдали, как бомбардировщики тяжело взлетают, и кружатся, ожидая товарищей. Затем они, выстроившись тройками, журавлиным клином потянулись в сторону залива, к цели. Мы, держась несколько выше, обогнали ударную группу и полетели в сторону мишеней, изображающих флот вторжения. На глади воды стояли батарейный броненосец «Севастополь» и три транспорта, а над ними кружились два разведчика, один из которых полетел встречать ударные самолёты.

Встретил, и, лидируя, повёл за собой, а когда приблизился, несколько раз выстрелил в сторону целей ракетами чёрного дыма, и в воздухе повисли дымные стрелы, вдоль которых и двинулась первая тройка бомбардировщиков, в то время как остальные двинулись вокруг цели, как хищники, выбирающие место для удара. Самолёты резко снизились, и первая тройка, кажется, едва не задевая поверхность воды, выстроившись гуськом, понеслась к броненосцу.

— Обратите внимание, господа, сейчас самолёты резко поднимутся, набирая рабочую высоту, и чтобы не задеть верхушек мачт.

И, правда: самолёты сделали небольшую горку, и, приблизившись к цели, один за другим сбросили бомбы. Было отчётливо видно, как чёрные тела бомб понеслись вниз, отрикошетили от поверхности и одна за другой клюнули высокий борт сначала в центре, потом в носу и в корме. Яркие вспышки взрывов, клубы дыма и летящие обломки… Было видно, как могучий корабль пытался сопротивляться жестоким ударам, но тщетно: на смену первой уже мчалась вторая тройка, положившая все свои бомбы в центр корпуса броненосца. Снова серия взрывов и броненосец, расколовшись надвое, буквально рухнул в морскую пучину. Носовая часть продержалась немного дольше, и её отбросило от кормовой на десяток метров.

— Какой ужас, — воскликнул за спиной кто-то из свитских.

— Да, господа, мы вступаем в ужасное время, когда личная храбрость и выучка отдельного бойца не могут дать ему решающего преимущества перед лицом машины войны. Вспомните, как гибли наши солдаты, вооружённые гладкоствольными ружьями, под огнём нарезных винтовок и штуцеров. Приходит время вернуть кое-кому должок.

Мрачное молчание повисло в кабине. А бомбардировщики тем временем, встроившись в круг над транспортами, начали по одной сбрасывать на них более лёгкие бомбы. Все шесть бомбардировщиков отработали отлично: бомбы попадали либо в корпуса транспортов, либо очень близко от них, калеча борта. На всех трёх транспортах возникли пожары, и всё возрастающий крен: видимо было пробитие днищ.

— Не жильцы, — резюмировал один из свитских, морской офицер.

А бомбардировщики, снова построившись тройками, отправились в сторону аэродрома.

— Остальные не будут бомбить? — спросил император, но тут же ответил сам себе. — Действительно, нет смысла, лучше сберечь боеприпас. Ужасное оружие вы сотворили, Пётр Николаевич, просто ужасное! Шесть бомб, и броненосец порвало на куски. Двенадцать бомб меньшего калибра, и три совсем не маленьких парохода тонут.

— Об одном жалею: не могу сейчас посмотреть на образину Томаса Джорджа Бэринга, графа Нортбрука, — раздался сзади голос, и все, кроме меня расхохотались.

Я воздержался: просто не знаю, о ком речь.

— Это об английском морском министре. Я его лично пригласил, и чтобы дождаться, дважды переносил начало манёвров, — пояснил мне Александр Николаевич, и явно кого-то передразнивая сказал, поворачиваясь назад:

— Вы невыносимо пошлы, Модест Андреевич!

Снова громовой хохот сотряс самолёт. Да уж… Военные люди, грубые шутки. Шутки настоящих мужчин.

Я приземлился рядом с трибуной для высокопоставленных гостей, приехавших наблюдать за сухопутной частью манёвров. В полукилометре от трибуны были выставлены чучела, сплетённые из соломы и веток, они стояли чёткими рядами, являя собой, пять батальонных коробок. Справа и слева были возведены редуты, с установленными старыми орудиями малого и среднего калибра. Позади, ближе к заливу, были устроены позиции тяжёлой артиллерии, с полагающимися службами: снарядными и пороховыми погребами, палатками, землянками и даже блиндажами. Всё на полном серьёзе, всё согласно новейшей военной моде.

Пока ожидали зрителей, смотревших морскую часть манёвров с борта императорской яхты, мы успели поесть и вкратце обсудить увиденное.

— Признаться, не ожидал увидеть ничего подобного, — говорил адмирал Шестаков, ладонью разглаживая листок, с нанесённой на нём схемой расположения целей и атакующих бомбардировщиков – сами по себе самолёты поначалу не произвели серьёзного впечатления. Так, вспомогательные средства и не более, думали мы. Ну, доставка офицера связи… Ну, срочная почта… Разведка, в конце концов! Французы, кстати, уже завели себе эскадрон разведчиков на самолётах М-2, закупленных у нас. Но чтобы такое!!!

Адмирал поражённо развёл руками. Помолчал и продолжил:

— Я оцениваю самолёты как новый род войск, могущий обеспечить, по крайней мере, береговую оборону здесь, на Балтике и на Чёрном море. Ещё не знаю, как далеко могут долететь самолёты, но если иметь такие, что могут из Крыма достать до Дуная и до Батума, то эти акватории можно уверенно считать русскими.