Сергей Ежов - Пушинка в урагане

Для повседневной работы на аэродромах и в полётах для лётчиков и техников предусматривались комбинезоны, в качестве обуви предлагались сапоги, а для лётчиков в зимнее время меховые унты. В целом я продиктовал всё, что помнил об экипировке лётчиков советских ВВС времён Великой Отечественной войны. Разница только в том, что лётных шлемов я ввёл три: демисезонный кожаный, зимний меховой и летний из шёлковой сетки. Хотел сделать твёрдый шлем с прозрачным забралом, как у современных мне лётчиков, но не придумал из чего. Не страшно, со временем сделаем.

Форму рядового и сержантского состава, или как тут называют, нижних чинов, решил тоже скопировать с советской. В качестве образца я взял форму конца восьмидесятых годов: «афганку». Камуфляж для этого времени неприемлем, а вот тёмно-синяя афганка, с множеством карманов, наколенными и налокотными накладками вполне хороша. На ногах – сапоги. Единственное усовершенствование, которое тут же ввёл – резиновые подмётки вместо существующих кожаных. Собственно, получились вполне привычные для меня яловые сапоги советского солдата. Кстати о сапогах: обязательно озадачу химиков, чтобы они создали искусственный материал по типу кирзы. Я где-то читал, что кирзу придумали ещё до революции, и она даже получила высокую оценку на какой-то международной выставке. Отличный материал, и обувь из него прекрасная: в деревнях кирзовые сапоги носят до сих пор, я имею в виду первую треть двадцать первого века. Я и сам носил, и в армии, и на гражданке. Удобные, прочные, дешёвые и долговечные сапоги из материала, созданного гением неизвестного мне человека. Эх, кабы знать кто, я уже запряг бы его в эту упряжку.

По моему приказу срочно доставили Сытина.

— Иван Дмитриевич, — сходу огорошил поручением, — есть ли среди ваших знакомых, люди, могущие организовать швейное и сапожное дело?

— Имеется, и немало. Для какой цели вам надобен человек, Пётр Николаевич?

— Как вы знаете, Иван Дмитриевич, я назначен на должность начальника Воздушного флота, и теперь должен организовать снабжение своего войска. Думается, я знаю, как решить вопрос с вещевым довольствием, по крайней мере, нижних чинов. Я намереваюсь построить две фабрики: для шитья всех видов мундирной одежды и обуви.

— Не сочтите, что я возражаю, мне только лишь любопытно. Как это можно шить одежду, не видя перед собой человека? Ну ладно, одежду можно подогнать, укоротить, например, но как вы собираетесь поступать с обувью? У людей очень разные ноги, я это знаю доподлинно.

— Понимаю вас, идея может выглядеть странно, но я исхожу из того, что можно рассчитать, сколько имеется размеров ступней, а также учесть несколько размеров полноты, и ширины ступней.

— Я уловил суть вашей идеи, Пётр Николаевич! Простой человек носит сапог, наворачивая портянку, а зимой и две, для тепла. Такое положение вещей сильно скрадывает разницу в размерах.

— Я рад, что развеял ваши сомнения.

— Сегодня же представлю вам двух весьма дельных молодых людей, зарекомендовавших себя оборотистыми и самостоятельными. Но каковы ваши условия? Что мне им передать?

— Фабрики будут казёнными, точнее, в подчинении Воздушного флота, а ваши протеже будут на них управляющими. Директорами. Для начала штат будет невеликим – по сто-сто пятьдесят швей и сапожников, ну и сколько к ним потребуется закройщиков и прочих специалистов, решать директору. В дальнейшем фабрики будут только расширяться, и работы только прибавится, чем дальше, тем больше.

— А что по вопросу жалованья?

— Иван Дмитриевич, я вас обидел жалованьем?

— Помилуй бог, Пётр Николаевич! Я премного доволен нашими делами, в том числе и денежными!

— Вот и они не будут обижены, уверяю вас.

Так в суете пролетел год.

Воздушный флот, по первоначальному штату располагал невеликим штатом, включающим меня, в качестве начальника, моего товарища, то есть заместителя, в лице адмирала Можайского, старшего лейтенанта Степанова, в должности начальника штаба, ротмистра Иванова, в должности начальника сухопутной авиации и капитана второго ранга Севрюгина Феофилакта Ивановича, в должности начальника морской авиации. Каждый из офицеров принялся собирать дельных людей в свои отделы, и каждый плакался мне, что с дельными офицерами как раз и плохо. Нет, не плохо, а очень плохо. Если человек дельный, то, скорее всего он практически не образован. Ну, на кой скажите мне, хрен, нужен в авиации человек, прекрасно говорящий по-французски, по-русски вежливо, по-русски же, но матерно, помнящий зачатки древнегреческого и латыни, и при этом практически не знающий математики, химии и физики? В авиации не нужны строевики, зато нужны люди с руками, не растущими из ануса, а таковых офицеров в армии исчезающе мало. Как выяснилось, на флоте положение ненамного лучше. Были прекрасно образованные офицеры, но было их так мало… Офицеры, в лучшем случае, умели считать, поскольку артиллеристу это необходимо. Чаще всего, офицеры не умели даже этого: данные для стрельбы им сообщали с мостика. Они не шарили в баллистике, не соображали в штурманском деле… такое впечатление что эта золотопогонная сволочь только и умела что танцевать на балах, а на службе – чистить рыла матросне. Зато все они были если не титулованными, то уж точно потомственными дворянами. Были среди моряков и другие офицеры: те, кто прекрасно разбирался в машинах и механизмах, отлично считал, глубоко понимал физические и химические процессы… Технари, чёрная кость офицерского корпуса. Их презирало белое офицерство и рост по службе им был закрыт, ибо не благородные. Однако, когда такой офицер выражал желание перейти в авиацию, командиры кораблей всячески препятствовали, протестовали, иногда доходя до самого морского министра. Ещё бы! Без большинства золотопогонных офицеров корабль прекрасно ходит и воюет, а без чёрных – даже от стенки не отвалит.

В распоряжении Воздушного флота имелись восемь разведчиков, маленьких бипланов М-5 «Сорока», двадцать четыре бомбардировщика М-3 «Коршун» и шесть пассажирских самолётов М-4 «Аист». Весь Воздушный флот дислоцировался сейчас в Гатчине, где мы, своими силами, оборудовали приличный аэродром.

На каждый самолёт имелось по три пилота и шесть механиков. Дело в том, что «лишние» пилоты и механики проходили обучение и ожидали самолёты для себя. Кроме того, для охраны и обороны аэродромов и имущества, Воздушному флоту передали пехотный полк.

А меня постигла участь Буриданова осла: с одной стороны, самолёты, выпускаемые авиазаводом уже в три смены, раскупали как сахарные петушки на ярмарке, и очередь на них была расписана уже на год, а с другой стороны, чем-то надо и свой Воздушный флот вооружать. А с третьей стороны, для первоначального обучения самолётов хватает, и есть возможность немного подождать, когда вылечатся детские болезни наших самолётов. В этом случае мы будем оснащать боевые части отработанными машинами. А пока мы имеем хорошую возможность учиться, нарабатывать лётную практику. Это ведь чудо, что до сих пор у нас случилось всего пять тяжёлых лётных происшествий, и при этом никто серьёзно не пострадал. Переломы, в данном случае, не в счёт, главное, что все живы. А с четвёртой стороны, воздушные бойцы должны иметь твёрдые навыки практической работы… В общем, есть над чем поломать голову, тем более, что опыта в данном направлении нет ни у кого.