Андрей Посняков - Боярин: Смоленская рать. Посланец. Западный улус [сборник litres]

– Меня зовут Марцелин, а это – моя сестра Аньез, – прижав руку к сердцу, вежливо поклонился молодой человек.

– А мы – торговцы из Реджо, – разом поднялись с лавки двое мужчин лет тридцати пяти – сорока. – Были в Риме, нынче отправляемся в Анкону, думаем на побережье сесть на попутный корабль.

– А мы – паломники, пилигримы из Польши. Идем в Вечный город, поклониться святым местам.

– Польша? Ого! А где это?

– Очень и очень далеко.

– А правда, что там живут волосатые великаны?

– Я лично ни одного великана не видел, – с доброй улыбкой отвечал за всех Марко Грач, – только слышал, что под городом Краковом в давние времена жил когда-то дракон.

– Дракон! Вот так та-а-ак! И что же, очень он был страшный?

– Просто ужасный! – усаживаясь поближе к растопленному очагу, вступил в разговор Павел.

Просто желал проверить свои знания по языку – поймут ли? Ну и заодно так, развлечься – что еще делать-то? Вон гроза-то… А ливень! А молнии, гром – бух, бух! Прямо – канонада. Не гроза, а Сталинградская битва.

К явному удовольствию Ремезова, и укрывшиеся от грозы путники, и сам хозяин, явившийся с кувшином вина, его прекрасно поняли. Один из негоциантов даже всплеснул руками:

– Говорите, ужасный?! А как он, этот дракон, выглядел? И кого ел? Девственниц?

– Не-е, – вспомнив старый анекдот, хохотнул Павел. – С девственницами – сдох бы давно с голодухи. Всех подряд девок лопал! Не очень-то его интересовало, девственны они или нет. В самом деле, он же не жениться на них собрался, а просто поужинать.

– Да-да, – охотно поддакнул и усевшийся рядом хозяин, старик Андреа. – И большой это был дракон?

– Да вот, примерно размером с троллей… с твой дом, уважаемый Андреа. Головища – во! Со стог сена. Зубы – как татарская сабля, такие же и когти.

– Да что вы! Ой, пейте-пейте… совсем забыл предложить.

Заслушавшийся ремезовских россказней до полного округления глаз хозяин поспешно налил вина и кликнул слуг, чтоб тащили яства.

– Да-да, рассказывайте, рассказывайте, – переглянувшись, разом кивнули брат и сестра. – Очень интересно послушать.

– В самом деле интересно?

Красуля-девчонка сверкнула глазами, словно б не Ремезов перед ней был, а какой-нибудь там Дима Билан, Тимати или… кого там еще деревенская молодежь слушает?

– Очень интересно, и весьма поучительно.

Ох, и голосок у нее был… умм!!! И как на девушку… Аньез, да… все посмотрели… Особенно – Павел это почему-то отметил – проводник Элиа. И Марко. Только эти двое смотрели как-то по-разному: Марко – как на Джульетту Ромео, а Элиа – словно козел – на капусту или разбойник-тать – на кусок серебра.

– Так вот, – разом намахнув кружку, Павел почувствовал вдруг охватившее его приятное опьянение, такое, что хотелось говорить, говорить, говорить… Тем более глаза эти девчоночьи, голубые…

– Хвост – во-от такой толстенный, задние лапы – что бревна, передние же маленькие, как вот твои, милая Аньез, ручки.

– Нешто такие драконы бывают? – озадаченно усомнился Элиа.

– Еще и не такие бывают!

Павел не удостоил проводника даже взглядом – ну, что взять с человека, явно не видевшего ни одной серии фильма «Парк Юрского периода»?

– Вы меня вообще понимаете ли?

– Да все понятно, синьор Паоло, только… вы немножко смешно говорите.

– Ага, ага… Судя по вашему улыбающемуся лицу, милая юная дама – вовсе даже не немножко смешно.

Все улеглись спать рано, под синие сполохи молний и постепенно затихающий где-то вдали, за горами, гром. Уснули тоже быстро – тут и там из углов доносился богатырский храп. Паломники с проводником и двое негоциантов заночевали тут же, в трапезной, а вот брату с сестрой – Марцелину с Аньез – старый Андреа уступил опочивальню наверху, в хозяйских покоях.

Темный вечер и предшествовавший ему трудный путь отнюдь не располагали к долгим разговорам, даже несмотря на все красноречие Павла, в деталях расписывающего «драконов» – тираннозавров, птеродактилей и всяких прочих доисторических ящеров, на радость детишкам и их родителям «оживленных» творческим гением многочисленной голливудской тусовки.

Словно бы соревнуясь друг с другом, храпели в дальнем углу негоцианты, улыбался во сне обаятельный бабник Кондратий Жердь, Убой скрипел зубами – видать, что-то нехорошее снилось. Напротив Ремезова, на широкой лавке, крепко прижимая к груди медальон с волосом Пресвятой Девы, посапывал утомившийся за день Марко Грач. Наверное, все видели какие-то сны… а вот Павлу что-то не спалось, и не потому, что не устал, и не от чужого храпа вовсе. Не давали уснуть воспоминания, мысли, Вечный город вставал перед молодым человеком явно и зримо, не тот город, который сейчас, в это вот время, а совсем другой – такой же древний, но и современный, не только с Колизеем и Римскими форумами, с фонтанами вычурной эпохи барокко, с великолепными дворцами-палаццо, но и с ревом дальних поездов на терминалах Термини и Тибуртина, с кварталом EUR и дворцом Труда, выстроенном при Муссолини, с Чинечитта – городом-домом кино, городом снов, городом Феллини, Антониони, Роселлини, Висконти…

В этом городе, в этом Риме, в маленьком пансионе на виа дей Милле, что неподалеку от Термини, Полина и Павел провели когда-то целую неделю, такую короткую и такую счастливую для обоих. Жаль, только счастье длилось недолго.

Ах, какое платье надела Полина в последний вечер, когда они ужинали в небольшом ресторанчике на виа Венето! Волшебным рубином сверкало в бокалах вино, официанты скользили неслышными тенями, а сырный торт тирамису был так хорош, что Полина даже закапала платье.

«Кое-кто грязи найдет!» – смеясь, прокомментировал тогда Павел, и Полина смеялась так громко, что даже официанты искренне улыбались.

А вот теперь на глаза у Ремезова почему-то наворачивались слезы… и тянуло закурить, так тянуло, что молодой человек решил выйти на улицу – просто постоять, подышать, тем более что гроза и ливень уже закончились – лишь где-то в отдалении громыхали последние раскаты.

Осторожно, чтобы не разбудить спящих, Павел поднялся с лавки и на цыпочках, босиком направился к двустворчатой двери, чуть приоткрытой, пропускающей в устье дома свежий ночной воздух. За дверью вдруг промелькнул оранжевый свет факела – хозяйские слуги по-прежнему подавали знак заблудившимся путникам. Слуги… или слуга. О, нет! Неожиданный порыв ветра распахнул створку настолько, что стал отчетливо виден размахивающий пылающим факелом слуга… кудрявый крепыш… проводник Элиа!

Ремезов настороженно застыл – что делает здесь этот скользкий тип? Зачем ему факел? Что он – здешний слуга, исполняющий приказанье козопаса-хозяина?

Элиа размахивал факелом не беспорядочно, вовсе нет, в его движениях замечалась какая-то система – вверх-вниз, вправо-влево… затем опять – вверх-вниз…