Евгений Южин - Излом

Я мог бы попытаться вернуться на Землю. Во-первых, я знаю, что это возможно и знаю, как это сделать. При определенной удаче — это несложно. Но это выглядит, как капитуляция! Ради чего тогда, я потерял семью, зачем повторно покинул родину, когда мог остаться? Наконец, кому я там нужен? За такие путешествия, как выяснилось, расплата жестокая и неотвратимая — время.

Я мог бы остаться здесь в Облачном крае, заниматься контрабандой, на досуге скупать древности и создавать невиданные или забытые здесь машины. Думаю, что никто бы мне не помешал отстроить на скале над пропастью настоящее гнездо сумасшедшего инженера. Возможно, я даже стал бы этакой местной достопримечательностью, вроде таинственного мага на вершине древней башни, летающего на драконе. Этот вариант уже веселее, но не радует душу. Где-то рядом со мной спят древние боги, а я толкаю орешек по континенту, чтобы можно было регулярно менять гарем в замке — как-то тоскливо.

Можно было бы попытаться вернуть Ану. Но эта задача сейчас выглядела еще более неподъемной. Она ведь зависит не только от моей воли и желания — она зависит от других людей, сложных отношений между которыми я даже не понимаю. В этом смысле Мау — другая планета. Кроме того, между мной и девушкой вновь маячит загадка магии, от решения которой в этом случае придется отказаться. А без ее решения, наши отношения вообще могут стать невозможными — чисто физически, в буквальном смысле слова.

Что же мне остается? Остров? Метаться по планете в надежде встретить отгадку или очередной ключик от очередной загадки? Есть еще один нюанс — я дважды выжил там, где по мнению скелле должен был погибнуть. Ана убеждена, что я и магия — несовместимы. Но я отлично помню звон в ушах и этот одуванчик. Может быть мне следует идти этой дорогой? Тем более, что скелле не видят здесь магии, а значит и не видят ничего опасного для них.

Самое интересное, что вопроса о том, что делать завтра у меня не возникало — инженер, как нарост на теле, может жить и паразитировать только там, где кипит материальная жизнь — где, люди что-то строят, конструируют, собирают, обрабатывают металлы и древесину, варят пиво и красят корабли. Куда бы я не пошел по пути своей жизни, но завтра я отправлюсь в Саутрим. Мне нужен этот город с его верфями и подземными мастерскими, мне нужно все, что осталось от этой цивилизации!

Холмистая равнина, протянувшаяся вдоль побережья, поросла по водораздельным гребням знакомым мне укропом, рощи могучих деревьев с темно-бурыми кронами теснились вдоль русел ручьев и мелких речек. Было видно, как вдалеке темные извилистые пятна водолюбивой растительности сливались в сплошную массу — настоящие инопланетные джунгли. Несмотря на близость Саутрима, я не встречал никаких мелких поселений, которые обычно теснятся вокруг крупного города и меня это полностью устраивало.

Восстановив с утра привод самолета, я нагрузил его трофеями и посчитал за лучшее переместиться куда-нибудь поближе к городу. В сам город я отправлюсь ночью, когда стемнеет, рассчитывая на по-прежнему горящие посадочные светлячки, созданные Аной. Куда мои предполагаемые убийцы спрятали настроенный ею привод, я так и не смог выяснить — сами контрабандисты ничего ответить уже не могли, обзор местности через мою трубу ничего не дал.

Слава богу, они не догадались разрушить мою самодельную климатическую систему, как и не добрались до хвостового механизма, также настроенного скелле, и теперь я наслаждался прохладным воздухом из обрезка ведра в полу. За спиной шелестел мой собственный привод — простая и надежная машинка, которая, однако, требовала тщательного ухода.

В голове крутилась масса проектов и планов. Расставание с девушкой, смерть моего напарника, лишь на время погрузили меня в растерянность. Я жаждал действия, и как мне думалось, я нашел свой путь. Я — инженер! Это значит, что поиск скрытых закономерностей, исследование загадок мироздания — лишь инструменты для меня. Я призван повелевать материей, подчинять ее и заставлять служить мне и другим людям, не обращая внимания на скрытые причины и закономерности в ее движении. Братья Черепановы едва ли знали термодинамику, но это не помешало им прокатиться на паровозе. Конечно, я прекрасно осознавал, что знания — это базовый инструмент для меня, как инженера, но, в данном случае, у меня не было большого выбора. У меня не было времени на вдумчивые и кропотливые исследования и эксперименты, мне надо было творить на основе того, чем я уже располагал.

И первое, чем я планировал заняться, кроме груза трофейной пастилы, которая на мой взгляд была настоящей миной, это усовершенствование той техники, которая у меня уже была. Я задумал расширить основной движитель самолета, построив три независимых привода, которые будут передавать импульс через призму на общую чебурашку. Такая система будет гораздо более надежна и позволит мне, при необходимости, обслуживать ее или ремонтироваться, оставаясь в воздухе. Кроме того, шокер, очевидно, исчерпал свой потенциал. Удивительно, что меня до сих пор не убили каким-нибудь метательным снарядом, не говоря уже о скелле. У меня в голове сложился проект новой игрушки — метателя, с помощью которого будет возможно отодвинуть от себя опасность — расширить зону поражения моего оружия за пределы эффективного применения дара скелле.

Вторая идея, которой я теперь был одержим, представлялось мне еще более важной. Именно эта идея позволила мне преодолеть растерянность. Я очень надеялся, что она оправдает себя и, благодаря ей, я найду новый путь. Для меня был очевидным факт, что я немного чувствовал магию скелле. При приближении Аны у меня начинался звон в ушах, в непосредственной близости к девушке я ощущал невидимый здоровенный одуванчик, ласкающий своими пушистыми метелками мое лицо. В острых ситуациях, когда нас атаковали скелле или, когда мы потеряли контроль с Аной, одуванчик ощущался, как жесткие колючие листья и, что более важно, я каким-то образом, умудрялся двигать ими, чтобы избегать ранения. Так как скелле никаких следов взаимодействия источника со мной не видели, значит здесь работал какой-то иной механизм. И я не собирался его изучать, я не собирался погружаться в эксперименты и исследования — тем более, что ни времени, ни ресурсов на это у меня не было. Я собирался приручить это явление.

С самого начала меня занимало то, что скелле, или искусство, было доступно только женщинам. Я сильно сомневался, что на уровне физиологии существует какая-то принципиальная разница между полами — ну, там, различный гормональный фон или, может быть, различные механизмы, или точнее их настройка, работы межклеточных медиаторов. Предполагаю, что все то, что делает некоторых девочек скелле, должно присутствовать и у мальчиков. Причиной, по которой это остается не выявленным, может быть отсутствие обратной связи — отсутствие информации о таком взаимодействии. Представьте себе, что вы сидите в автомобиле. Он полностью функционален, но стекла кабины закрашены. Сможете ли вы научиться пользоваться им, не имея информации о том, какие последствия вызывают ваши действия. В лучшем случае, вы будете лишь баловаться занятными, но бесполезными спецэффектами, вроде мигающих лампочек или жужжащего моторчика чего-то под панелью приборов. В худшем же случае — вы разобьетесь. Звон в ушах, как и ощущения, которые у меня появлялись могут быть крохотной царапиной в краске, покрывающей лобовое стекло. Царапиной, ориентируясь на которую, я может быть и не начну носиться по автострадам, но научусь, например, заводить машину и трогаться с места. Эта идея захватила меня. Новое оружие, развитие самолета, сама необходимость просто выжить, теперь были подчинены ей.