Евгений Южин - Излом

Не откладывая на потом задуманное, я собирался потратить утро на эксперименты с моей чувствительностью к скелле. Для этого мне предстояло изготовить этакий сверх-кристалл — несколько кристаллов из моей коллекции склеить в единый столбик, который я планировал незатейливо вращать с помощью ветровой вертушки. Я не знал изменение потока от источника какого кристалла я смогу почувствовать, поэтому собирался вращать все, которые были доступны, сразу, надеясь, что хотя бы один сработает.

Нет ничего более расслабляющего, чем тонкая работа руками. Точные выверенные движения требуют не только основательной и вдумчивой подготовки, но и полной отдачи внимания и концентрации. Весь эмоциональный фон, который обычно тяготит и мучает нас в минуты безделья, во время такой работы уходит без следа, оставляя вас наедине с вашей целью. Ни лицо Виутиха, ни мысли о так и не записанной мною новой физике, ни прекрасные черты моей скелле, ни воспоминания о Земле, не были в силах проломить сознание человека сосредоточенного на своей цели. В эти часы я по-настоящему отдыхал, несмотря на то, что иногда чувствовал себя полностью измотанным.

Время уже поджимало — пора было отправляться на склад, торговцев пастилой, но искушение испытать прибор было нестерпимым. Наспех пристроив на краю бетонного огрызка вертушку и привесив к ней не просохший до конца столбик кристаллов, я позволил нехитрому механизму завертеться.

Неаккуратная гусеница из небольших кристалликов, неравномерно вертящаяся по прихоти ветра, поблескивала на свету, мой затылок пекло безжалостное солнце, где-то вдали стучал молоток неведомого строителя. Я ничего не чувствовал — ни шума в ушах, ни одуванчика. Посмотрев на кристаллы через трубу, я убедился, что те по-прежнему генерируют нечто — посверкивают в такт вращению разными оттенками цветных вспышек — желтых, зеленых, голубоватых. Труба иногда реагировала на них — меня то, как будто, кто-то толкал в голову, то нагревал мой глаз, то возникала странная щекотка, то мышцы дергались, как от тика. Со стороны я должен был выглядеть довольно забавно — здоровый мужик прилепил детскую вертушку с блестками на краю бетонного карниза и вертится вокруг нее, подсовывая свою глупую голову то под вертушку, то с разных боков и на разных расстояниях от нее. Отчаявшись почувствовать что-либо, я спешно собрал свои вещи, закинул все в самолет, запер его и поспешил вниз — путь от моего убежища до обжитых районов был не близкий. Мне еще предстояло сначала спуститься с крыши развалины, дойти до входа в тоннели, миновать два этажа подземелий, выбраться из длинного темного тоннеля в проход между многоугольниками и, после этого, топать минут сорок почти до нового города.

Оптовый магазин, снабжавший пастилой мелких торговцев, выходил прямо в проход. Это было небольшое помещение рядом с длинным тоннелем, теперь превращённым в склад металлов, снабженным внушительными воротами, и облепленным галдящими возницами, выясняющими отношения в очереди на погрузку. Небольшая, явно ново дельная дверь сбоку, большой популярностью не пользовалась, вместо вывески, как можно было ожидать на Земле, висел поникшей тряпкой в безветрии грязный цветной флаг, который давно пора было бы заменить приличному заведению. Я решительно, как человек, который знает, куда направляется, толкнул дверь.

Небольшое помещение было перегорожено почти у входа. В узком пространстве между дверью и деревянной крашеной стойкой, стояли три мужика неопределенного вида. Они равнодушно глянули на меня и отвернулись — я не вызвал у них большого интереса. Из глубины комнаты, уставленной стеллажами с ящиками, вывернулся невысокий темный человек одетый по моде Мау, мельком взглянул на меня и протянул небольшой сверток — по виду, пара пластинок пастилы, первому из троицы. Последний молча рассчитался, что-то написал в лежавшем на стойке подобии журнала, и молча, не прощаясь, вышел.

Стоявший следом буркнул что-то неясное человеку за стойкой, тот кивнул и исчез за стеллажами. Дверь на улицу скрипнула, вошел еще посетитель и молча встал за мной. От впередистоящего воняло потом, вентиляция в небольшом помещении, по-видимому, отсутствовала — я стал нагреваться и раздражаться. Кроме того, мне не хотелось общаться с продавцом при посторонних, а когда иссякнет эта очередь было не вполне понятно — поэтому, я достал заранее отложенную в небольшой мешочек порцию пастилы и, развязав завязки, положил на стойку, накрыв рукой. Когда темный человек за стойкой вынырнул обратно, небрежно бросив на последнюю пару брикетов пастилы размером с пачку жевательной резинки, я приподнял ладонь, открывая горловину мешочка так, чтобы тот мог рассмотреть содержимое. Продавец мазнул взглядом по моей руке, никак не отреагировав на мою попытку. Покончив с очередным покупателем, он обратил свое внимание на вонючку, который, как выяснилось был посыльным из какой-то харчевни. Выяснив, что требовалось тому, продавец вновь испарился. Я терпеливо ждал, хотя уже был готов выскочить из заведения, чтобы немного отдышаться. Вновь скрипнула дверь и пара очередных посетителей протиснулась внутрь. Угораздило же меня попасть на настоящий час пик! Уходить теперь смысла не имело — не ясно, не закроются ли они через некоторое время, удовлетворив ежедневные потребности розничных торговцев. В таком случае, мне придется ждать следующего дня.

Из глубины помещения вместо темнокожего торговца появился здоровенный, что-то жующий мордоворот, оглядел безразличным взглядом очередь, выделил меня среди других, и махнул приглашающе рукой — заходи. Я протиснулся за стойку под любопытными взглядами оживившейся очереди и направился вслед широченной спине мордоворота. Мимо с безразличным видом молча проскочил темный человек, спеша обслужить вонючего посыльного.

Мы прошли дверь и оказались в широком и длинном тоннеле, заставленном стеллажами с металлом и древесиной. Рядом с выходом, горой подпирающей невысокий потолок, громоздились здоровенные мешки, ароматно пахнущие чем-то сладким. Обогнув эту гору, здоровяк махнул рукой на дверь в стене, сам оставшись подпирать основание мешочного холма. Я потянул за ручку, оглянувшись на мордоворота, тот остался на месте, ожидая когда я скроюсь внутри.

Длинный узкий коридор с серией закрытых дверей вдоль одной стороны, пара магических, довольно ярких светильников, знакомая окраска стен — до плеча. Ближайшая дверь была открыта и, заглянув в нее, я обнаружил сидящую за столом молодую женщину и, в глубине комнаты, спину толстяка, ковырявшегося в огромном шкафу, тянувшемся вдоль стены. В отличии от магазина здесь было прохладно и комфортно, приятно пахло каким-то благовонием.