Гийом Фай - Археофутуризм. Мир после катастрофы: европейский взгляд.

Следует также сказать, что одной из помех для новых правых стало превратное понимание грамшизма, основанное на принятии стратегии «всё через культуру, всё через интеллект».

В нашей метаполитической «грамшистской» стратегии мы просто недооценили тот факт, что культурная битва, о которой говорил Грамши, была связана с политической и экономической битвой Итальянской коммунистической партии и происходила не в пустоте. Однако, к сожалению, Грамши мы так и не прочитали… Мы создали себе лишь самонадеянный псевдограмшизм. Для того чтобы идеологическое и культурное действие было эффективным, его должны поддержать конкретные политические силы, которые оно интегрирует и расширяет. Например, бывший CERES [25]Шевенмана или SOS–Racisme — спутники Социалистической партии — это отличный пример успешной пропаганды. Определяя основную идею новых правых в 70–х годах, мы просто недооценили политический элемент .

Переоценив культурный и интеллектуальный полюс, пользуясь искажённой точкой зрения (перенятой из работ Огюстена Кошена [26]), черпавшей вдохновение в культурных кругах, существовавших до Французской революции, мы слишком быстро похоронили выигрышную политическую стратегию прошлого — и настоящего, не осознав современную формулу «интеллектуальная и культурная пропаганда в сочетании с электоральной и политической мобилизацией». Мы забыли, что живем уже не в XVIII веке, что каждые полгода проходят всевозможные выборы, что политики — медиа–глашатаи партийной системы. Стратегия «всё через культуру» работала лишь в прошлом, когда отсутствовали выборы… Мы слишком рано объявили о смерти политики. Об этом свидетельствует тот факт, что «Либерасьон» [27]куда сильнее озабочена растущей медиа–активностью ассоциации Пьера Виаля «Тёрр э пёпль» («Земля и народ») — культурного и интеллектуального движения, связанного с деятельностью партии «Национальный фронт», чем кругами друзей Мадлен [28]и Юппе [29].

Какова причина этого? Интеллектуальные движения, добивающиеся внимания публики, облекают в слова мысли о существующих проблемах, а также представляют собой конкретную политическую угрозу .

Таким образом, положение новых правых становилось всё хуже и хуже — они лишились политического тыла и были отрезаны от собственной аудитории, чьи взгляды по большей части совпадали с позициями «Национального фронта». Аудитория новых правых была озадачена их непостижимой идеологической ориентацией на страны третьего мира и ислам, считала её выражением безразличного к проблемам иммиграции «буржуазного мышления» или даже свидетельством нашего заигрывания с левыми неякобинского толка. Начиная с этого времени новых правых, неспособных привлечь новых людей, постепенно поглощал Фронт — культурная ценность текстов просто не могла догнать смещение идеологических акцентов. Без сомнения, как мы увидим, растущая враждебность СМИ также затрудняла распространение идей новых правых. Система уделила работам де Бенуа ограниченную сферу влияния, как то уже было с Рюйером и Фрейдом (но не Дебором, реабилитированным парамарксистом).

Однако не заблуждайтесь: это ни в коем случае не оправдание. Сильное давление на власть со стороны хорошо интегрированных кругов меньшинств и лобби, таких как SOS–Racisme, MRAP, LICRA, DAL, Ras l’Front, LDH, ACT–UP или «Гринпис», а также различных вдохновляющих их идеологий нельзя объяснить их политической ультракорректностью и полной совместимостью с системой: также играет роль тот факт, что они все оказались способны на доходчивое донесение своих мыслей, в ходе которого использовались все трюки нового медиа–цирка. Новые правые не смогли сделать того же, оставшись привязанными к устаревшим способам распространения идей.

Создание устойчивой группы в населении Европы, дестабилизированной «кризисом» и бунтующей против конкретных результатов этой системы, послужило бы новой питательной средой для новых правых.

В начале 80–х усилил свою хватку мягкий тоталитаризм, направленный против всех «некорректных» форм выражения мыслей. Когда поколение 68–го года, пользовавшееся лозунгом «Запрещено запрещать», пришло к власти, оно отличилось конформизмом, любовью к запретам и желанием насадить идеологический порядок .

Цензура осуществляется как посредством законодательного уничтожения свободы мысли и слова (даже путём судебных процессов), так и благодаря намеренному молчанию в СМИ, когда дело касается людей или событий, которые могут привести к волнениям: демонизирование или вымарывание. Новые правые, определённо, стали жертвой такой цензуры, которая даже стала повесткой дня на одном из собраний GRECE. Однако не будем делать из мухи слона. Боюсь, что цензура является отговоркой для обоснования нехватки воли и неспособности рискнуть.

Любая форма цензуры представляет собой стимул, любая форма подавления — испытание: нужно встретить проблемы лицом к лицу, а не жаловаться. Почему же новых правых угрожали запретить, угрожали им преследованиями и насилием? Сказать по правде, они никогда не могли использовать в своих целях «согласованность идей» (уместное определение, созданное Аленом де Бенуа и популяризованное впоследствии Жаном–Франсуа Каном [30], который парадоксальным образом является лакеем политической корректности и господствующего мышления).

С другой стороны, в свои лучшие годы, начиная с 1979–го, новые правые подвергались нескольким серьёзным нападкам в СМИ и даже физическим проявлениям агрессии. Однако сам этот дух битвы придавал им сил и вызывал творческую реакцию.

Нет нужды придумывать оправдания, преувеличивая коварство и всесилие цензуры. Тишину со стороны СМИ можно также объяснить безразличием к новым правым, — движению, которое больше не удивляет, не шокирует и не провоцирует и, несмотря на явную ценность изданных работ, прекратило предлагать что–то новое. Держу пари (я ещё вернусь к этому), что если бы новые правые сохранили боевой дух, если бы желали устраивать провоцирующие обсуждения и формулировать радикальные идеи, молчание СМИ продлилось бы недолго: они обязательно должны атаковать (а значит и рекламировать) всё, противостоящее их системе. Мне платят за знание этого.

Агрессия всегда предоставляет шанс — она распространяет мысль, позволяя ей отточиться и нанести ответный удар. Любой, обладающий умением и волей, должен выводить из себя людей, если хочет, чтобы к нему прислушивались. Что более важно, он должен спасти свои мысли от «обуржуазивания».

У новых правых есть три журнала (скорее похожих на лёгкие буи, а не на маяки): «Нувель Эколь», «Кризис» и «Элеман». Задачей первых двух, теоретических по своей сути, является установление интеллектуальных основ. «Элеман», главный медиа–мост, напротив, позиционирован плохо: он должен быть печатным центром деятельности новых правых, должен обращаться к образованной публике и влиять на приверженцев других направлений мысли, но не справляется с этим. Ему не хватает динамизма, он обращается ко многим ненужным литературным и интеллектуальным темам, в то же время игнорируя многие социальные вопросы; в нем печатаются длинные, сложные и зачастую повторяющиеся статьи, неадекватное оформление с плохими заголовками — всё это ограничивает привлекательность журнала. Макет журнала, особенно в новой версии, эстетически безупречен, но слишком аскетичен и не подходит для столь амбициозного издания.