Гийом Фай - Археофутуризм. Мир после катастрофы: европейский взгляд.

3. Третья ошибка — слишком сильный акцент на фольклоризме и чрезмерный культ корней . Душа европейской творческой культуры не в маленьких пирамидках из обожжённой глины, не в раскрашенной мебели из Шлезвиг–Гольштейна, бретонских капорах или наивных деревянных скульптурах скандинавских фермеров. Она скорее в Реймском соборе, двойной спиральной итальянской лестнице в Замке Шамбор, рисунках Леонардо да Винчи, комиксах Либераторе и брюссельской школы, дизайне Феррари и немецко–франко–скандинавских ракетах «Ариан–5». Сведенная к простому фольклору, европейская культура обесценивается и падает до уровня «примитивного искусства», столь любимого Жаком Шираком. Необходимо было, пользуясь ницшеанской антиэгалитарной логикой и картезианским «здравым смыслом», утверждать о превосходстве — именно так, превосходстве — европейских художественных и культурных форм по сравнению с любыми прочими. Однако этому мешала этноплюралистическая догма, противоречащая антиэгалитаризму . Слишком сильно веря в этнокультурное родство и проникшись столь распространённым мазохистским комплексом вины, мы не осмеливались утверждать о превосходстве нашей собственной цивилизации. Сделав это мягко, мы бы понравились широким массам, пораженным нашей смелостью.

Огромное множество текстов о европейских «традициях», зачастую связанных с позабытыми или мифическими народными обычаями, заставляют нас забыть о главном вопросе: самоутверждении современной европейской культуры, нависших над ней геодемографических угрозах и потребности в реконкисте [32]. Фольклоризм как уравнивающий механизм поместил европейскую культуру на один уровень с другими, в то время как нужно было открыто и умело заявлять о её творческом первенстве. С другой стороны, этот, зачастую фольклорный, традиционализм работает на завоевательный дух американских «культурных продуктов» — он нейтрализует европейскую культуру и превращает её в музейные экспонаты. Фольклоризм не стал связью идентичностей в современной культурной битве, а, напротив, разоружил нас.

Современная европейская культура ловко сопротивляется упадку во многих направлениях: в музыке, архитектуре, дизайне, высоких технологиях, скульптуре… Новые правые не уделили этому достаточно внимания.

4. Четвертой ошибкой является недостаток внимания к конкретным проблемам. Новые правые сейчас ещё более озабочены культурализмом и историцизмом . В конце 70–х он достаточно сильно повлиял на общество, благодаря идеологическим посягательствам и новым обсуждениям евгеники, биологической революции, различия IQ у разных народов, этнологии, новых экономических перспектив, места сексуальности в обществе спектакля, и т.д. Я считаю, что новые правые и их тексты слишком сильно граничат с торжественными церемониями поминовения, литературной культурой и устаревшими, ностальгическими формами интеллектуализма. Это настоящий позор, ведь те немногие обращения к важнейшим современным проблемам, которые легко можно найти на страницах журнала «Кризис», весьма интересны.

Не хотелось бы быть понятым превратно: я критикую новых правых не столько за то, что они делают, сколько за то, чего они не делают или уже не делают — или, если быть объективным, за то, чего они делают недостаточно.

Нужно обсуждать такие вещи, как азиатский финансовый кризис и биотехнологическая революция, устраивать обсуждения по вопросам европейского федерализма (за или против Соединённых Штатов Европы?), роли интернета, европейской космической политики, солнечной системы, загрязнению окружающей среды, последствиям старения населения, моде на латиноамериканскую музыку, всплеску женского гомосексуализма, миру порнографии, спорту, демографической колонизации Европы, энергетической политике и ядерной энергии, транспорту и преступности.

Новые правые лишь снова доказали бы свою неординарность и надежность, если бы сформулировали дезориентирующие положения , касающиеся всех основных современных проблем, если бы смогли создать корпус текстов новой идеологии (представленный в форме «обсуждения», а не набора догм), затрагивающих экономические, научные, геополитические и социологические вопросы.

5. Пятая идеологическая ошибка: симпатия к странам третьего мира. Я сам её испытывал и хочу заняться самокритикой. Эссе Алена де Бенуа «Европа и Третий мир: одна и та же битва» (Europe—Tiers–monde, même combat), важнейшая работа на эту тему, и мои статьи о том же, вышедшие в начале 80–х, были вызваны неверно направленным антиамериканизмом и привели в идеологический и стратегический тупик, который беспокоил меня с тех самых пор. Все народы в истории ведут свою войну — любой альянс носит временный характер. Помимо этого, само понятие «третий мир» потеряло смысл. Перед нами Китай, Индия, будущая мусульманская империя… «Третьего мира» не существует. Симпатия к третьему миру, служившая нам неуклюжей заменой антирасизма, игнорирует реальную историю: иммиграционное и геополитическое давление Юга на Север. Более того, эта несправедливая симпатия к странам третьего мира сопровождалась сбивающей с толку и наивной происламской позицией, которую мы все приняли, в то время как на самом деле арабо–мусульманский мир стал представлять собой объективную, агрессивную, реваншистскую и серьёзную угрозу Европе, ставшей «землей для завоевания». Догмы действительно ослепляют. Они ещё и опасны: ясно, что большая часть аудитории новых правых и прочие не разделяли эти наши сюрреалистические взгляды.

6. Шестая идеологическая ошибка: антиамериканизм и чувство, что нас колонизируют . В начале 70–х наряду с антикоммунизмом, всё ещё популярном среди правых, GRECE продвигала проамериканские настроения и поддерживала «Запад». Так, в одном из старых номеров «Нувель Эколь» под фотографией Рокфеллеровского центра в Нью–Йорке была подпись: «Энергия в сердце силы». В 1975–м году, однако, Джорджио Локки развернулся на 180 градусов, опубликовав вместе с Аленом де Бенуа спецвыпуск «Нувель Эколь», в котором цивилизация США отделялась от европейской, от своих корней. Впоследствии, испытывая те же настроения, я предложил альтернативную идеологическую ось, основанную на отделении Европы от Запада — революционная идея в движении, сделавшем «Запад» своим знаменем. Мы желали подтвердить свою идею о том, что понятие «западной цивилизации» или «западной идеологии» не обязательно совместимо с судьбой Европы как земли братских народов. Запад — абстрактное географическое понятие, а подлинная пропасть лежит между Севером и Югом, ведь жизненное геополитическое пространство Европы простирается до Дальнего Востока России. Такова была наша идеологическая ось.