Виктор Сиголаев - Пятое колесо в телеге [litres]

У кого-то явно где-то зазвенело!

Мотнув головой, драчун изумленно захлопал на меня осоловелыми глазами.

Ну что ж, ковровые бомбардировки закончились, значит, пришло время для высокоточного бомбометания. Качнувшись вперед, я впился взглядом в лицо противника – это неплохо дезориентирует и отвлекает в поединке. Одновременно широко взмахнув обеими руками, я звонко хлопнул ладонями по ушам гаденыша. По нахальным, злобным и грязным ушам!

Это тебе за мой нос.

Опять «Москва, звенят колокола»? Надеюсь, в этот раз чуть громче получилось.

А на закуску – кровь за кровь. Точнее, юшку за юшку.

Даже бить не стал. Просто положил пятерню на лицо врага и резко запрокинул ему голову, цепляя ладонью вражескую носяру против направления ее произрастания. Из подворотни приемчик. Грязный и подлый. И кровавый – всегда с «мокрым» носовым эффектом. Да и я, собственно, не Мать Тереза. И не Иисус, чтобы вторую щеку подставлять. Или свой нос, коих у меня и без того… один.

Напоследок ребром ладони я коротко и не очень сильно ударил врага по открытому кадыку, благо подбородок у него был задран кверху. Это финальная точка того самого подлого приема. Не я придумал. Жизнь научила. Если не дать жертве позадыхаться в свое удовольствие, может снова броситься в бой – мстить за разбитый нос.

А так… ну, покашляй, покашляй.

И не надо так испуганно пучить глаза, ничего у тебя там не сломано. Не первый раз замужем.

– Во дает! – проскрипело сзади. – Дал оборотку Малому.

Спасибо, конечно, за восторги, но… думаю, мне пора. Пятясь задом, я целенаправленно стремился к замеченному чуть раньше проходу между оградками в густых кустах сирени.

Щербатый бомж, которого кашляющий мальчик еще при голосе называл Серым, благосклонно наблюдал за моим отступлением. Даже слегка улыбался одними губами.

– Погодь, студент, – произнес неторопливо. – Успеешь еще оторваться.

– Чего надо?

– Тебя кто научил так бестолковку ремонтировать?

– Захочешь жить – не так раскорячишься.

Старикан хмыкнул.

– А этого завалишь? – кивнул на второго парня, который зачем-то хлопал по спине натужно кашляющего драчуна-истерика.

– Я тебе что, заяц дрессированный? – вызывающе бросил я, не прекращая пятиться задом. – Ищи себе «двадцать на́ два».

Вот она – психология мужского коллектива.

По итогам поединка мой статус рванул вверх. На какую высоту – никому пока не ясно, даже щербатому главарю. Поэтому он и требует «продолжения банкета». А моя дерзость вовсе и не «безумство храбрых». Она как хороший блеф при высокой карте. И, между прочим, что за масть у присутствующих граждан – мне тоже не особо известно. В криминальной иерархии эти грязнули явно из самых «низов», судя по прикиду и месту обитания.

Вот я и хамлю, на свой страх и риск. Потому что, как известно, именно «низовые» – самые кровожадные и беспредельные упыри. Впрочем, и я уже добрался до кустов. А ловить кого-то по кладбищу – жутко неблагодарное дело. Особенно если этот кто-то в состоянии показать зубы.

– Кто за мной сыпанет – урою! Ясно?

Перегнул, конечно, со степенью собственного оборзения.

Но и гопники настолько озадачились наглостью бывшей жертвы, что беспрепятственно позволили мне вломиться спиной в заросли кустарника. Там я развернулся и запрыгал по заброшенным могилкам, петляя, словно вышеупомянутый ушастый зверек. И никто меня вроде бы и не преследовал.

Черти! Ой…

Прости мя, Господи, за слова нехорошие и грехи наши тяжкие.

И, кстати, Ленку так и не встретил!

Секретарь комсомольского комитета играл в пинг-понг.

Как бог!

Без особого труда брал резаные подачи, доставал «из космоса» длинные кроссы и ловко подбирал коварные «сопли» на сетке. И все это – легко и не напрягаясь. Играючи. Чудесная тавтология: «играл в игру играючи». Но… правильно в свое время заметил старик Фейхтвангер: «Человек талантливый талантлив во всех областях».

А Виктор Анатольевич был, без всякого сомнения, талантлив.

Присутствующие девочки млели алым цветом!

Вообще глубоко ошибаются те, кто верит в миф о деградации лидеров советского комсомола в застойные годы. «ЧП районного масштаба» помните? Так вот – не все так просто и однозначно. По крайней мере именно в этой идеологически выдержанной среде процент интеллектуально развитых, образованных и предприимчивых молодых людей оказался наиболее высоким. К тому же, как правило, все комсомольские вожаки были крепки физически, ловки внутренне и симпатичны внешне! И эти качества оказались далеко не последними аргументами в процессе трудного выживания потерявших ориентиры людей на просторах всесоюзного Гуляй-Поля в девяностые годы.

И, смею заметить, далеко не все комсомольские номенклатурщики становились в те времена окончательными подлецами – в этом опять же нас искусственно убедили, набрехали слегка мимоходом, непонятно только зачем. Может, стрелки хотели перевести? Свидетельствую – многие борцы за светлое коммунистическое будущее и при капитализме оставались полноценными и высокоморальными людьми.

Я, например…

– Привез? – заметил меня краем глаза комсомолец, не прекращая кайфовать от процесса расправы над очередным «чайником».

Я вытащил отвоеванный у судьбы документ и помахал им в воздухе.

– Дай сюда! – выхватил у меня приказ неизвестно откуда вынырнувший Жорик Фасулаки. – Мятый какой-то. Ты что, в нужник с ним ходил?

– Хуже. На кладбище.

Виктор Анатольевич резким кроссом в угол зоны закончил партию.

Эйс! Подача была такой силы, что краб с другой стороны стола даже среагировать толком не успел – так и продолжал стоять на изготовку, раскорячив неуклюжие клешни и глупо хлопая глазами. Ждал, наверное, что шарик ему на блюдечке принесут, с голубой каемочкой.

Красиво.

Получается, до этого комсомолец в поддавки играл, обладая таким ударом навылет?

– На кладбище, говоришь? – Начальник вытер лоб полотенцем, которое тут же, как по заказу, появилось у него откуда-то из-за спины. – Ты чего там забыл-то?

Кой черт меня за язык дернул?

Это моя молодая половина опять пустозвонит. До чего же болтлива юность!

И до чего сварлива старость.

Опять? Хватит уже спорить!

– Помолиться зашел, – буркнул я из вредности и злясь на самого себя.

Точнее будет сказать – на САМИХ себя!

– Ха! – обрадовался наш идеологический светоч. – Помолиться? Так ты сектант, батенька?

– Имею право, – продолжал я вредничать, упрямо не желая идти на попятный, – согласно Конституции!

– Так-так-так. А можно поподробнее?

– Чего поподробнее? Про Конституцию?

– Про секту!

– Виктор Анатольевич! – начал я по-настоящему раздражаться. – У нас в стране вообще-то свобода совести. Могу исповедовать любую религию, от Макаронного монстра до сатанизма. И оставаться атеистом при этом!