Виктор Сиголаев - Пятое колесо в телеге [litres]

– Знакомься, Витя, это Ольга, – сушеным голосом проворчал комсорг. – Она корреспондент. Журналистка и фотограф.

И точно, на прекрасной шее Совершенства висел фотоаппарат в кожаном чехле. Верю.

Странно только, что комсомольский вождь ее представляет мне, а не наоборот. Положено же мужчину первым представлять женщине! А так выходит, будто бы я шишка поважнее всех присутствующих!

Невежливо как-то.

Я внимательней присмотрелся к той, кого по этикету обидел Надрезов.

Лет восемнадцать на глаз, может, и больше. А может, и меньше. Одно определенно – очень хорошо выглядит. Термин «ухоженная» нехарактерен для начала восьмидесятых, но она именно что следит за собой – грамотно и со вкусом. И, повторюсь, ну очень красивая!

– Оля, – произнесла она, протягивая мне руку не вставая с кресла. – Собкор городской газеты.

– Витя Караваев. Два дня как студент техникума.

Умеренное рукопожатие – ладошка и не вялая, и не жесткая. Эта девушка и правда, что ли, идеальна?

– Ты садись, Витя, не стой, – указал мне на свободное кресло Виктор Анатольевич, сам плюхаясь на койку. – Мы на помощь твою рассчитываем. Некоторым образом.

– А почему именно на мою?

– А на какую конкретно помощь, не хочешь спросить?

Он потянулся за блокнотом на столе и стал что-то лениво вырисовывать. Без особого энтузиазма, как я заметил. Полностью игнорируя народную рекомендацию, звучащую как «не хочешь… не мучай…».

– На какую? – переспросил я, завороженно следя за рассеянными движениями карандаша в комсомольских пальцах. – Хочу спросить. Но потом. Мне интересно, чем именно я заслужил эту вашу милость.

Красавица рядом улыбнулась уголками своего точеного рта.

– Скажешь тоже, «милость», – пробубнил комсомольский вождь, отбрасывая блокнот и с удовольствием вытягиваясь поверх покрывала. – Опять не получилось. Что-то я не выспался. Из-за нового места, что ли?

Тоже странно – тут гость сидит, девушка, а он валяется, словно хряк. Не замечал я раньше в комсомольце склонности к моветону. Хотя, впрочем, если они близки, да еще и давно, – в принципе допустимо. Но опять же не при чужих! Он как специально ее унижает!

Я вытянул шею и глянул на рисунок в блокноте.

Тьфу ты! Детский сад.

Все школьники чуть ли не с первого класса малюют на листочках так называемый невозможный треугольник – типа объемную фигуру с перепутанными гранями. Кажется, фигура Пенроуза называется. А наш гений пытался воспроизвести что-то подобное с квадратом и звездочкой пятиконечной. Причем довольно коряво.

Художник от слова «худо»!

– Ты ведь староста? – спросила девушка, оторвав меня от произведений местного Малевича. – Я не ошиблась?

– Угу. В смысле нет. Не ошиблась.

– Ну вот. Кого попало старостой не назначат. – Она откровенно разглядывала меня с ног до головы, словно лягушку, препарированную под микроскопом. – А мне в помощь нужен сообразительный парень. С головой.

Вот это мне нравится!

Если учесть, что при выборе старосты нашей группы Надрезов просто ткнул пальцем в первого подошедшего, коим я и оказался. Ну да, действительно «с головой», куда уж головастее!

– Ла-адно. – Комсорг в последний раз потянулся с видимой неохотой и встал все же с койки. – В общем, Караваев, тебе поручение. На целый день! Ольге нужно попасть на мол. На Южный. Я смотрел по адресам – ты ближе всего живешь. Проводишь, покажешь, что попросят, и к вечеру сюда, пока не стемнело. Ты понял?

Я заморгал.

Мол? При чем тут мол?

– Если честно… ничего я не понял.

– Короче! Караваев. Ольга тебе все растолкует. Вообще – поступаешь в ее полное распоряжение. Все, я ушел!

И действительно… ушел!

– Я все объясню, – успокаивающе произнесла красавица. – Не бойся. Я не кусаюсь.

Мне почему-то пришла в голову мысль о Тошке-Виктошке. Вряд ли ей понравится это «поручение». И «полное распоряжение». А еще подумалось о том, что через неделю у меня родится сестра. И тоже Ольга. И тоже, между прочим, будет красавицей!

Не хуже этой.

– А если я… все же боюсь? И не смогу совладать со своими тайными страстями? Поручение отменяется?

Девушка прыснула:

– А ты забавный!

– Вы даже представить не можете насколько!

– Говори мне «ты». Я ведь не очень старая?

– Да нет. Не очень.

– Спасибо!

Заметно, что разговор ее забавлял.

А я действительно не мог совладать… только не со страстями, а с ощущением какой-то иррациональности происходящего. Южный мол? Красавица корреспондент? И при чем здесь ваш покорный слуга?

– А… ты встречаешься с Виктором Анатольевичем? – неожиданно вырвалось у меня. – В смысле, ты его девушка?

Во я спросил! Без обиняков. Это моя молодая половина развлекается, не иначе.

Ольга откинулась в кресле и закинула ногу на ногу. Все-таки коротковат у нее сарафанчик для подобных манипуляций. И до съемок «Основного инстинкта» с Шерон Стоун – добрый десяток лет!

– Я часто с ним встречаюсь, – невозмутимо подтвердила Гармония. – И я действительно… девушка. Это ты верно заметил. Но не его! Я вообще ничья. Потому что я – Жрица!

Я вновь захлопал глазами. Меня троллят?

– Жрица?

– Не напрягайся. Это образно, потом поймешь.

– Образно, – повторил я в недоумении. – Ну, может, и пойму. Потом. Только сейчас от меня чего надо?

Ольга покрутила пальцами в воздухе:

– Так-то грубовато немного, не находишь?

Я помолчал, поджав губы. Потом все же выдал, аналогично крутя пальцами:

– Так-то… я сюда и не напрашивался! Не находишь?

Неожиданно девушка громко рассмеялась.

Искренне. Звонко. Хороший у нее был смех, зажигательный. И высокий – в отличие от низких обертонов грудного голоса. Ей так понравилась моя совершенно неостроумная грубость, что она даже в ладоши захлопала.

– Блеск! Именно такой мне и нужен.

– О как!

Она щелкнула сумочкой, больше похожей на кошелек, и достала сигареты. Плоская зеленая пачка. «Данхилл»? Нефигово.

– Будешь?

– Не курю.

– Понимаешь, – она щелкнула зажигалкой и прикурила, – любой другой парень слюни бы уже пускал по мне, а ты держишься! И девушка у тебя есть, я видела. Значит, ты не из «секов», нормальный.

– Так поэтому и не пускаю слюни, что девушка есть!

Она хищно улыбнулась. Даже это у нее сексуально получилось.

– Я не хочу никого обидеть, – сказала она, мурлыкая, – но…

– Не хочешь, так и не обижай! – отрезал я. – Ты прекрасна, спору нет.

– Ну да, помню. «…Но царевна всех милее, всех прекрасней и…» что там?

– Честнее! А вот ты, Королева, чего-то крутишь! Не пойму я тебя… пока что.

Она внимательно посмотрела на меня:

– Послушай, Витя. Ведь тебе пятнадцать сейчас?

– Да.

– А почему у меня такое чувство, что я младше? И намного!

Настало время ухмыльнуться мне.