Виктор Сиголаев - Пятое колесо в телеге [litres]

– Проведал, – соврал я. – Только к врачу ей сегодня нужно. В консультацию. А батя из командировки только завтра приезжает. Мать даже по городу проводить некому. Вот я и волнуюсь.

Опять вру. И бабушка есть, и младший брат рядом. Да и больница всего в двух шагах – мать сама туда ходит. Да еще и объясняет всем, что двигаться ей нужно как можно больше, это она как медицинская сестра говорит. Между прочим, правильно говорит, как выяснилось – сестренка родится крепенькой и здоровенькой!

– Во сколько ей в больницу? – чуть скривившись поинтересовался Надрезов.

– К десяти, – на лету прикинул я приемлемую цифру. – С минутами.

– Ну что ж… дуй тогда на автобус.

– Отпускаете?

– Что я, зверь какой?

– Спасибо, Виктор Анатольевич! Вы – человек. Я переодеваться.

– После обеда чтоб тут был!

– К двум.

– К часу!

– К половине второ…

– К часу, я сказал! И ни минутой больше. Опоздаешь – придушу!

– Непедагогично детей пугать.

– А ну, брысь отсюда! Сыночек маменькин.

А вот сейчас опять обидно было!

Я развернулся и помчался в «бараки», махнув только напоследок идущей впереди среди виноградников подруге. Дела, мол. Важные и неотложные.

Впрочем, как и всегда.

В конце концов – взрослый я или погулять вышел?

Зачем искать катер-шхуну эрзац-пирата «методом тыка» в огромной городской бухте, когда в природе существует вполне продвинутый и надежный Судовой регистр? Это, на секундочку, такое чрезвычайно забюрократизированное заведение, где, даже и не мечтая пока о компьютерах, в толстенных пыльных гроссбухах фиксируют практически все плавсредства огромной страны. До байдарок разве что пока еще не добрались, ну и до всяких рыбацких лодок, шлюпок и прочих корытообразных приспособлений для перемещений по водной глади. Все зависит от размеров и водоизмещения объекта, но мне почему-то кажется, что «Сатана» по своим габаритам по-любому должна оказаться на учете всевидящего морского ока.

Кажется, местная инспекция Регистра была где-то рядом с Историческим бульваром. Думаю, найти будет несложно.

А значит… с этого и начнем!

– Провайдер инспекции молодежного творчества! – сунул я свой студенческий билет какому-то деду на проходной. – От музея флота. Совместное инсайдерское предприятие.

«Провайдер» – это чтобы непонятнее было, «инсайдерское» туда же. А дальше – произвольный набор слов из более или менее увесистых для каждого бюрократа ассоциаций. Вахтер все равно не понял и половины из сказанного – на этом, собственно, и строился расчет. Пока дед срочно по тревоге собирал раскатившиеся по извилинам мозга шарики мысли, необходимо было для противовесу дополнительно озадачить его простым отвлекающим вопросом:

– Архив не закрыт еще?

О! Жить стало проще, жить стало веселее. Тут важно подгадать, чтобы ответ напрашивался обязательно утвердительным. Потому что «да» – это ведь где-то рядом с… «валяй, проходи, дорогой товарищ, милости просим».

«Носки – это ведь ноги почти»?

– Архив-то? Так-ыть… открыт.

Вот и славненько. Что и требовалось, как говорится.

– Спасибо, – буркнул я и деловито зашагал мимо пожилого охранника в стеклянном коконе.

– Так-ыть… – засомневались за спиной.

Поздно пить боржом – я уже благоразумно шмыгнул в коридор. Покинул, так сказать, своевременно зону визуального контроля, а там – хошь сомневайся, хошь не сомневайся…

Так. Контора здесь небольшая – домик всего в два этажа. Архив должен быть где-то на первом – это по правилам гражданской обороны: вынос, эвакуация и все прочие суровые дела мобилизационной готовности. Ага! Вон какая-то решетка около торцевого окошка. Снаружи как раз в этом месте окна тоже усилены игривыми металлическими завитушками. Значит, хранилище пыльных бумаг точно там, поскольку бухгалтерию, скажем, с кассой обычно на первых этажах не размещают. Согласны?

– Можно? – сунул я свой нос в приоткрывшуюся дверь после вежливого постукивания.

Тишина.

Заглянул. Пятачок для посетителей, стойка на уровне груди, за ней – громоздкие стеллажи, забитые пожелтевшими книгами, сбоку у стены – ящички картотеки. Где-то в глубине – звук кипящего электрочайника. Ага. Перекус тут у нас. А я даже шоколадку не догадался прикупить, тормоз!

– Кто там?

Тонкий женский голос. Как музыкант определяю – фальцетный. Такой бывает у пожилых дам, привыкших часто и со вкусом ругаться. С фальцета к тому же очень удобно срываться на визг, особенно когда с возрастом слабеют связки и просто глоткой брать уже как-то не с руки.

Дедукция пока не в мою пользу.

– Это из судостроительного техникума! – заискивающе бросил я в сторону бумажных дебрей. – Насчет… Диплома.

Напомню – я только поступил на первый курс, до защиты еще четыре года. Вру, стало быть. Опять.

– Секундочку!

Ну, раз «секундочку»… проведу пока экспресс-анализ интерьера на предмет обитателей сего помещения. Психолог я или нет?

Справа на стене – календарь с изображением фруктового натюрморта. Ягодки-малинки, миленько. Обычных рукописных пометок на цифрах, обозначающих дни, не усматривается. Ну, правильно, зачем красоту пачкать? В левом верхнем углу календаря торчит булавка, на ней – какая-то висюлька из перьев и ракушек. Талисманчик? Похоже. Уже что-то.

Я провел пальцем по стойке – чисто, местный архивариус свое рабочее место любит. Или просто аккуратная от природы женщина. Что еще мне пригодится? Цветок на шкафу слева. Как его? «Гулящий муж», кажется. Листья у него кожистые, если их не протирать специально – быстро покрываются пылью. В нашем случае – все путем, блестят, как у кота… к-хм… как положено блестят: ухаживают, значится, за бродягой. Рядом сверху ничего не навалено, как это водится у нормальных людей: на шкаф закинул – уборку провел. Здесь не так.

Так-так-так.

Стеллажи все с бирками. На бирках – буквы алфавита написаны не от руки, а набиты через канцелярский трафарет. Вот надо было заморачиваться? Тут явно обитает педант, однако. В пользу этой версии – новенькие обои в мелкий цветочек, сдержанная расцветочка, успокаивающая. В потолочных углах – ни клочка паутины, не у всякой домохозяйки туда руки доходят, а здесь, стало быть, дошли. И вишенка на торте: стопка нарезанных листков справа на стойке и шариковая ручка на зеленом шнурке. На зеленом! Голову даю на отсечение – для хозяйки здешнего архива в этом есть какой-то смысл.

Потому что здесь обитает… явный ПСИХАСТЕНИК.

Это личность с акцентуацией характера, главными чертами которого являются тревожность, нерешительность и склонность порассуждать, а также – постоянная мнительность в виде опасений за свое будущее. Именно у таких людей защитой от перманентной тревоги по поводу воображаемых неприятностей служат выдуманные предметы и ритуалы – амулетики-талисманчики. Кстати, чрезмерный педантизм, склонность к чистоте и порядку вплоть до абсурдной стерильности, мелочная принципиальность и въедливость – именно из той же самой оперы. Это – атрибуты их защиты от злобных внешних факторов: футляр, кокон, раковина, как хотите называйте.