Андрей Богданов - Чары Мареллы [litres]

– Конечно, – кивнул доктор. – По мне, так пусть она хоть драконом с персями будет, главное, чтобы меня слушалась да вовремя мои средства принимала.

– Тьфу на тебя, паршивец! – замахал на него руками старик. – Иди уже!

Как только за Бертраном закрылась дверь, Велеслав, разом посерьезнев, обратился к Ирице:

– Как долго вас не было…

– Да, нам пришлось много где побывать, – просто ответила та. – Но лучше дома все равно места мы так и не нашли.

– Ну, дай бог, – кивнул старик. – Вернулись – и славно. Много ли потеряли в пути?

– Достаточно, но больше приобрели, – таинственно улыбнулась девушка.

Урсанна была права во всем. Любовь была ответом на любой вопрос, выходом из любой ситуации. Хорошо, что она поняла это вовремя, до того, как Мари нашла ее. Марелла настолько привыкла зваться Ирицей, что даже в собственных мыслях не могла называть соперницу этим именем, на которое у той, безусловно, было больше прав. Но что сделано, то сделано. Каждая из них получила то, за что боролась. А уж как они распорядятся своим сокровищем – покажет время.

Усмехнувшись, Марелла вспомнила, как Гипатия пыталась оттащить от нее Мари – та, увидев соперницу, будто обезумела и разом из интеллигентной девушки превратилась в простую бабу, у которой увели мужика. Ругаясь, как сапожник, она не реагировала на увещевания подруги и все пыталась выцарапать ведьме глаза. Впрочем, Марелла тоже никогда не была пай-девочкой, и, когда пара затрещин не успокоила разъяренную фурию, она схватила со стола глиняный кувшин и с размаху опустила его на голову Мари, которая сразу потеряла сознание и уткнулась лицом в мягкий ковер.

– Ах, как неосторожно! – воскликнула Гипатия.

– Не переживай, – отмахнулась Марелла. – Ты ведь знаешь, что если бы мой удар мог причинить ей вред, то мне не позволили бы его нанести.

– Я говорю о кувшине. – Женщина с явным сожалением смотрела на черепки, разлетевшиеся по всей комнате. – Ручная работа…

– Тогда извини. – Ведьма сокрушенно покачала головой. – Но ты же сама все видела.

– Да, моя подруга страшна в гневе.

– Скорее невменяема.

– Согласна. Я прежде ее никогда такой не видела.

– Надеюсь, что и не увидишь. – Девушка осторожно перешагнула через Мари и подошла к Гипатии. – Значит, между нами ничего нет?

– И не было.

– Ты понимаешь, о чем я, – нетерпеливо взмахнула рукой Марелла. – Я не хочу больше видеть ни тебя, ни ее.

Прежде чем ответить, Гипатия несколько секунд молчала, собираясь с мыслями, и только потом заговорила:

– Ты ведь знаешь, что я не смогу гарантировать тебе безопасность, если ты не вернешь то, что взяла.

– У меня нет того, что ей нужно. – Ведьма кивнула в сторону Мари. – И никогда не было. Она его потеряла без моей помощи, когда умерла, и в ее смерти нет моей вины. Единственное, что я взяла, – это ее образ, чтобы быть рядом с Бертраном. Я не должна была этого делать? Что ж, простите меня.

– Я-то прощу, – возразила Гипатия. – Но за твою соперницу не могу поручиться.

– Мне вообще непонятна причина всего этого. – Марелла развела руками. – Собака на сене… Чего ей не хватает? Ее внешности? Пусть забирает, у меня еще есть. Моего мужа она не знает совершенно – он давно не тот, кем был раньше. Она стремится вернуть себе лишь воспоминания. Не проще ли попытаться начать все с чистого листа?

– Наверное, проще. У тебя есть предложение?

– Так я ведь как раз объясняла тебе все, когда эта… – Ведьма с трудом сдержалась. – Когда она накинулась на меня.

– Тогда объясни еще раз.

– Пусть забирает своего Дубинина, а я оставлю себе моего Бертрана. Они подходят друг другу идеально, зачем разлучать такую пару? Мы же будем так далеко, что никогда больше не встретимся.

– Отправишься назад?

– Надеюсь, ты поможешь мне в этом. Поворачивать время вспять не в моих силах.

Бросив взгляд на Мари, которая начала приходить в себя, Гипатия подумала, что вряд ли ей когда-либо представится лучшая возможность положить конец этому безумию. Но нужно было торопиться – еще немного, и эти две фурии снова сцепятся. Поэтому, быстро взвесив все за и против, Гипатия с неожиданной силой сгребла Мареллу в охапку и потащила ее к дальней стене, на которой висел старинный гобелен, изображавший мужчину, окруженного стаей волков. Как только они приблизились, картина задрожала и ожила. Перед тем как навсегда попрощаться с Мари, ведьма услышала напутствие Гипатии:

– Я желаю тебе счастья. Береги его и помни, что обратной дороги не будет…

Окончательно пришедшая в себя Мари сидела на ковре и ощупывала шишку на голове. Наконец вспомнив о том, что произошло, она злобно оскалилась и быстро поднялась на ноги, осматриваясь по сторонам, но тут же зашаталась и едва не упала, но Гипатия вовремя ее подхватила:

– Ну-ну, успокойся. Все хорошо. Но с тебя новый кувшин.

– Где?.. – начала было девушка, но увидела свое отражение в зеркале и замолчала. В первый момент ей показалось, что на нее глядит ведьма, но затем она поняла, что видит себя. Восстановив равновесие, она скинула с себя руки собеседницы и медленно подошла к зеркалу. Она настолько привыкла воспринимать собственную внешность как нечто враждебное, что с трудом удержалась от искушения ударить в ненавистное лицо.

– Ты быстро привыкнешь. – Гипатия подошла сзади и положила руку ей на плечо. – Ты ведь этого хотела?

– Да, – кивнула Мари. – Наверное. А где она?

– Марелла? Ее больше нет. Вы никогда не встретитесь. Надеюсь, ты простишь меня, но вы слишком далеко зашли – и мне пришлось действовать самой. Войну, которую ты собиралась развязать, никто не хотел, и я в том числе. Ты должна вернуть души, они больше тебе не пригодятся. Пришло время тебе снова стать Ирицей… Надеюсь, это имя все еще что-то значит для тебя.

Услышав эту новость, девушка испытала разные эмоции, но, вопреки ее ожиданиям, среди них не было радости. Она слишком долго жила этой борьбой, чтобы сразу ощутить всю прелесть свободы от нее.

– А Бертран?

– Он там, где мы его оставили. Вам придется заново узнавать друг друга. Память к нему, конечно, вернулась, но он слишком долго был Карлом Дубининым, чтобы так легко отказаться от этой личности. Возможно, это даже к лучшему.

– Почему? – спросила Ирица, рассматривая в зеркале вновь обретенное лицо.

– Его сердце свободно сейчас. Он еще не успел полюбить жену, то есть Мареллу. Сделай так, чтобы ты заняла ее место, – и она навсегда исчезнет из твоей жизни.

Это был мудрый совет, и девушка последовала ему. Увидев Карла, который ровно дышал, словно за его спиной не было ничего, кроме безмятежной молодости, она наконец почувствовала облегчение и свободу.

Стояло ясное утро, вокруг пели птицы, и Анри Барбюс любовался небом, лежа в комнате без потолка. Впрочем, и стен было нечетное количество, но его это мало беспокоило – он думал о том, что люди могут перебить друг друга, даже истребить себя как вид, а вокруг ничего не изменится. Тот, кто впервые увидел в человеке венец творения Всевышнего и заявил об этом, ошибся или солгал. Самую крупную и наглую ложь, как правило, сложнее всего рассмотреть, она видна только с большого расстояния. А рядом самопровозглашенный царь зверей на двух ногах с одинаковым успехом топчет виноградники и произведения искусства, сжигает книги и города. Впрочем – писатель горько усмехнулся, – лучший способ рассмотреть взрыв во всей его разрушительной красе – оказаться в его эпицентре, что он и сделал. Сложнее всего выжить при этом, чтобы донести увиденное до остальных. Ему это удалось, что уже можно было считать великим чудом. Пошевелившись, чтобы почувствовать боль, он поморщился и пообещал себе, что будет до последнего вздоха бороться с романтизаторами этой мясорубки.