Тимоти Рувидо - Хозяева плоской Земли [Путеводная симфония] [ЛП]

Иногда такая резкая перемена в женщинах кажется нам, мужчинам, не только несправедливой, но и просто не объяснимой ни с какой логической стороны. Всё было так хорошо, и вдруг… Однако если это происходит с вами не впервые и это не ваша первая любовь, то анализу подобные метаморфозы, как ни странно, поддаются, а ответ, опять же как ни странно, оказывается неприлично простым. В случае с Эмануэлой она перевела мой представлявшийся мне безобидным и однозначным ответ – поженимся, если по-прежнему захочешь – на свой женский язык, и у неё получилось нечто вроде «Я тебя не люблю». Дальше всё зависит от темперамента вашей избранницы и от того, насколько далеко зашли отношения. Некоторые ударяются в слёзы и ждут, что их пожалеют. Другие закатывают истерики с криками «Подумай о детях»! Наконец, третьи решительно ставят на всём предыдущем жирный крест и уходят своей дорогой, искренне полагая, что проблема в вас, а вовсе не в них, то есть, надеясь на судьбу, которая когда-нибудь, если хорошенько попросить, подарит им идеального партнёра. У Эмануэлы, кроме принадлежности к третьей группе, была ещё чисто возрастная предрасположенность. Поэтому я не мог её ни в чём обвинять, а мог лишь по-отечески переживать, как она там, одна. Конечно, она не обязана была быть одна, но я этого очень хотел. Мог ли я тогда вообразить, что встречу на своём пути человека, будущего друга, с которым проведу немало времени, обсуждая все эти темы, поскольку они окажутся для него настолько же актуальными, как для меня тогда…

Нет худа без добра: опустевшая в одночасье квартира заставила меня искать, чем бы заполнить мысли, и потому я с новым энтузиазмом окунулся с первого рабочего дня после отпуска в порученный мне фронт работ. Пока меня не было, Вико как следует приналёг на бедных кенийцев и, похоже, они настолько раскисли, что наговорили на себя лишнего. Из их сбивчивых показаний при желании можно было сделать вывод о том, что на наши фуры нападали именно они. Желания у полковника было хоть отбавляй, ведь ему предстояло отчитываться перед вышесидящим руководством. Тем более что после успешно проведённой операции (как странно!) попытки угнать очередные партии «груза» прекратились. Что стало ещё одним косвенным доказательством правильности наших действий, а значит, и моих в том числе, а значит, доверие ко мне выросло, причём не только у самого полковника. Это я понял по тому, как расплылась в улыбке при моём появлении в офисе Лучиана, его пышнотелая секретарша. Вероятно, некоторые разговоры обо мне проходили в её присутствии, и она теперь знала мне цену.

– С возвращением, синьор Кроули!

Я едва сдержался, чтобы ни отпустить какую-нибудь пошлую остроту, соответствовавшую моему тогдашнему настроению, и ни пригласить её сходу на ужин, переходящий в завтрак по принципу «клин клином». Вместо этого я отделался приветливым кивком и проследовал в кабинет, где имел не менее предсказуемую беседу со своим начальником, в результате которой узнал о себе немало хорошего, поскольку в очередной раз отличился в лучшую сторону, не подвёл, проявил врождённую смекалку и т. п.

Пока мы разговаривали, я всё думал о том, что полковник (который, действительно, был теперь «полковником» только для меня, а для всех остальных – вице-президентом по стратегическому развитию Джеймсом Митчеллом) унаследовал всё то, чем до него распоряжался синьор Теста, включая доступ к летающим тарелкам (если, конечно, полёт на одной из них мне всё-таки не приснился). Это означало, что положение обязывает его быть вхожим в самые высокие (из доступных смертным) эшелоны власти и обладать информацией, в которой наверняка содержатся ответы на занимавшие меня с некоторых пор вопросы, начиная с того, кто нами управляет (ну не политики же), и заканчивая тем, правда ли Земля, на которой мы живём, совсем не такая, как нам кажется. Нет, неправильно: нам как раз кажется, что она шарообразная, вращается со скоростью, в два раза превышающей скорость пассажирского самолёта, и летит следом за Солнцем ещё на порядки быстрее. Если выбросить глобусы, стереть заставки к фильмам типа «Юниверсал Пикчерс» и просто спросить любого человека, не ходившего в школу, не включавшего телевизор и не открывавшего газет, где он живёт, тот, не задумываясь, ответит, что на неподвижной плоскости. Что по этому поводу думал полковник? Нет, опять неправильно: не думал, а знал. Мы ведь не думаем, что если к двум прибавить два, получится четыре – мы это знаем, причём не по теоретической таблице умножения, а из непосредственного опыта. Если Земля – не шар, а нам настойчиво вдалбливают, что шар, значит, это делается намеренно, преследуя какие-то весьма определённые цели, не жалея огромных денег и времени, уже не одну сотню лет. Но тогда само собой получается, что ложно всё наше базовое «знание». Нет вселенной с галактиками, чёрными дырами и звёздами, нет Солнечной системы, нет космоса, нет полётов ракет, нет гравитации, влияния Луны на приливы и отливы, оба светила гораздо ближе к нам и просто летают по кругу. Мы же ограничены и сверху, и снизу: опустишься глубоко под воду – тебя раздавит давление, поднимешься высоко в небо – разорвёт на куски вакуум или просто сильно разряженный воздух. Осталась разве что дорога в сторону, которая в процитированной мною выше статье ограничивалась антарктическим кольцом. За которым что? Безконечная ледяная пустыня? Другие земли, подобные нашей? Непреодолимая стена той самой Тверди, о которой говорится в первой же главе Библии и которая отделяет воду под нами от воды над нами? Как видите, я не только переживал о личной жизни, но и успел проделать некоторую самостоятельную работу, которая, признаюсь, пока рождала больше вопросов, чем ответов, зато неплохо отвлекала от грустных мыслей. Глядя сейчас на цветущую физиономию полковника, я размышлял о том, что он наверняка должен располагать хотя бы некоторыми интересующими меня с некоторых пор сведениями. И если я снова не наделаю глупостей, то рано или поздно он меня, сам того не подозревая, на них выведет. Причём вероятность того, что это произойдёт именно в тандеме с ним, была гораздо выше, нежели при прежнем руководстве, которое мне доверяло тоже, но доверяло меньше.

Тем временем наш разговор о великолепных достижениях новой службы внутренней безопасности в моём лице перешёл на перспективы дальнейшего развития – развития службы в свете развития всей компании, опережавшей по многим критериям развитие европейского рынка грузовых перевозок. По словам полковника, мы по-прежнему задавали на нём тон, однако рынок переживал изменения, часть которых была вполне прогнозируема, а часть – недостаточно. Последнее касалось притока в цивилизованные страны рабочей силы из стран, скажем так, менее цивилизованных. Точнее, цивилизованных по-другому. Он нисколько не умалял достоинств выходцев из бывшего СССР и его социалистических друзей, наоборот, образование там, по мнению полковника, оставалось на уровне, превышавшем уровень итальянского, немецкого или английского, однако причины, по которым высоко-образованные специалисты «оттуда» готовы были садиться за баранку «здесь», лишь бы сводить концы с концами, причём за гораздо более низкую плату, чем та, к которой привыкли их местные коллеги, приводили к необходимости пересмотра ряда составляющих корпоративной политики. Если мы и в дальнейшем будем опираться только на прежние кадры (говоря простым языком, на итальянцев) и для их содержания оставлять расценки на прежнем уровне, через год-другой все наши финансовые отчёты постепенно уйдут «на юг», «в красное», то есть станут со знаком минус. Заставить итальянцев работать больше за меньшие деньги – ну, тут он мог быть со мной предельно откровенным как с ирландцем по крови – всё равно, что ждать от осла успехов на ипподроме. Природная лень вытравляется поколениями, а за итальянцев никто как следует не брался и браться не собирался. Гораздо проще с ними распрощаться, а на их место пригласить бывших профессоров из Праги или Москвы. Вот только одними профессорами сыт не будешь, и среди новоприбывших наверняка окажутся не только те, кто бежал от нищеты, но и те, кто прибежал за лёгкими деньгами. И это не сможет не сказаться на качестве и надёжности наших услуг. Одним словом, мне предлагалось разработать структуру выявления и отсева неблагонадёжных сотрудников, рассчитанную как на недовольных старых, так и на слишком довольных новых. Не скажу, что поставленная задача меня обрадовала и вдохновила, но я почувствовал её резиновый характер, а теоретически вечная занятость – это сейчас было как раз то, что нужно: чтобы не думать о хлебе насущном, чтобы не думать об Эмануэле, не вспоминать Татьяну, вернуть из вынужденной ссылки маман и настроить радары на любые новые сведения об истинном положении дел на неподвижной во всех отношениях Земле.