Александр Ханин - Гессенская волчица [litres]

Размер оплаты за обучение был установлен в размере 200 рублей в год, что было весьма солидно для малообеспеченных и части среднеобеспеченных студентов. Малоимущим студентам могло быть предоставлено освобождение от платы, ежели будет предоставлено свидетельство о бедности. Для поддержки нуждающихся студентов могли устанавливаться стипендии из средств Государственного казначейства, а также единовременные пособия.

Студент, освобождённый от платы за обучение, либо получающий стипендию из казначейства, отныне обязан подписать обязательство о том, что по окончанию высшего учебного заведения он обязан прослужить по назначению правительства два года за каждый год обучения.

Вносить плату за обучение и платить стипендию могли также земства, товарищества, артели, частные лица, при наличии соглашения и обязательства студента относительно его службы по окончанию учебного заведения.

В то же время министр Боголепов предусмотрел строительство общежитий для студентов ряда высших учебных заведений. По программе в течение десяти лет такие общежития должны иметься в каждом высшем учебном заведении, что существенно облегчало контроль за студентами со стороны администрации.

С 1-го января 1896 года были введены в действие дисциплинарные уставы для средних и высших учебных заведений. Инспектор классов и его помощники имели право не только следить за поведением студентов в стенах учебного заведения, не только делать студентам замечания по поводу их внешнего вида или опозданий на занятия, но и контролировать их поведение в городе. За нарушение дисциплины и установленных правил поведения следовали замечание, внушение, выговор, а после и отчисление. Единожды отчисленный за дурное поведение учащийся не мог не только восстановиться, но не мог отныне даже поступить в иное учебное заведение.

Поистине революционные изменения вносились в программу обучения. Шоком для университетской общественности стало упразднение таких дисциплин, как философия и богословие. В связи с этим кафедры философии во всех университетах ликвидировались. Ну как же так, ведь каждый уважающий себя русский интеллигент всенепременно считал себя философом, а философию – наукой наук, без которой невозможно представить прогресс и европейское воспитание.

Учитывая, что Императрица Александра Фёдоровна сама когда-то изучала философию в Гейдельбергском университете, такое решение казалось невероятным. Графу Игнатьеву даже задавали вопросы по этому поводу, на что он отшучивался фразой, сказанной в своё время Императору Николаю Первому князем Ширинским-Шихматовым 131 131 Князь Ширинский-Шихматов Платон Александрович, тайный советник. Член Государственного Совета (1849). Министр народного просвещения (1850). – «Польза философии не доказана, а вред от неё возможен». Наиболее надоедливым оппонентам канцлер предлагал ответить всего на один вопрос – какую практическую пользу приносит изучение философии Российскому государству?

В Гельсингфорсском и Юрьевском университетах закрыли богословские факультеты, которые готовили пасторов евангелическо-лютеранской церкви. Хотите иметь образованных пасторов, господа лютеране? Милости просим, создавайте для них учебные заведения, но только за свои деньги, а не за государственные. В Российской Империи государственная религия одна – православие, а потому финансировать из казны иные религии больше никто не будет.

На юридических факультетах отменили изучение латыни, как абсолютно ненужной и не применяемой в практической деятельности.

В гимназиях из программ обучения полностью исчезла латынь, греческий язык, церковнославянский язык, логика. Зато теперь, памятуя, что здоровый дух может быть только в здоровом теле, в начальных и средних заведениях во всех классах вводилась «сокольская гимнастика». 132 132 Гимнастика, базирующаяся на упражнениях с предметами, упражнения на снарядах, массовые упражнения и пирамиды.

Во всех средних учебных заведений (кроме женских гимназий и институтов благородных девиц) появилась обязательная военная подготовка, на уроках которой отставные унтер-офицеры учили юношей не только воинским уставам и шагистике, но и навыкам стрельбы из винтовки, уходу за оружием.

Кто сказал, что в университете не нужно изучать строевые приёмы? Император Николай Павлович был абсолютно иного мнения, а уж он то знал толк в вопросах образования…

После обнародования Закона «О народном просвещении» и новых уставов либеральные газеты разразились шквалом статей антиправительственной направленности. Передовицы газет в самых различных выражениях рассуждали на темы «полицейского режима», «подавления свободной мысли среди студентов» и даже «держиморд от образования». Буквально первые тиражи с такими антиправительственными речами были конфискованы полицией, а в отношении редакторов газет и их подручных борзописцев начато жандармское дознание.

Особо на этом поприще отличились «Биржевые Ведомости», которые, рьяно защищая студенческие вольности, допустили ехидные высказывания в адрес Императрицы, граничащие с оскорблением Высочайшего имени и призывом к бунту.

Когда жандармы занялись таковыми фактами и пожелали узнать, кто именно скрывается за псевдонимами газетных авторов, то редактор «Биржевых Ведомостей» австрийский подданный Проппер 133 133 Проппер Станислав Максимилианович, коммерции советник. Издатель-редактор га-зеты «Биржевые ведомости» (1880). не пожелал сообщить, чьему именно бойкому перу принадлежит мерзкая статейка в его газете. Разумеется, что после этого господин Проппер был незамедлительно арестован и помещён в «Кресты».

Жандармское управление начало дознание в отношение сего господина, сочтя его причастным к публичному выражению неуважения Верховной власти.

Особую пикантность данной истории придавало то, что господин Проппер был евреем, но почему-то не был выселен из столицы за черту оседлости. Узнавший о таком повороте дела петербургский градоначальник генерал фон Валь, немец до мозга костей, полчаса орал на пристава Адмиралтейской части, на чьём участке находился дом Проппера, не стесняясь самых простонародных русских выражений, и старый полицейский служака узнал, что он не просто «старый мздоимец», но ещё и «бакинский ишак, которого пора гнать со службы».

Против новых драконовских правил выступили студенты. В Петербурге и Москве возмущённые студенты решились открыто высказать своё недовольство. Уже 23-го декабря студенты обоих столичных университетов и ряда институтов начали забастовку. В аудиториях не появилось ни одного учащегося, а на стенах учебных корпусов появились рукописные листовки, призывающие установить университетскую автономию, и плакаты с едкими высказываниями в адрес «гессенской волчицы» и графа Игнатьева, которого какой-то остряк назвал «пожирателем наук».