Юлия Гордон-Off - Карелия [СИ]

Через некоторое время убедившись, что вокруг никого нет, я тихонько развернула лодку и стала наблюдать за мостом в щель чуть приподнятого кормового люка. Уж очень неудобно каждый раз высовывать голову, тем более, на свету высовывать нужно очень медленно, иначе даже боковым зрением кто-нибудь может заметить движение. И хоть ёлочка и сосенка, которые растут у меня рядом со смотровым отверстием мою голову при наблюдении частично прикрывают, но лучше не рисковать, как Сосед сказал: "Лучше перебдеть, чем сожалеть!" Вот, а так я даже развалилась в сене, в щёлочку вижу весь мост и часть проходящей по нему дороги, а больше мне и не нужно. Моя главная задача сейчас не глобальный анализ местных событий, а оценить активность и характер местного грузопотока, чтобы решить, когда лучше проплыть мимо, не привлекая к себе внимания. Вот и наблюдаю. Утренняя телега, если я не напутала, вернулась примерно часа через два и, кажется, звук стал другой, похоже, гружёным возвращается. Пока его не было, в сторону острова проехала ещё одна телега с тремя седоками. Потом до обеда не было никого, а ближе к вечеру проехали два воза с интервалом буквально минут в тридцать, первый нагруженный с верхом сеном, а второй вёз дрова, не колотые, а сложенный берёзовый швырок, оба воза везли груз на остров. Почти до заката так больше никого и не было и, не дожидаясь его, а едва стало не так светло, я решила направить лодку под мост. Я уже убедилась, что любой транспорт на дороге слышно минимум метров за триста, а значит, при необходимости успею спрятаться под мостом. Но эти предосторожности не потребовались, потому, что я спокойно миновала мост и поплыла дальше. Кто-то переехал мост уже в сумерках, когда я удалилась от моста уже метров на пятьсот.

Вообще, я не ожидала, что протока окажется такой длинной, и что мост расположен почти в самом северном её конце, для моего направления фактически в самом начале её. В результате я гребла по протоке до самой темноты и когда уже совсем стемнело упёрлась в непроходимые заросли тростника. Возможности вылезти из лодки нет, я на воде, кругом тростники, где глубина по колено, скорее всего, а в протоке ещё больше. И я уже больше суток не вылезаю из лодки. Если вспомнить, то с момента как сено воровала, а это уже позапрошлое утро. Днём перекусила, как уже завела правилом, доела половину предпоследней банки тушёнки…

Есть повод для грусти, мы проплыли за прошедшие пять дней всего около тридцати километров, и это не середина пути! Проблема в том, что обещанные Архипом восемь десятков километров до Стороженского маяка и устья Свири, это по прямой. А вот если считать по дуге, которую, образует здесь побережье и я её вынужденно повторяю, то выйдет далеко за сотню километров. Вот такие парадоксы тригонометрии. На самом деле, как-то сомнения меня гложут в верности цифры в восемьдесят километров, мне кажется, что здесь гораздо больше, я же вижу по карте, сколько я проплыла уже, и сколько осталось и сколько это в километрах. Но, наверно чисто психологически мне хочется верить в цифру Архипа и я цепляюсь за неё. А потому пройденные три десятка километров вселяют радость и надежду, но это в лучшем случае пятая часть пути, а из еды осталась последняя банка тушёнки. И какого лешего я выставила банку с рыбой на стол, когда с Архипом кушали? Но с другой стороны, я ведь тогда играла местную, которая с братом путешествует, а в таком раскладе по сельским канонам садясь к трапезе ты просто обязан свою долю в неё внести. А если нет, то и начать с этого и объяснить, почему ты оказался в таком трагичном положении и тогда другие трапезники принимают решение, пускают они тебя за стол или ты без еды по дурости и сесть вместе со всеми не заслужил… В прочем, Архип меня тогда накормил сторицей перекрыв мою несчастную банку с рыбой, да и потом картошку подкинул… Да и нечего без толку жалеть о сделанном уже…

Кое-как сделала свои дела. Я уже почти как кочевой монгол, который, с коня не слезая, всё делать умудрялся, а я, не выходя на землю из лодки…

Недолго поворочавшись, я отключилась без сновидений…

Наутро пришлось ждать, пока достаточно рассветёт, потому что эта часть протоки заросла почти полностью и последние метров пятьдесят пробиралась практически сквозь сплошные заросли тростника. Спасло только то, что глубина здесь почти предельная для тростника и лодка потихоньку проползла. Даже пришлось одно весло отвязывать, чего я за всё время ни разу не делала, и, высунувшись в кормовой люк, толкаться им, как шестом. Кстати, крепление вёсел, довольно неудобное. Я-то привыкла к вёслам с уключинами, когда в борту дырка, а к веслу приделана железная уключина. Здесь для установки весла используется старинный вариант из двух торчащих штырей, между которыми устанавливается весло, и они дают веслу упор. Вот только обычное весло раза в три толще моих досочек, поэтому в первое время было непривычно и пришлось приноравливаться к тому, что вёсла в этом промежутке елозят вперёд-назад. И Архип свои выемки в середине моих вёсел сделал, оказывается не просто так, эти выемки надетые на борт фиксировали весло, чтобы оно не скользило по длине наружу или вовнутрь. А я ещё и привязала вёсла от греха подальше…

Вообще, место со всех сторон открытое, безлесная болотина, и даже мост до сих пор ещё виден хоть и едва-едва. Даже досадная задержка на полдня, ведь я фактически потеряла половину суточного прохода, угробив рассветные сумерки на преодоление этих тростниковых кущ, не смогли испортить мне настроение. Не только закончился вчерашний дождь, главное, на озере стих ветер. И хоть волна не улеглась полностью, но это был всего лишь остаточный пологий накат, а не прославившие Ладогу очень злые и коварные острые высокие волны. Нет, ветер не стих совершенно, он просто перестал быть сильным и опасным для моего плавучего средства…

Немного подумав, я сначала стала тихо красться вдоль прибрежных тростников, а когда они закончились и пошёл довольно глухой лес, наконец, причалила. С каким неописуемым удовольствием я ступила на землю, описать я не смогу. Сделала все дела, потопталась, а потом решила пройти осмотреться. Затолкала за пазуху наган и двинулась вглубь леса. Ну что можно сказать — никого и ничего. И если бы не шум озёрного прибоя, то можно было бы подумать, что я в лесу, где у нас было первое логово, и лечили лейтенанта. По дороге обратно набрела на небольшой брусничник и собрала наверно с горсточку уже прихваченной морозом сладкой крупной брусники, частью собирала уже по мху, куда она осыпалась…

Наш ковчег ждал меня на берегу. Я почти автоматически поменяла прокладку, хотя старая чистая почти, перебинтовала себе руки, осознав, что придётся отрывать ещё полосы, от рубахи, потому, что тряпочки повязки истрепались до неприличия, но на сегодня надеюсь их ещё хватит. Ухватилась за повод и пошла искать сфагнум, мои запасы почти закончились, хотя мха у нас на ковчеге целая крыша, но мне так безудержно не хотелось вновь лезть в вонючее нутро ковчега и тем более снова брать руками вёсла, что я едва не вприпрыжку отправилась искать мох…