Андрей Посняков - Синяя луна

Баурджин и его люди осторожно подобрались к грузовику. Тишина! Тишина! И никого вокруг! Что же, это пулемётчик один здесь ошивался? А такое впечатление – да.

– Бух! – бабахнул невдалеке отрывистый выстрел – нет, не винтовочный, наган или браунинг.

Баурджин услышал, как над головой просвистела пуля и, подавая пример воинам, проворно распластался под ивами. Всмотрелся, накладывая на тетиву стрелу… Прицельно палит, собака! Ага, вот он – за колесом прячется.

Бух!

Полетели сверху сбитые пулей ветки. А палит-то беспорядочно – с испугу! Пули кладёт в белый свет, как в копеечку, да и позицию не очень удачную занял. Впрочем, может, просто напросто не успел – не до того было.

Отложив в сторону лук, князь осторожно подполз ближе, испытывая азарт, сродни охотничьему, только куда более сильный.

Бух! Бух! Бух!

Вот-вот – так и палят со страху.

Шесть… Шесть выстрелов. Ещё один…

Бух!

Быстро вскочив, Баурджин тигром бросился к машине. Оп! Схватившись за борт, ударил с ноги торопливо перезаряжавшего пистолет – браунинг, точно – браунинг – стрелка. Тот, жалобно вскрикнув, выронил оружие наземь и отлетел в папоротники.

Князь выхватил нож…

– Не убивайте! Пожалуйста, не убивайте! – подняв вверх руки, стрелок встал на колени и зарыдал. – Пожалуйста.

Умолял он, кстати, по-русски.

Баурджин присмотрелся…

Пацан! Лет, может, четырнадцати, или чуть больше, простоволосый, в кургузой тёмно-серой курточке с золотистыми пуговицами, подпоясанной широким ремнём – так выглядели дореволюционные гимназисты.

– А ну хватит реветь, – громко – тоже по-русски – распорядился князь. – Поднимайся и выходи.

Парнишка, шмыгая носом, подошёл к машине, держа высоко над головой поднятые вверх руки и со страхом оглядывая окруживших его воинов.

– Ещё с тобой есть кто? – быстро спросил Баурджин.

– Нет, нет, нету, – замотал головой пленник. – Один я. И вот ещё Вотенков… Убитый… Но я не с ним, я вообще, не с ними…

– Разберёмся! – Баурджин коротко кивнул воинам. – Свяжите его!

– Так вы… Так вы русские, господа? – в голосе паренька с надрывом прозвучала надежда. – Русские?! Из географического общества?

– Ага, из общества, – хохотнул князь. – Из общества охраны исторических памятников от недоучившихся гимназистов. Точно больше никого нет?

– Нет, никого, клянусь честью!

– Смотри-и-и. Ты вообще кто таков и откуда здесь взялся?

– Я… Я… Я Петя… Мельников Пётр, учащийся второй мужской прогимназии города…

– Ха! Гимназист! И чего ж ты в нас стрелял?

– Со страху, – честно признался мальчишка. – Вотенков сказал – сейчас нас самоеды накроют. Мол, не отстреляемся – крышка.

– Кто такой Вотенков?

– Так, гад один, – гимназист шмыгнул носом. – Хорошо, что его убили.

– Вот как? Гад, говоришь? – Баурджин покачал головой. – Впрочем, иди пока, поговорим чуть позже. И разговор у нас с тобой предстоит долгий!

– Господи! Господи! – поднял глаза к небу Петя Мельников. – Вы русский, русский… И, кажется, не из банды. Какое счастье!

– О банде ты нам тоже расскажешь. И во всех подробностях.

– Я готов, гостов, господа! Боже, Боже, да неужто это всё наконец кончилось?

Глаза у гимназиста были большие, синие, волосы светло-русые, лицо белое, чуть тронутое золотистым загаром. Вообще, он сильно походил на девочку, да и вёл себя, надо сказать, соответственно – плаксиво. И как только здесь и оказался-то подобный типус? Хлюпик и, кажется, истерик. Как только такому пистолет доверили? Хорошо хоть никого не пристрелил.

Отправив пленника в лагерь, Баурджин с Ху Мэньцзанем тщательно осмотрели машину – грузовик с синим крылатым овалом на капоте. В кабине – жёсткое сиденье, рычаг переключения передач, ручной тормоз. Приборы минимальные: спидометр, тахометр и температура масла. Рядом с приборной доской чёрно-белый портрет какой-то актрисы – Сары Бернар, что ли. В кузове тоже пусто, не считая пулемёта и пары запасных магазинов к нему. И то, и другое Баурджин хозяйственно велел прибрать, а у машины выставить постоянный замаскированный пост – секрет. Вдруг да кто-нибудь ещё здесь ненароком объявится?

К его удивлению, автомобиль не произвёл особого впечатления на воинов – может быть, оттого, что машина стояла, а не ехала, движимая неизвестно какой силой. Пулемёт, кстати, тоже не вызвал ажиотажа – как-то не очень верилось, что эта толстая трубка способна положить уйму людей, погибший бандит успел зацепить пулями всего троих – из которых одного ранил, а двух сразил наповал – пока меткий Лэ Красные Щёки не всадил этому шустрому парню калёную стрелу в спину. И вовремя, иначе б расходившийся бандюга покрошил многих. Тем не менее фурора оружие не произвело – ну что такое три человека? Что же насчёт грохота, так петарды на многочисленных местных праздниках трещали куда громче!

Баурджин лично обыскал убитого, одетого в синий поношенный френч и диагоналевые, заправленные в высокие офицерские сапоги брюки. Револьвер «наган» с полным барабаном патронов – этот запросто лежал прямо в кармане френча – золотые часы-луковица со стёршейся от времени гравировкой, серебряный портсигар с надписью «Его превосходительству уважаемому Семёну Петровичу в день тезоименитства от преданнейших чиновников возглавляемого присутствия». Портсигар, похоже, достался убитому по случаю. И, кроме грязного носового платка и расчёски – всё! Никаких документов, личных бумаг, писем. Полное инкогнито! Впрочем, фамилия у убитого имелась, если верить тому же гимназистику Мельникову Пете – некий господин Вотенков. Вот только настоящая ли это была фамилия? Баурджин почему-то сомневался, особенно когда увидел на запястье трупа наколку в виде синего двойного креста. Чуть ниже шла надпись – «Саша». Наверное, так звали бандюгу. Или – его женщину.

Пока Баурджин с вызванным тут же Инь Шаньзеем осматривали место происшествия, воины под руководством сотника Ху Мэньцзаня деловито прочёсывали местность, оказавшуюся абсолютно безлюдной. Что, в общем-то, было понятно и так.

– Заберите это с собой, Инь, – князь передал следователю часы и портсигар – кстати, с парой папирос «Моссельпром», револьвер же, подумав, засунул за пояс – авось, пригодится.

– Что делать с убитым, господин наместник? – убрав всё в специальную сумку для вещественных доказательств, Инь Шаньзей хозяйственно пристроил на плече пулемёт.

– С убитым? Похоронить, что же ещё-то? Завалите тело камнями, нехорошо, если падаль почуют волки и лисы. Да! Наших убитых я прикажу похоронить с почестями, а их семьям выплатить компенсацию. Надо повышать престиж армии, а, господин Инь?

Следователь улыбнулся:

– Неплохо бы ещё и повысить престиж судебного ведомства.