Андрей Посняков - Синяя луна

Баурджин оглянулся, посмотрев из замаскированного травою и ветками укрытия вверх на росшие за орешником и ручьём кусты. Вот над ними махнулась сухая ветка – чёрная, чётко выделяющаяся на фоне зелени. Жэнь Сужэнь подавал сигнал – идут. Те, кто прятался в орешнике! Идут, идут, гады.

Князя охватило волнение, не совсем обычное – так ведь и бой предстоял не совсем обычный – практически на полное уничтожение, ведь именно такой была тактика лиходеев.

Жэнь махнул веткой два раза. Баурджин до боли глазах всмотрелся в широкую расщелину между двумя горушками. Кусты, пожухлая от солнца трава, папоротники. Красиво, в общем.

Оглянулся – караван уже подошёл совсем близко, почти к самой расщелине. Вот осталось всего метров десять… да уже можно напасть!

– Кху-у-у-у-у! – воем пролетел клич.

Вынырнули из расщелины всадники на быстрых конях. Едва только вынырнули… Даже выстрела сделать не успели!

Как громко загудел рог сотника Ху Мэньцзаня.

И в опешивших от неожиданности разбойников тучей полетели стрелы. Спереди, из засады, и с боку, с флангов. Хрипя, падали наземь люди и копи. Вот схватился за грудь лиходей в щегольском красном халате и сверкающем шлеме – это был с горушки Лэ Красные Щёки, по прямому указанию князя выцеливая командиров и лиц со странным вооружением.

– Окружить? – опустив рог, Ху Мэньцзань повернулся к князю.

– Нет, – дёрнул головой тот. – Что-то я не слышу грома, а значит – не жалейте стрел.

А их и так никто не собирался жалеть! Сообразив, что с внезапным нападением ничего не выйдет, разбойники трусливо бросились назад, к ручью – там их тоже встретили стрелы. И ни одного выстрела в ответ! Ни нагана, ни винтовки, ни – слава богу – пулемёта. Что ж они? Выжидают удобный момент? Да чего уже тут выжидать, когда отступление шайки на глазах превращалось в полнейший разгром и поспешное паническое бегство. Бежали те, кто успел.

А несколько человек – видать, с перепугу – рванули прямо на Баурджина и сотника.

Не-ет! Не с перепугу – именно здесь они и могли уйти: через дорогу в урочище и дальше – пустыню. Укрыться в песках, зализать раны. Попробуй там кого-нибудь найди – набегаешься среди барханов и саксаула.

Выпустив пару стрел – одну удачно, другую – не очень, князь выхватил саблю и, отбросив ненужную маскировку, выскочил из укрытия, с маху ударив клинком подбежавшего врага. Тот, правда, успел среагировать – не кисейная барышня всё же – тоже замахал саблюкой. Да ловко так! Вжик! Вжик! И второй ещё подбежал, пошёл на князя. И третий.

Скосив глаза, Баурджин увидел, как сотник схватился с двумя.

Черт! Ловко нанёс удар этот проклятый лиходей! И нужно ещё иметь в виду остальных двух – а они, ухмыляясь, заходили с разных сторон.

Нападать!

Взмахнув саблей, князь рванулся влево, неожиданным ударом поразив, вовсе не ждущего сейчас подобного финта, вражину в руку.

Если противников много – только нападать.

И сразу же – отпрыгнуть назад. Два прыжка – вправо!

Спровоцировать врагов на действия! Пусть тот, правый, думает, что Баурджин хочет напасть на него.

А застыть на полпути! И – треснуть саблей того, кто в центре – он, похоже, тут основной.

Улар! Удар! Удар!

Словно молния сверкнула. Теперь снова прыжок. И ещё. Не стоять на месте, смотреть словно бы сквозь врага, улавливая малейшее его движение. Крутиться, словно мельница.

Удар!

Тяжёлая сабля нойона скользнула по кольчуге врага. Отпрянула – отбивая удар справа – и тут же, получив ускорение от вражеского клинка, ткнулась остриём во вражий бок, напрочь разрывая кольчугу!

Вражина зашатался, выронил саблю…

Что там с ним сталось, князь больше не смотрел – бросился на того, что справа… Ага! Тот не стал дожидаться, повернулся, да изо всех сил рванул к дороге. А левый… А левый уже валялся в траве со стрелою в груди!

И, улыбаясь, подходил к Баурджину Лэ Красные Щёки.

– Ты чего здесь? – увидев, как справившийся с врагами сотник несколькими прыжками догнал рвущегося к дороге беглеца, князь повернулся к лучнику.

– Так там – всё, – победно надув щёки, улыбнулся тот. – Всех разогнали.

– Пленные есть?

– Вы же сами сказали – стрелять всех.

– Н-да-а, – убрав саблю в ножны, Баурджин озадаченно почесал голову. – Промашечка вышла.

И тут же закричал сотнику:

– Ху! Ху! Оставь его в живых, Ху!

Сотник, кажется, не расслышал… Ан, нет – вот ловко выбил у развернувшегося лиходея оружие. И ка-ак даст с разворота в морду! Ай, молодец! Бедолага лиходей полетел в придорожную траву, раскинув руки, словно какой-нибудь сбитый аэроплан.

А по дороге уже бежали вооружённые люди – караванщики. Да-а, несколько запоздали, братцы.

Вечером, у костра, Баурджин допрашивал взятого сотником пленника – по отзывам остальных попавших в плен лиходеев, тот как раз был из руководства банды. Помощник атамана или что-то в этом роде. Сам главарь шайки – тот самый щёголь в красном халате – был убит Лэ Красные Щёки ещё в самом начале битвы, после победоносного окончания которой Баурджин велел всех обыскать – и пленных, и убитых – на предмет всяких странных предметов. Ничего такого найдено не было! Ни-че-го!

Что же, это просто обычная шайка, каких на караванных тропах хоть пруд пруди? А со слов пленника так и выходило. Обычный разбойничий круг.

– И что, у главаря не было никакого необычного оружия? – прямую спросил нойон.

– Нет, господин!

– И ты никогда не слышал оружейного боя – грохота, дыма и невидимой смерти?

Услыхав про грохот и невидимую смерть, разбойник побледнел. Ага! Значит, знает что-то, зараза! Знает, но молчит!

– Я велю медленно зажарить тебя на костре! – наклонившись к пленному, жёстко произнёс Баурджин.

– Но я же всё сказал, всё-о-о-о!!!

– А гром? А невидимая смерть?

– Я слышал про такую, – разбойник опустил голову. – Несколько наших как-то по весне нарвались на неведомых людей. Мы подумали: эта чужая шайка – а все караванные пути строго поделены – промышляет на наших местах. Решили проучить, выследили. Напа-ли… И вот тогда услышали гром. И невидимая смерть вылетала из маленьких коротких трубок!

Князь схватил пленника за плечи, затряс:

– Где это было? Где?

– Недалеко от большого оврага. Здесь, рядом, в урочище Уголцзин-Тологой.

Туда же, в овраг, с утра отправился целый отряд во главе с наместником. И никто ничего не нашёл! Н пули, ни гильзы… Даже старого дацана – и того не было, не появился что-то. Тишь, да гладь, да божья благодать.

– Искать! – спешившись, приказал князь.

– Что искать, господин?

– Что-нибудь этакое. Незнакомое, чужое!

Искали долго, почти до самого вечера, Баурджин неистовствовал, не позволяя своим людям даже минутки отдыха – слишком уж был раздосадован тем, что якобы неуловимая жестокая банда оказалась обыкновенной местной шайкой. Кстати, пленник ответил-таки на вопрос относительно жестокости – оказывается, им за эту жестокость регулярно платили. Платили откуда-то из города, какой-то очень влиятельный человек – и Баурджин догадывался, кто. Чу Янь, больше некому! Тем более, разбойник посетовал, что давно уже не платили. И ещё одно рассказал: оказывается, по просьбе всё того же заказчика они должны были оставлять около трупов несчастных караванщиков вещи, явно указывающие на сунцев – стрелы с клеймом, якобы случайно выпавшие в схватке монеты Южной империи и тому подобное. Интересное было заявление, над ним, безусловно, стоило хорошенько подумать. Но не сейчас! Сейчас – искать, искать, искать!