Андрей Посняков - Стальная империя

В задумчивости не замечая луж, Баурджин миновал массивные ворота меж дворцовой площадью и четвертью Белого тигра и, оставив в стороне шумящий людским морем Западный рынок, свернул налево, к кварталу весёлых домов. Соглядатаи-слуги, сопровождая своего господина, почтительно держались позади. Баурджин взял их не только ради престижа, нет, пусть посмотрят, пусть доложат своему истинному хозяину, господину Фэню Ю, – Бао Чжи ни от кого не таится, ему абсолютно нечего скрывать. Ну, пошёл себе немного развлечься – что в этом предосудительного? Ничего такого.

Так-то оно так, да вот совсем не замечал Баурджин, как, бросая на него влюблённые взгляды, периодически хмурилась Лэй, юная красавица, девушка-убийца. Почему-то не слишком нравилось ей то место, куда сейчас направлялся обожаемый господин!

– Всё, – дойдя до ворот заведения тётушки И, обернулся князь. – Можете возвращаться обратно в «Улитку», думаю, там у вас очень скоро будет много работы. Зонтик возьмите с собой.

– Но, господин…

– Я доберусь в чьём-нибудь паланкине или в повозке. У меня достаточно много друзей.

Отпустив слуг, Баурджин поправил на голове шапочку и позвонил в висевший над небольшими воротами колокольчик. Ворота тут же открылись, – а как же, ждали! – и, миновав неширокий двор, князь вошёл в дом, переступив высокий – от злых духов – порог.

Сама тётушка И – пожилая, но сильно накрашенная (голубые брови, белила, жёлтая помадная луна на лбу) женщина – встретила раннего гостя поясным поклоном и самой искренней улыбкой:

– Очень рада вас видеть, господин Бао! Вы уже ели сегодня?

– Кстати, нет! – ответив на приветствие, искренне признался нойон. – Вот как-то забыл, даже про лапшу и не вспомнил. И слуги-то не напомнили, вот ведь как!

– Да, любезнейший господин Бао, – огорчённо посетовала тётушка И. – Сейчас так мало истинно преданных слуг. Не то что в старые времена.

Баурджин покачал головой:

– Да уж, да уж.

– Садитесь, дорогой господин, – приветливым жестом содержательница борделя указала на большой круглый стол. – Мне доставит истинное удовольствие лично приготовить для вас завтрак. Что будете после еды – вино? Чай?

– С утра лучше чай, – рассмеялся гость.

– Я пришлю вам девушку с цинь. – Тётушка И неожиданно вздохнула и пожаловалась: – К сожалению, почти всех моих девушек сегодня отправили на работы – подметать улицы, чистить общественные уборные.

– Господин Лу Синь отправил? – понятливо покивал Баурджин.

– Он. Впрочем, не подумайте, я на него не в обиде, – спохватилась содержательница борделя. – Ничего уж тут не поделать – закон. Как раз сегодня – наша очередь. Хорошо хоть уважаемый господин Лу Синь-шэньши оказался столь любезен, что не забрал сразу всех, кое-кого оставил по моей нижайшей просьбе.

Негромко засмеявшись, тётушка И покинула залу, растворившись в полутьме переходов. Как видно, ушла на кухню.

И тут же, не заставив скучать, в трапезную явилась девушка – нет, не Си Янь, другая – обворожительная юная дева в длинном полупрозрачном халате, расшитом разноцветными рыбками. В руках девушка держал некий музыкальный инструмент типа лютни или цитры – пятиструнный, по числу нот.

– Я поиграю для вас, господин, – поклонившись, прощебетала девушка. – Сначала – здесь, а потом, если вам понравится, там, – она кивнула на второй этаж, где располагались альковы.

Краски на лице девушки, конечно, было не так много, как у её хозяйки, но всё же могло быть и поменьше. Не очень-то Баурджину нравились сильно накрашенные женщины, особенно так вот крикливо – ярко-голубые брови, карминно-красные губы, жёлто-золотой месяц на лбу. Не девушка, а артистка погорелого театра. Однако ничего не поделаешь – мода, а вернее сказать, традиция.

– Меня зовут Сю Жэнь, господин.

Девушка тронула струны. Полилась нежная мелодия, сначала как будто бы лёгкий ветерок колыхал листья деревьев, потом ветер усилился, задул, забуранил, и вот уже блеснула молния, грянул гром, загрохотали по крышам тяжёлые капли дождя. И вновь всё стихло… Сладко запели птицы.

– Понравилось, господин Бао?

Заслушавшись, князь и не заметил, как в залу вошла хозяйка с большим серебряным подносом в руках.

– Играй, играй, Сю, – не дожидаясь ответа, произнесла она, расставляя на столе принесённые блюда: мягкие, испечённые на пару, булочки, нежнейшее куриное мясо в мёду, креветки, устрицы, свежая лапша в небольшом керамическом горшочке. – Кушайте, господин Бао!

Баурджин с большим удовольствием закусил, а затем долго и с наслаждением пил чай, внимая сладкому голоску Сю Жэнь, запевшей наконец песни.

Закончив с трапезой, князь вытер руки влажным полотенцем.

Сю Жэнь тотчас же перестала играть, положила инструмент на пол и, протянув руку, просто сказала:

– Идём.

Князь поднялся – что же, отказываться, что ли? В конце концов, он именно за этим сюда и заявился в этакую рань – расспросить без помех девушек, а если повезёт, то и хозяйку.

Взяв гостя за руку, Сю Жэнь провела его наверх, в комнату с зелёными шёлковыми обоями и золочёным светильником на трёх ножках.

– Ложитесь, господин. – Задвинув дверь, девушка кивнула на застланное парчовым покрывалом ложе. – Я буду петь и плясать для вас.

Баурджин послушно улёгся, а Сю Жэнь взяла в руки лежавший на небольшом столике бубен.

И снова произошло всё то же, что и – совсем недавно – в музыке. Вот девушка изогнулась, легла, вытерла со лба пот, словно бы в жаркий день. Вот прикрыла глаза – уснула… А вот по рукам её вдруг пробежала рябь – поднялся ветер. Ударил бубен – загремел гром. Танцовщица вскочила на ноги, повернулась, приложив ладонь ко лбу, посмотрела налево… направо… и – с ужасом в глазах – вверх, в небо. Подняла руки, словно бы закрываясь от непогоды. Побежала… Присела… Выпрямилась… Снова рокотнул гром. Пошёл дождь. О, целый ливень! Обхватив себя за плечи, танцовщица обречённо уселась в углу… Ага! Подняла голову. Улыбнулась – похоже, дождь кончился. Вскочила на ноги – выглянуло солнце! Ой! Сю Жэнь похлопала себя по бокам – а одежда-то мокрая! Снять, снять её поскорей, просушить!

Грациозно скинув халат, девушка осталась в одних узких чёрных штанах, какие здесь, под халатом, носили и мужчины и женщины. Высокая грудь её с накрашенными голубой помадой сосками колыхнулась, блеснула вставленная в пупок жемчужина.

Улыбнувшись, Сю Жэнь подскочила к ложу и, проворно скинув штаны, прильнула к распалённому танцем гостю…

О, это было блаженство – ласкать столь опытную в любви женщину, молодую, красивую, грациозную!

Обнажённые тела со стоном сплелись вместе, улетело на пол скомканное в порыве страсти покрывало, и даже пламя светильника, заколыхавшись, погасло…