Андрей Посняков - Стальная империя

– Я зайду завтра в ваше заведение, – рассеянно пояснил Ба Дунь. – Обязательно зайду. Сегодня – в «Синюю рыбку», а завтра – к вам. Наверное…

– Ну? – Князь наполнил бокалы. – Выпьем же, любезнейший господин Ба Дунь. А после вы, может быть, захотите поделиться со мной вашими мыслями? Впрочем, не настаиваю. Понимаю – служебная тайна.

– Да уж, – следователь помотал головой. – Действительно, тайна. Хотя тайна – наверное, слишком уж сильно сказано, скорее – несуразности, странности… Да, именно так.

– Вы говорите загадками, – наливая по новой, усмехнулся князь. – Судя по всему, у Сяня были сообщники – я тоже заметил и разрез окна, и клочки одежды на ограде.

– А следы во дворе вы заметили? – вскинул глаза Ба Дунь.

– Нет.

– Вот и я – нет. А они должны были быть – не по воздуху же сообщник вора добрался от окна до ограды. Весь ваш двор засыпан мягким грунтом и каменной крошкой – следы должны были сохраниться. Да и надрез, я бы сказал, очень странный.

– Странный? Почему?

– Так порезать оконную бумагу можно только изнутри дома. Я проверял, можете мне верить.

– И из этого что-нибудь следует?

Ба Дунь покачал головой:

– Пока только то, что, похоже, вор был один. И пытался лишь имитировать наличие сообщников, довольно грубо, надо сказать. Интересно, зачем он это делал?

– Вот и мне интересно, – задумчиво повторил нойон.

Допив третий бокал, Ба Дунь распрощался и ушёл, сказав, что сегодня ему ещё обязательно нужно успеть зайти в «Синюю рыбку», причём – в строго определённое время. Баурджин не удерживал гостя, лишь кивнул да от души пожелал удачи.

– Кстати, – спохватившись, князь нагнал чиновника во дворе у самых ворот. – Я так и не смог выполнить вашу просьбу – передать водоносу Дэну Веснушке, чтоб обязательно зашёл к вам. Не смог найти.

– Ничего, – хмыкнул Ба Дунь. – Наверняка встречу его в харчевне. Не в «Синей рыбке», так у вас, в «Улитке», кажется, так именуется ваше заведение, господин Бао Чжи?

– Да, так.

Следователь ушёл, и князь, вернувшись обратно в дом, принялся в задумчивости мерить шагами комнаты. Вот как получается! Интересно. Человек, переворошивший всё в доме, оказывается, хотел, чтоб подумали на посторонних. Хитёр. Скорее всего, это Чен. Хотя, может быть, и Лэй. Что с того, что девчонка, кажется, влюблена в него, князя? Фэнь Ю поручил ей провести негласный обыск – она и выполнила, может быть, даже в паре с Ченом. Да, кроме этих двоих – некому, ну не старый же Дао будет всем этим заниматься? И уж точно – не бедолага Сюнь. Попробовать разговорить слуг? Нет. Сначала поточней рассчитать – кто, когда и сколько времени находился в доме один. Буквально по часам и минутам. Нет, по минутам вряд ли получится, ну, тогда – по часам.

Усевшись за стол, Баурджин вытащил бумагу, придвинул поближе тушь… и вдруг неожиданно поймал себя на мысли, что ему начинает всё это нравиться. Нравится анализировать, сопоставлять, искать, нравится сидеть за столом и мыслить, нравится вообще этот стол, этот дом, этот город. Нравится куда больше, чем степь или сопки, чем кочевая войлочная юрта-гэр. А ведь у монголов были города, были! И сам Чингисхан, и его ближайшее окружение – не простые кочевники, нет… Может быть, когда-нибудь именно он, Баурджин-нойон, и разгадает для себя эту тайну, ну а пока же… пока надо разгадать то, что тревожило его мысли сейчас. Нойон быстро исписал несколько листов – слава богу, на память ещё не жаловался и легко вспомнил, кто из слуг и в какое именно время находился дома. И вот получилось-получилось, что произвести тайный обыск и имитировать присутствие сообщников могли все трое – Чен, Лэй, Лао. Да-а… Такими темпами далеко можно было уйти!

Игдорж так и не нашёл водоноса Дэна Веснушку. Ни к вечеру, ни на следующий день. Никто и нигде парнишку не видал, однако видали и слыхали кое-кого другого. Какой-то человек, одетый как шэньши, выспрашивал о Веснушке дочку возчика Юй Хань и малолетних внуков старика Сыма Вэя.

Мао Хань? Шэньши, служащий в отделе дознаний городской стражи, соперник Ба Дуня… Очень может быть, очень.

Всеми фибрами своей души Баурджин чуял опасность. Она была во всём. В дознании относительно обстоятельств двух смертей – стражника Ху Муня и Кардамая-шэньши, производимом сразу двумя чиновниками, в аресте Веснушки – князь почему-то не сомневался, что тот арестован, – в этом странном, если не сказать больше, обыске.

Кто и что искал в его доме? Чен? Лэй? Лао? Что ещё разнюхал Ба Дунь и особенно его конкурент Мао Хань? И главное, когда придёт караван из Баласагуна? Тот самый, который должен был привести деньги и забрать подготовленные сведения. Когда же, когда же он придёт? Сейчас или через месяц-два? Ох, плохо без связи. Так и представляется – была бы рация… Точка-тире точка-тире… «Торговец» – «Центру». Красота! И не нужно никаких караванщиков, никаких связников, одни батарейки да рация. Да, и ещё радистка, желательно – красивая.

– У Чена появился новый пояс, – как-то вечером произнёс Игдорж – они с князем как раз играли в шахматы. – Жёлтый такой, красивый.

– И что? – Баурджин переместил ладью на две клеточки вправо. – Шах!

– Заслонюсь.

– А так?

– Тогда – так.

– Пояс, говоришь? Интересно было бы узнать, сколько он стоит?

Игдорж потерял коня и скривился:

– Уже узнал. Пятнадцать связок цяней – медных монет.

– Пятнадцать связок? – От удивления князь «зевнул» слона. – Настоящих, полновесных?

– Ну да, а то каких же?

Баурджин присвистнул:

– Пятнадцать связок – это пятнадцать тысяч монет… Месячное жалованье немаленького чиновника! Откуда у Чена такие деньги… Стоп! Значит, ты полагаешь – Чен?

– Похоже, – согласился Игдорж. – Надо будет с ним как следует поговорить, и желательно побыстрее.

– Согласен, – быстро кивнул нойон. – Вот завтра и поговорим!

Чен шёл, нет, летел почти что на крыльях. Сердце юноши пело. Вот ведь как бывает, кажется, что попал в такую передрягу, из которой и не выбраться уже ни за что и никогда, а вот, потом всё оказывается так, что лучшего и желать нельзя, или, уж по крайней мере, изо всего случившегося можно извлечь такую нешуточную выгоду, такую, что… Такую, что мечта об учёбе может сделаться былью уже завтра!

Сердце пело.

А город заливало весеннее солнце, уже не такое яркое, как в полдень, но и не столь тусклое, как вечером. Оранжево-жёлтое, оно отражалось в разноцветных крышах домов и храмов, катилось мячиком по лужам, пылало широкой дорожкой в реке. И людей на улицах, казалось, стало куда больше, чем прежде, – откуда они все и повылезали-то? Все эти торговцы, разносчики пирогов, мастеровые, нищие, вездесущие мальчишки, мелкие чиновники, рыбаки… Славные люди! Чен на бегу улыбался всем. Они сказали, что… Они попросили – он сделал. Честно отработал своё. И получил обещанную награду. Да, наверное, они скоро захотят его убить, но он-то, Чен, не такой уж дурак, понимает, что к чему, и давно уже решил убраться отсюда подальше. В Кайфын! Или ещё дальше, в Сун! Уж там-то его никто и никогда не достанет. А с деньгами везде хорошо. Выучиться, стать шэньши, и тогда… Ух!!! От подобных мыслей просто захватывало дух! И, что самое главное, эти мысли очень скоро могли воплотиться в реальность! Впрочем, почему могли? Обязательно воплотятся, обязательно.