Андрей Посняков - Стальная империя

Вот и дом. Дёрнуть ворота, вытереть об решётку ноги, войти, кивнув возящемуся у очага Линю, – вот уж, поистине, странный слуга… земляк хозяина… Поправить халат, пригладить волосы, натянуть на лицо подобострастную улыбку, подобающую усердному слуге.

– Звали, мой господин?

– Звал, Чен… Садись вот, на кресло.

– На кресло?!

– Садись!

Чен послушно уселся…

И словно огнём обожгло суставы на руках – их вывернул быстро подобравшийся Линь.

– Ой, больно!

Миг, и руки слуги уже вывернуты за спину, и сам он болтался, подвешенный за запястья на спускавшийся с притолочной балки крюк, словно какой-нибудь окорок!

– Господин, ой-ой, больно!

– Опусти его пониже, Игдорж.

– Чен, мы будем убивать тебя долго, не торопясь… – Приглушённый голос хозяина не обещал ничего хорошего.

– Господин, чем же я…

– Ударь его кнутом, Игдорж…

– Ай, ай… Не надо.

– Тогда говори!

– Что, господин?

– Кто попросил и что ты нашёл?

– Только бамбуковые пластинки, – рыдая, признался Чен. – Там, в притолочине. Они якобы были прибиты для красоты. Ан нет. Я догадался. Такие расщеплённые палочки, ну, знаете, в старину на них писали. Я их и отдал.

– Кому?

– Одному старику, в харчевне «Синяя рыбка».

– Что за старик, запомнил?

– Да, да, конечно. Могу описать! Только… – Чен опять заплакал. – Он предупреждал, чтоб молчал, иначе – лютая смерть.

– А тебе так и так – лютая смерть, – глухо засмеялся Игдорж. – Эх ты, дурень.

– Не губите! Пожалуйста, не губите… – Крупные слёзы градом стекали по щекам молодого слуги.

– Опишешь нам старика, – сжал губы князь. – И, по возможности, покажешь.

– О, господин…

– Игдорж, развяжи его. Пойми, Чен, теперь только мы сможем защитить тебя.

– Я понимаю…

– И не вздумай бежать.

– О, я никогда…

– В Кайфыне или даже в Сун люди Фэнь Ю обязательно разыщут тебя. К тому же мы заявим о том, что это именно ты нас обворовал. Знаешь, как поступают с ворами?

Плечи Чена содрогались в рыданьях… однако мысли были вполне даже остры.

– Делай, Игдорж, – оглядев рыдающего слугу, распорядился князь.

Напарник вышел, вернувшись с раскалённым штырём на длинной ручке. Клеймо! Именно таким метят коров.

– Руку! Ну, быстро, подставляй предплечье. Или, может быть, хочешь получить печать на лоб?

– Нет, уж лучше предплечье, – быстро сообразил Чен.

– Ну, теперь терпи…

– Уау-у-у-у-у! – Жуткий вопль слуги прорезал комнату, вопль, полный разочарования, обиды и боли.

– Ну вот. Теперь не убежишь, парень! Да не реви, вовсе ты не так уж обижен, могло быть и хуже. Польстился на большие деньги? Что ж, не ты первый, не ты последний, можно понять. И тем самым ты предал Фэнь Ю, наплевав на его задание. Да-да, предал. Может, Лэй уже рассказала ему?

– Лэй ничего не знает.

– Тогда мы доложим, а?

– Не надо, господин, не надо. Ну, я прошу вас…

– Тогда кое-что будешь делать для нас!

– Буду, буду, конечно, буду. Всё, что ни попросите!

– И запомни… – Баурджин резко наклонился к невольно отпрянувшему подростку. – Запомни, мы платим щедро. Куда щедрее, чем Фэнь Ю или тот непонятный старик, которого ты нам покажешь.

Встав, князь отошёл к сундуку.

– Вот! – Он швырнул Чену связку монет. – Это пока. В качестве обезболивающего.

– О, господин!

Испуг в глазах слуги быстро сменился восторгом. И луч солнца, казалось, проник с улицы в дом – такой светлый и тёплый, жёлтый. Как дорогой, шитый золотом пояс, который так и не отобрали. Не отобрали! А это хороший, добрый знак.

– Я сделаю для вас всё, господин!

– Не сомневаюсь. – Баурджин спрятал усмешку. – Но ты не совсем верно меня понял, Чен. Ты будешь работать вовсе не на меня… а на себя и на своё будущее, которое с сегодняшнего вечера у тебя – самое благоприятное, можешь мне в этом поверить. Что, болит рука-то? Ну, извини, надо же нам было хоть как-то подстраховаться. Совестно было уж этак сразу предлагать деньги, не по обычаям.

– Ничего, – улыбнулся Чен. – Я же слуга, со мной можно было бы и попросту, без церемоний. Сунули бы сразу деньги, а то устроили тут театральное представление… Да-да, театр… Театр… Театр.

– Ты что, уже заговариваешься?

– О, нет, господин. Я вспомнил, где совсем недавно видел того старика. В театре! Их труппа даёт представления на паперти Храма Неба!

Мы словно две блуждающие ряски,

То разойдёмся мы, то вновь сойдёмся.

Разноцветные фонарики – цветная бумага и вставленные внутрь светильники или свечки, – казалось, были повсюду. Они висели под крышами дворцов и храмов, яркими цепочками сияли на оградах харчевен и постоялых дворов, гнездились сине-зелёно-красными кучками на воротах частных домов. Везде слышался смех, радостные крики и песни. Время от времени кто-то колотил в бубны, в разных концах города гремели петарды, от звуков которых Баурджин поначалу вздрагивал – слишком уж напоминало канонаду. Улицы и площади Восточной столицы заполонили бродячие артисты – акробаты, танцоры, фокусники. Собирая толпы людей, они давали представления прямо под открытым небом. Вкусно пахло только что выпеченным хлебом, жареной рыбой, рисом и специями. Уже третью ночь никто не спал – праздновали начало весны.

Не спали и в доме господина Бао Чжи. Хотя, конечно, почти все слуги находились на своём рабочем месте – в харчевне «Бронзовая улитка», украшенной яркими цветными фонариками.

Игдорж отправился навестить верных людей, а Баурджин остался дома, в который раз уже выслушивая рассказы Чена.

– Ну, теперь о старике. – Князь хлебнул вина и пододвинул второй бокал парню – пусть пьёт, праздник всё-таки.

– Спасибо, господин. – Чен осушил бокал и несмело улыбнулся. – О старике? Так я же уже рассказывал… и не раз.

– Всё равно – повтори, – усмехнулся нойон. – И постарайся вспомнить какие-нибудь – даже самые незначительные – подробности. Ты говорил, старик уже сидел за столиком в «Синей рыбке», когда и ты уселся туда же. Случайно.

– Да, так.

– А почему так? Почему ты выбрал именно этот стол? Что, других свободных не было?

– Да были… – Чен наморщил лоб. – Немного, правда, но были. Но я всегда садился за этот стол, там удобней, уютнее как-то. И видно, кто пришёл, и плющ вьётся вокруг…

– Угу, – глубокомысленно кивнул Баурджин. – Значит, никакая это не случайность – старик давно следил за тобой и хорошо изучил твои привычки. Ты говоришь, что начал разговор первым?

– Ну да, не сидеть же молча – невежливо. Поговорили, поговорили, и потом он предложил мне отыскать кое-что в вашем доме. Да я рассказывал уже.

– Рассказывал, – согласился князь. – Только почему-то не всё. А мы ведь договорились, нет?