Алексей Ракитин - Уральский Монстр

Характер и поведение своего бывшего друга Володи Винничевского словоохотливый свидетель описал следующим образом: «Винничевский вообще очень тихий, и его ученики часто толкали, смеялись над ним, и делалось это потому, что он не мог противодействовать этому. На уроках же он вёл себя плохо, занимался разговорами, рисовал… Он рисовал плохо, я видел, что он рисовал головы людей – мужчин и женщин… Он любил читать приключенческие книги, видел я у него „Робинзон Круз“, „Том Сойер“, он читал эти книги иногда и во время уроков». Интересно, правда? А отец Володи считал, что тот не любит читать книги, а интересуется только газетными заметками, в которых описываются военные действия.

Гапанович категорически заявил, что никогда не пил с Владимиром Винничевским спиртное, но знает, что тот однажды, сбежав с урока физкультуры, купил бутылку красного вина, которую унёс домой и выпил там. Рассказывая о случае, после которого Винничевский был отстранён от занятий в школе, Гапанович подчеркнул, что в тот день спиртного никто из однокласнников с Винничевским не употреблял, тот пришёл на урок пьяный, и его банально развезло. Кроме того, свидетель подчеркнул, что Сарафанников не дружил с ним и Винничевским, а будучи самым сильным в классе, попросту избивал их. Другом Винничевского являлся Дробинин, а более никто из юношей товарищеских отношений с арестованным не поддерживал. Но и Дробинин с Винничевским никогда спиртного не пил. В общем, если верить Гапановичу, цепочка тех событий получалась немного не такой, как показывали другие свидетели, но в ноябре 1939 г. это уже особого значения не имело.

Пожалуй, важнейший вопрос лейтенанта Лямина касался того, встречались ли Гапанович и Винничевский после того, как родители и педагоги приняли принципиальное решение их разделить. Свидетель заявил, что после ухода Винничевского из школы встречи прекратились, за более чем два с половиной года, минувшие с той поры, он видел своего бывшего друга всего два раза, да и то мельком, без всяких разговоров – один раз тот ехал на велосипедах с матерью, а в другой – сидел в проезжавшем трамвае.

В общем, показания Гапановича имели, разумеется, некоторую познавательную ценность, но ничего не добавляли к фактическому материалу, накопленному к тому времени следствием. Был допрошен и соученик Винничевского по 7 «б» классу Краскомир Фёдоров, с которым арестованный сидел за одной партой в 6 и 7 классах. Чудн о е имя являлось аббревиатурой словосочетания «Красный коммунистический мир» – в те времена самые оголтелые коммунистические активисты упражнялись в изобретении для своих отпрысков новых экзотических имён. Отец Фёдорова Николай, очевидно, был из числа таких вот поражённых коммунистической агитацией.

Краскомир Федоров, судя по всему, дружеских чувств к своему товарищу по парте не испытывал. Ничего существенного он о Володе Винничевском не сказал, сидели, дескать, вместе, поведение у него хорошее, а успеваемость – удовлетворительная. Володя хотел бросить учебу и пойти работать, чтобы дома из-за плохих оценок не устраивали нагоняй. В гостях у Винничевских Краскомир не бывал, как, впрочем, и Владимир в его доме тоже. Молодой человек отметил, что Винничевский был всегда при деньгах, покупал в буфете что хотел и «вообще был обеспечен хорошо».

Разыскали сотрудники уголовного розыска и Матрёну Берсеневу, 15-летнюю девушку, проживавшую летом 1939 г. в том же доме, что и Владимир Винничевский. Кондратий Андрианов упомянул во время допроса, что молодой человек вроде бы интересовался Мотей и воду набирать всегда ходил в её обществе. Сообщение это показалось интересным, и его решили проверить.

Матрёна Никитична Берсенева, закончив 6 класс, пошла работать на фабрику «Уралобувь». На вопрос о профессии ответила с исчерпывающей полнотой и точностью – «работница». В доме №21 по улице Первомайской Матрёна проживала некоторое время в 1937 г., а затем с апреля по 17 сентября 1939 г., то есть Володю Винничевского девушка наблюдала на протяжении довольно длительного времени. Ответы Моти Берсеневой выдают в ней девушку простодушную и незатейливую, чтобы много не рассуждать на эту тему, просто процитируем самое значимое из сказанного ею: «Были случаи, что я вместе с Владимиром ходила за водой к водоразборной будке. Он воду носил себе, почему он ходил за водой {со мною}, я не знаю. Бывало, мы виделись с ним во дворе – разговаривали… Иногда мы разговаривали с ним о школе, учёбе. Он говорил, что ему не хочется учиться, но почему – я этого не спрашивала… В квартире я у Винничевских никогда не бывала, не был Владимир Винничевский и в квартире у нас. Я с Владимиром ни в сад, ни в театр, ни в кино не ходила и не бывало вообще случая, чтобы вместе с ним ходила гулять».

На вопрос о наличии у Владимира порнографических фотографий Мотя категорически заявила, что никогда таковых у него не видела, хотя он показывал ей фотооткрытки с артистами и сценами из художественных фильмов.

Вот, собственно, и вся содержательная часть допроса. Мотя Берсенева явно не имела с обвиняемым доверительных отношений, по её рассказу видно, что она простодушна и прямолинейна – такая не стала бы наводить тень на плетень и выгораживать убийцу.

В те же самые дни начала ноября уголовный розыск по негласным каналам получил весьма интересное сообщение. От кого-то из соседей Винничевских поступила информация, будто арестованного Владимира видели в компании с проживавшим в соседнем доме Борей Селиверстовым. Молодые люди были заняты непотребным делом, каким именно осведомитель сказать не мог, но у подростков были спущены штаны, а местом их уединения являлся сарай, расположенный в глубине двора, который использовался жильцами в качестве кладовой. Постройка эта была разделена на мелкие клетушки, запираемые на замки, там хранился всякий хлам, дрова на зиму и малоценное имущество, не находившее места в жилых комнатах. Сарай этот являлся местом малопосещаемым и вполне подходил для коротких интимных встреч. Боря Селиверстов проживал в доме №116 по улице Луначарского, имевшем с домом №21 по улице Первомайской общий двор. Хотя Борис был на год с небольшим младше Владимира Винничевского, подростки были знакомы и нередко вместе играли в футбол. Данное обстоятельство заставляло со всем вниманием отнестись к рассказу осведомителя.

Селиверстов был допрошен лейтенантом Ляминым 2 ноября 1939 г. в присутствии матери. Юноша подтвердил, что учился с Винничевским в школе №168 и отношения поддерживал с ним вполне нормальные, хотя подчеркнул, что «дружбы с ним не было». Затем вышел какой-то неприятный инцидент во время игры в футбол, Винничевский набросился на Селиверстова, который из-за разницы в возрасте уступал ему в силах, и принялся его бить. В происходившее пришлось вмешаться матери Бориса, которая запретила ему впредь когда-либо иметь дела с Владимиром. Аналогичный запрет имел место и со стороны родителей Винничевского.