Виталий Виниус - Римские вакации

Мы подхватили котомки и устремились за нашим проворным каптенармусом.

Раис подвёл нас к костру, уже не столько горевшему, сколько исходившему обильным жаром от багровевших угольев. У костра располагались преторианцы числом больше десятка. Двое из них усердно занимались жарившейся на вертеле свиной тушей средних размеров. Один старательно крутил вертел, другой подставлял под тушу широкий черпак на длинной ручке, собирая обильно стекавший жир, которым то и дело поливал мясцо сверху.

На чурбаке сидел Дыробой собственной персоной и что-то вещал солидно.

— А вот и мы! — жизнерадостно воскликнул Раис на подходе.

Кто-то из преторианцев проворчал:

— Я же говорил, этот проглот не зря тут крутился…

— Принимайте гостей! — словно бы не слыша нелицеприятных слов, предложил Раис и стал непринуждённо впихиваться между преторианцами, расталкивая их задницей, хотя кругом и так хватало места.

— А мы и не приглашали никого, — проворчал поскучневший Дыробой.

— Да ты чо?! — неподдельно изумился Серёга. — Да ты сам подумай! Незваный гость лучше ведь Пофина! Согласен?!

Дыробой открыл растерянно рот и кивнул.

— Ну тогда о чём разговор? — подытожил Серёга и махнул нам: — Братва, рассаживайся!

Мы скинули рюкзаки в кучу и начали распределяться у костра. Преторианцы особого радушия не выказывали, но и нашему внедрению нарочито не препятствовали.

Один Дыробой, чтобы поддержать марку, пробубнил:

— Самим мало…

— Но, но! — пожурил его Джон. — Да если бы не мы, вас в Александрии катапультами враз бы покоцали!

— Ну так чего тут у нас?! — потёр ладошками Раис, обращая наше внимание на то, ради чего мы, собственно, и пришли.

Свинина уже поспевала, распространяя изумительный аромат. Но это было ещё не всё. Четверо преторианцев держали в руках пилумы. На их длинные полуметровые наконечники насажены были по паре куриных тушек, коих держатели пилумов и прожаривали над углями.

Также один воин на бронзовой мельничке молол зерно, другой в глубокой медной миске мешал тесто и наливал его на плоские камни, торчавшие из угольев. Третий ножом с широким лезвием снимал испёкшиеся лепёшки и складывал стопкой на холстину, на которой уже лежали горкой луковицы и головки чеснока. Тут же стояли две корзины. Одна была наполнена финиками, другая виноградом.

— Ну, готово уже! — нетерпеливо выкрикнул Раис, жуя финики.

— Птица, пожалуй, готова, — согласился Дыробой.

Кур сняли и быстро разодрали на куски. Каждому досталось по половинке. Накопившийся голод заставил вмиг смолоть мясо и даже перегрызть тонкие кости, высасывая из них сок.

Тут и свинью сняли с костра, разложили на пальмовых листьях, стали нарезать кусками. Все мы были обеспечены солидными порциями по своему вкусу. Я выбрал смачную часть от окорока, зацепил в довесок лепёшку и углубился в процесс чревоугодия. Природный вкус горячего ароматного мяса, приготовленного без каких-либо специй и с явной экономией соли, пробуждал генную память из времён пещерного жития предков.

Все кругом жевали, чавкали, хрустели, глотали, облизывали пальцы. Раис ко всему тонко и блаженно постанывал.

— Винца бы! — требовательно сказал Серёга.

— В походе нельзя, — строго молвил Дыробой. — Под страхом децимации.

— Под каким страхом? — уточнил Серёга.

— Это когда из виновных казнят каждого десятого, — пояснил Дыробой.

Серёга нахмурился, подумал, а потом воскликнул, хохоча:

— Ну, так нас только шестеро. Значит, мы выпьем, а кому-то из вас башку — чик!

Вскоре все мы, включая Раиса, наелись до отвала. После этого решили не стеснять вояк своим присутствием, а прогуляться по лагерю.

Когда мы проходили мимо роскошного шатра Антония, то увидели следующую картину. У входа стояли сам Антоний и легат. Они разговаривали с невысоким полным субъектом в белом балахоне без рукавов при узорчатом широком поясе. Был тот темноволос, кожа его отливала красноватой бронзой, но при том нос его являлся классически греческим, прямо начинавшемся от переносицы.

Поодаль кучковались ещё какие-то местные мужики с факелами.

— Ну-ка, чего тут… — озаботился Джон. — Надо послушать…

— Точно! А вдруг заговор? — деловито поддержал Лёлик.

Мы подрулили к собеседникам.

— Что тут у нас, Антоша? — панибратски спросил Джон.

Антоний явственно вздрогнул, нехотя повернулся к нам и, махнув рукой в сторону краснолицего, вяло проинформировал:

— Вот, из местной знати. Важные сведения имеет… При Клеопатре был старшим писцом. Потом, когда заваруха началась, сбежал в своё поместье. Здесь теперь и живёт.

— Тогда послушаем, — сказал Джон и уставился на субъекта.

— Если не врёт! — строго сказал Лёлик. — Хотя, если врёт, то выясним. И сделаем выводы… Так что он на подозрении… Слышишь?! — гаркнул Лёлик как заправский злой следователь.

Субъект, глядя на нас во все глаза, ошалело дёрнулся и закивал.

— Ты вообще кто? — энергично начал допрос Лёлик.

— Акакий, — скромно назвался субъект.

— Странное у тебя имя для египтянца, — с подозрением сказал Раис, многозначительно помахивая топориком.

— А я грек, — сказал тот и стал важен. — Из славного рода Кратера. Наш предок Кратер у Александра Божественного командовал правым флангом фаланги. А потом с Птолемеем Лагом сюда прибыл. С тех пор здесь и проживаем.

— Ну, чего знаешь, говори! — разрешил Джон.

— Да я уже рассказал, — попробовал отказаться Акакий.

— А ты повтори! — строго потребовал Лёлик. — Не развалишься.

Грекоегиптянин растерянно посмотрел на Антония, но тот безмолвствовал, окаменев физиономией. Легат же вообще скромно потупился.

Тогда Акакий, совершенно дезориентированный насчёт старшинства в званиях, откашлялся и с прорезавшейся в голосе преданностью доложил:

— Ну, значит, сегодня к полудню войско здесь прошло. Уставшие все, торопились. А Клеопатра точно с ними. Я рабов послал посмотреть. Посередине войска несколько повозок крытых под охраной. Там, наверное, её держат. И приближённых её…

— Значит, догоняем! — прикинул Боба.

— Да уж! — мечтательно сказал Джон. — Догнать да Клеопатру отнять…

Антоний посмотрел на нашего коллегу как на самозванца и поджал губы.

— А вчера к вечеру два гонца Пофиновых проезжали, — продолжил Акакий. — Заворачивали ко мне коней поменять.

— А ты что же, врагам коней поменял? — сурово спросил Лёлик.

— Так я смотритель дорожный по месту имения своего, — неуверенно сказал Акакий. — Обязан менять.

— Неправильно! — не одобрил Раис.

— А чего же надо было? — растерянно спросил Акакий.

— Бритвой по горлу! — рявкнул Раис и в доказательство энергично взмахнул топориком.

— И в колодец! — веско добавил Лёлик, завершив цитату из любимого кинофильма.