Виталий Виниус - Римские вакации

— Как велик великий полководец Маркус Антоникус! Славную победу одержал! Виват! — хитрый старикашка явно желал, чтобы его лояльный подхалимаж стал достоянием многих ушей.

Рабирий, дружески улыбаясь, подрулил к нам и спросил:

— А где несравненный полководец великий Маркус Антоникус?

Джон пренебрежительно хмыкнул и сообщил:

— Великий и несравненный скоро будет.

Рабирий гордо указал на повозки и заявил:

— Вот, от меня войску римскому провиант!

— Хорошо! — возрадовался Раис. — Пожрём!

Рабирий поглядел на нас как добрый папенька и сказал:

— Супруга моя, несравненная Валерия и сестра её Альбина просили привет передать миленьким варварам. То есть, вам!… Так прямо и сказали: миленьким варварам, — Рабирий задумался и пробормотал себе под нос: — И чем вы им так угодили?

Джон приосанился и самодовольно ухмыльнулся.

К нашей компании подошли квестор с легатом, о чём-то на ходу ругаясь.

Рабирий и им доложил о подарочном провианте, а потом осведомился: куда сгружать?

— Никуда, — коротко ответил квестор, поджав сурово губы. — С повозками забираем. И с рабами тоже.

Рабирий крякнул, охнул, но возражать не стал.

На площади раздались приветственные крики. Из дворцовых ворот выехал на своём вороном Антоний в полном доспехе. За ним потянулись конные преторианцы. Следом три раба вели под уздцы наших скакунов.

— Эхе-хе! Начинается стезя кавалерийская! — тяжело вздохнул Раис и начал заранее разминать седалище.

Антоний на лихих рысях подъехал к нам.

— Да здравствует великий полководец несравненный Маркус Антоникус! — завёл свою оглушительную шарманку Рабирий и даже вытянулся в струнку в верноподданническом экстазе.

Антоний благосклонно ему кивнул.

— Вот подарок от меня тебе, великий! — Рабирий указал на повозки и не замедлил перечислить: — Провиант, повозки с мулами и рабы.

— Молодец! Рим тебя не забудет! — рассеянно похвалил Антоний, глядя в сторону.

— Маркус Антоникус, а Маркус Антоникус, — Рабирий, приблизившись, подёргал полководца за ногу.

Антоний от неожиданности ногу отдёрнул и, уже с неудовольствием, процедил:

— Чего тебе?

— Оставил бы ты мне пару манипул для оборонения от ворогов и супостатов! — умильно попросил Рабирий.

— Мощь Великого Рима защитит тебя! — пафосно воскликнул Антоний и даже протянул длань над просителем.

— Так дашь манипулы? — обрадовался Рабирий.

— Манипул не дам, — сухо ответил Антоний и, шлёпнув коня поводьями, отъехал прочь.

Легионеры, наконец, построились. Кавалеристы стали запрыгивать на коней и выравнивать ряды. Рабы подвели к нам наших лошадей. Раис с тоской во взоре отвернулся в сторону, узрел носилки Рабирия и осторожно осведомился о возможности следовать в поход в сём удобном транспорте, на что Боба не без оснований ответил, что герои на войну в носилках не ездят. Мы разобрали коней, подвели их к повозкам, и уже с повозок залезли на конские крупы.

Понукая осторожно аргамаков, мы подъехали к Антонию. Возле него кучковались адъютанты-контуберналы и несколько трибунов, тоже все конные, а также квестор на сонной кобыле, который что-то объяснял полководцу. Антоний оглядел войско и махнул рукой вперёд. Трубачи гнусаво задудели в свои тубы, корны и буцины. На площади началось общее движение; войско неспешно тронулось.

Впереди ехали конные преторианцы, за ними Антоний и мы, затем шли пешие преторианцы, ну а потом и всё войско.

Наш путь следовал мимо останков Библиотеки через переулок, за которым оказалась широкая прямая дорога парадного вида: вымощенная белыми плитами и застроенная нарядными зданиями. Улица была преимущественно пустынна; лишь кое-где выглядывали обыватели. И это несмотря на то, что наяривали трубачи, цокали по каменным плитам копыта, стучали солдатские сапоги, скрипели телеги, мычали волы, кричали погонщики.

Улица вывела к крепостной стене и нырнула в настежь распахнутые ворота в квадратной башне. Миновав предместье из лачуг, лачужек и полных развалин, мы покинули населённый пункт "Александрия". Кругом расстилался полупустынный ландшафт с глинистыми низкими холмами, серым от пыли колючим кустарником и отдельно торчавшими кривоватыми пальмами, под которыми виднелись низкие незамысловатые постройки библейского вида.

Вместе с Антонием мы отъехали в сторону и остановились на небольшом взгорке, дожидаясь, когда всё войско выйдет из города. Густой недосып заставил нас дремать даже и в походном состоянии.

Войско медленно, но верно подтягивалось и, наконец, выстроилось перед нами в полном составе. Антоний через адъютантов разослал приказы по отрядам. Центурионы снова забегали; послышались отовсюду команды, заныли сигнальные дудки. Войско принялось неразворотливо перестраиваться, принимая в серёдку повозки. Перестроение длилось довольно долго, и Лёлик уж было стал вслух подумывать насчёт того, чтобы слезть на землю и прикорнуть в тенёчке, пока всё не будет готово, но тут Антоний дал команду на движение.

Вперёд в качестве авангарда порысил отряд всадников, растягиваясь неровной дугою. Следом, с некотором интервалом, двинулись две когорты отборного вида, не обременённые походной кладью; за ними в окружении преторианцев последовал Антоний. Естественно, мы пристроились рядом. Остальное войско, тяжело топая и надсадно скрипя неуклюжими колёсами возов, попёрло сзади.

Легионеры тащили на себе изрядный багаж. Кроме своего оружия каждый воин нёс корзину, моток верёвки, небольшой мешок со съестными припасами, котелок, лопату или пилу, а также длинный деревянный заострённый с одного конца кол.

— А кол-то зачем? — спросил Раис.

— Вурдалаков ловить… — мрачно пошутил Лёлик.

— Частокол вокруг лагеря делать, — пояснил квестор, мирно ехавший рядом с нами.

Дорога шла прямо. Поначалу она была мощёной гладкими плоскими каменюками, но затем камни стали попадаться всё реже, пока вообще не закончились.

Слева расстилался пологий берег моря. Глухо шумели волны прибоя, накатывая мерно. Справа раскинулась до самого горизонта красноватая равнина. Распалившееся светило окутывало банным жаром, рыжая пыль, поднятая тысячами ног и копыт, поднималась клубами, размеренное покачивание навевало меланхолию и неудержимо убаюкивало. Мы тщательно клевали носами, рискуя запросто свалиться под копыта — чего, впрочем, так и не произошло. И лишь солёный ветер, налетавший порывами, хоть как-то не позволял совсем отвлечься от действительности.

Через пару часов показались впереди холмы, поросшие пальмами. Прискакали разведчики и доложили, что за холмами начинается дельта Нила. Впрочем, это уже чувствовалось по густым влажным запахам сладковатой гнили, утвердившимся в переменившемся ветре.