Виталий Виниус - Римские вакации

Лёлик с компанией продолжали что-то выяснять яростно, но мне это уже было неинтересно — чужое внимание заинтриговало. С нарочитой ленцой я подошёл к барышне, остановился напротив, важно прокашлялся и, демонстрируя обладание инициативой, произнёс:

— Экая ты миленькая!

Девушка пожала плечами и опустила голову ещё ниже.

Я оглядел её тщательно. Девичья фигура была легка и воздушна, но, тем не менее, изящная женственность проявлялась в крутой округлости бёдер и в заметно холмившихся грудках, несколько приоткрытых широким прямоугольным вырезом. С тонкой шеи стекал чёрный шнурок с парой цветных бусин, равномерно ёрзавших от частого дыхания.

Я умилённо вздохнул и порекомендовал:

— Личико-то покажи.

Девушка вскинула голову и уставилась на меня пристально. От шалого её взора из-под соболиных бровей поначалу даже на миг перехватило дух. Впрочем, я не показал виду и взгляда не отвёл.

Рабыня имела редко встречающийся ярко-зелёный цвет глаз, именно зелёный — не переходивший в кошачью желтизну, а чистых оттенков изумруда. В их глубине, затенённой пушистыми ресницами, мерцали гипнотически пронзительные звёздочки.

Бледно-розовое лицо девушки отличалось изысканной формой несколько вытянутого овала, небольшой аккуратный нос был образцово прямым, а полные чёткого рисунка губы навевали поцелуйные умыслы.

Вновь посетила навязчивая мысль о том, что где-то мы всё-таки уже встречались.

— Ну ты там скоро? Тебя только ждём! — раздался повелительный призыв Джона, обращённый ко мне.

Я оглянулся. Коллеги вместе с выбранными девушками стояли ближе к выходу и все как один смотрели на меня. Тораний нервно мялся там же. Я поманил зеленоглазую за собой и подошёл к коллегам.

Раис выдвинулся вперёд и пересчитал отобранных рабынь. Получилось девять. По две отхватили Раис, Джон и Лёлик, а Серёга, Боба и я удовольствовались по одной.

— Значит, по двести пятьдесят денариев за каждую, это будет по десять ауреусов, итого девяносто, — подсчитал Раис.

Тораний согласно кивнул. Раис, зачем-то решив поторговаться, скосил глаза от предвкушения собственной наглости и заявил, что мы согласны получить скидку на десять ауреусов. Тораний неожиданно согласился с каким-то странным облегчением, словно хотел побыстрее от нас избавиться, хоть себе и в убыток.

Раис с довольным видом отсчитал деньги, при том приговаривая важно:

— Ну ты, шеф, смотри!… Если там поломка какая или, положим, вредность строптивая, так чтоб заменил без разговоров!… Мы права покупателей знаем, у нас не забалуешь!

Тораний криво ухмыльнулся и пообещал убедительно:

— Не пожалеете…

Джон одобрительно хмыкнул и, приобняв близняшек, распорядился:

— Проводи, любезный.

Тораний с готовностью замахал рукою, предлагая проследовать.

— Мы ещё придём! — как-то жалобно и болезненно промямлил Лёлик, несколько сторонившийся своих покупок, то есть навязанных злым случаем девицы и её сестрёнки-пигалицы, которые, напротив, льнули к нему с некоторым даже бесстыдством.

В которой герои показывают себя щедрыми кавалерами, а потом узнают, что Цезарь всё.

Тораний проводил нас до выхода и сам захлопнул за нами дверь. Рабыни, оказавшись на улице, как-то синхронно накинули на головы накидки и потупились, на что радостный Боба внезапно выдал афоризм:

— Скромность украшает не только человека, но и девушку!

Раис одобрительно кивнул, а потом рассудительно сказал:

— Однако хорошо — кого захотел, того и… купил! — при этом он с удовольствием щурился на пышный бюст рассыпчатой своей рабыни, одновременно по-хозяйски похлопывая другую ниже спины.

— Приятственность во всём… — туманно изрёк Джон, с не меньшим удовольствием разглядывая близняшек.

— Ну так и будем стоять — ворон ловить? — пробурчал Лёлик, в очередной раз отодвигаясь от голенастой своей крали, чтобы тут же наткнуться на активно подставлявшуюся пигалицу.

— Ну отчего же? — добродушно ответствовал Раис. — Сейчас по торговым точкам прошвырнёмся…

— Чего время-то терять? — напористо перебил Серёга.

— Вообще, дело говорит, — поддержал начинание Джон. — А то уж больно они замарашки задрипанные…

— Да, одежонка совсем плохонькая, как с помойки, — прямолинейно выразился Боба.

— Не чета нам! — величаво молвил Раис и завершил дискуссию: — Так что надо красоток наших принарядить, нарумянить, набелить, духами полить…

— А потом употребить! — с милой непосредственностью завершил хохотнувший Серёга.

— Фи, как пошло! — поморщился Джон, потом подумал и добавил: — Но толково.

— Так куда пойдём? — уточнил Боба.

Раис озабоченно нахмурился и, сдвинув каску набекрень, почесал затылок.

— А вот тут недалеко Этрусская улица, — вдруг заявила Лёликина барышня и даже ткнула пальцем в нужном направлении.

Голос у неё был с хрипотцой, словно после ангины.

— И что? — не понял Джон.

— Так там продаются одежды всякие, украшения, благовония… Вообще всё, что девушке нужно, — увлечённо пояснила рабыня.

Глаза её при том алчно зажглись как у профессионалки шопинга.

— Айда посмотрим, — за всех решил Раис.

Мы пошли хоть и гурьбой, но с тем вполне организованно — коллеги распределились по бокам компактно шедших рабынь заботливыми конвоирами. Рабыни указывали путь, словно местные старожилы. Мы пересекли Форум, на котором уже чувствовали себя как дома, и вышли на длинную и довольно широкую улицу, в конце которой маячил Большой цирк. Дома на улице были многоэтажные и плотно прижимались друг к другу. Все первые этажи занимали лавки.

На улице народ пребывал в изобилии. Люди были преимущественно вида солидного, многие в тогах. Праздных оборванцев почти и не наблюдалось. Попадались на пути носилки-паланкины с прикрытыми занавесками.

У некоторых лавок стояли зазывалы: бойкие юноши, скороговоркой рассыпавшие предложения посмотреть товар. Они цепким глазом тут же определили наш спрос в их предложении, отчего загалдели с новой силою.

Прямо перед нами выскочил молодой курчавый субъект с серьгой в ухе — то ли грек, то ли сириец, то ли из ещё какой торговой нации — стал крутить перед нами ярко-красным плащом, словно перед быком мулетою. При этом он залихватски приплясывал и выкрикивал рекламную прибаутку, которая в вольном поэтическом переводе звучала примерно так:

— А вот купи счастья ради для любимой б…!

Раис захохотал, захлопал в восторге себя по пузу, словно шаман по тамтаму, заорал счастливо:

— Ну, молоток! Ну, артист! Ну, развеселил! — оглянулся на нас и добавил значительно: — Люблю ухарей, потому как сам ухарь! — потом вновь повернулся к субъекту и уже степенно произнёс: — Ну, давай, веди, показывай: что тут у тебя есть такого сугубо модного.