Глеб Исаев - Двойник

Андрей сделал два четких шага. Вновь замер. Конечно, никакого разговора о том, чтобы опуститься на стоящий рядом стул, речи быть не могло.

— Садись, Говоров, — произнес вдруг лейтенант, чем вызвал в душе Андрея целую бурю эмоций. — Данное предложение вполне могло стать прелюдией к очередной попытке лагерной администрации склонить его к сотрудничеству. А поскольку ответом на это должен был стать вежливый, но категоричный отказ Андрея, который, решив для себя этот вопрос раз и навсегда, вовсе не собирался менять позицию, то окончиться день должен быть опять-таки весьма предсказуемо. В мало пригодных для жизни условиях помещения камерного типа, именуемого в простонародье карцером.

— Да ети его… — ругнулся про себя Андрей, опускаясь на краешек стула. — Только-только после очередной отсидки кашель прошел, и вот опять. Задолбали.

Безучастно глянул на неровный частокол верхушек сосен, виднеющихся за окошком, перевел взгляд на засиженный мухами плакат, с которого на убогий интерьер кабинета смотрел улыбающийся гарант конституции.

— Наверное, любопытно, зачем вызвал? — прервал недолгое молчание старший лейтенант.

— Так точно, — вскочил Андрей. Он уже давно понял, что лучшим способом не быть втянутым в скользкий разговор будет изобразить из себя туповатого, и беспрекословно соблюдающего правила, заключенного.

— Сядь, и не ори так. В ушах звенит, — поморщился офицер. — Значит, интересно тебе… А вот и мне интересно. Интересно, зачем твое личное дело в управу затребовали?

— Может, ты жалобу в Верховный суд писал? Или куда вы там… все пишете? В Гаагу, что ли… Нет?

— Никак нет, — Андрей вновь попытался вскочить, но решил не перебарщивать с ролью Швейка. Летеха мог заподозрить скрытую издевку и осерчать всерьез.

— Не подавал… — пробормотал в раздумье Антонов. — Да я знаю, что не подавал. Тогда зачем им тебя в край этапировать понадобилось? Да еще с такой срочностью.

Андрей терпеливо молчал. Теперь, после всех испытаний и злоключений, выпавших на его долю, вряд ли нашлось бы в мире какое-то известие, способное заставить его почувствовать хоть мизерную надежду на восстановление справедливости.

— Я так понимаю, клещами из тебя придется слова тянуть, — в голосе начальника прозвучало раздражение. — Ну, тогда я сам попробую домыслить.

— Статья у тебя — не дай Господи, и срок — не позавидуешь. Другой бы совсем духом упал. Зачуханился, или к уголовному контингенту в шестерки, или вон в шныри, в активисты, то есть, подался, а ты не-е-ет… Аккуратен, подтянут. Выбрит всегда. За собой следишь. И портянками от тебя на версту не несет. И на сотрудничество не идешь. С чего бы? — офицер поднял голову и впервые, наверное, за всю беседу взглянул на Андрея. А вот с чего: Так себя держат, когда крепко на что-то надеются. Или на пересуд, который им "по вновь открывшимся" срок скостит, или даже на побег хотя бы. Но тебе ни то ни другое даже и не светит. Со льдины на рывок не уходят. Без помощников с зоны сдернуть еще никому не удавалось.

— Ну и зачем вы это мне говорите? — не удержался от вопроса Андрей.

— Говорю я это уже не тебе, себе говорю. Тебя, считай, нет уже. Шефы твои верно рассудили, когда тебя на это дело подписали. Еще бы. Разведчику в любом незнакомом месте сориентироваться куда проще. Осмотреться и наблюдать, и разведывать.

— Да чего разведывать-то? — недоуменно переспросил Говоров.

— Не знаю уж чего они на нас накопать хотят, СБшники хреновы. Только вот у них это выйдет! — Старлей сложил кукиш и упер его куда-то в сторону. — Наряды им, видишь ли, подавай. Дело, понимаешь, завели.

— Да вы что… За кого вы меня принимаете? — вот теперь Андрей и вправду обалдел. Он даже и подумать не мог, что его естественное желание чувствовать себя человеком будет истолковано столь превратно.

— За того, кем ты стал, когда с ними сотрудничать согласился, — отрезал Антонов. — Одна у тебя возможность до завтра дожить. — Сдать мне всех тех, кто на зоне, кроме тебя на СК работает.

А вот к такому повороту Андрей был не готов. Он, конечно, слышал краем уха, что у Хозяина зоны возникли какие-то неприятности, но это было столь далеко от той унылой повседневщины простого зека, что было даже нелепо задумываться. Однако, как теперь выяснилось, подельники, и сами, наверняка, имевшие во всех маклях начальства некий финансовый интерес, от страха перед грядущим расследованием совсем потеряли голову и видят угрозу во всем непонятном.

— Не знаю я ни о каком СК. И ни о каком следствии ничего не знаю, — угрюмо произнес Андрей, чувствуя, что слова его звучат до неприличия фальшиво. — Гражданин начальник, я обычный заключенный. Ну откуда мне…

— То-то и оно… Откуда, — по-волчьи оскалился старлей. — Думали — умнее всех? И никто не догадается? Да вот не вышло! Я за тобой давно наблюдаю. Не проведешь.

— Я вам даю честное слово офицера! Никто меня не вербовал. И никаких данных я не собираю, — от понимания, что никто не даст теперь за его жизнь и ломаного гроша, у Андрея застучала в висках кровь, похолодело в животе.

— Неужели еще не понял, что тебе до утра не дожить? — похоже, что старший лейтенант даже удивился. — Выбора у меня нету…

"Куда ни кинь — всюду клин, — согласился в душе со словами перетрусившего коррупционера Андрей. — Меня удавить — пара пустяков. А при таком раскладе они меня, по-любому, в расход спишут. На всякий случай. Может, и нет у них никакой уверенности в моей, якобы, виновности. Ну и что? Подозрение имеется — этого достаточно. Как сказал отец народов — нет человека, и проблемы нету. Удавят, как пить дать. Или весло в бок сунут. Да мало ли какой способ выберет неведомый исполнитель".

Тут Андрей едва не хлопнул себя по лбу: "Что значит — неизвестный? Очень даже… Активисты пензенского хряка и уделают. С удовольствием, причем. И ни одна собака выяснять не будет что да как. Помер Егор, и хрен с ним".

"А может придумать чего? — мелькнула краем сознания подловатая мысль. — Назначить кого-нибудь паровозом? Пока его, как меня, колоть будут, авось соскочить сумею. Стоп. А как же Край? Если меня туда затребовали, у хозяина выбора нету. Или отправить, или… или справку выслать. Мол, помер внезапно… от острого несварения желудка".

"Значит… значит, нужно до завтрашнего дня продержаться. Только как? В карцер попадать нельзя. Там они меня сразу прикончат. И в барак возвращаться нельзя. Чуть дольше повозятся, но живым из кладовой тоже не выйду. Никуда мне от них не деться. На крайний случай попытку к бегству инсценируют. Кто им помешает?"

Решение созрело мгновенно: "Нужно убедить этого дуролома, что убийство мое никакой пользы ему не принесет, а станет лишь отягчающим фактором… в будущем, потому что… А хрен его знает, почему… Думай… От этого жизнь зависит. Найди слова, чтобы убедить".