Глеб Исаев - Двойник

Не успев начаться, служба закончилась.

Молодые офицеры оказались такими же беззащитными, как их восемнадцатилетние подчиненные.

Дальнейшее Андрей помнил плохо… Едва он выбрался из автобуса, кто-то из затянутых в пятнистый камуфляж абреков ударил его по голове, свалил на землю и принялся методично пинать, норовя угодить побольнее.

Избиение окончилось быстро. Немного попортив фасад, пленникам связали руки и заставили подняться. А потом погнали вперед.

Бежали, шли, потом снова бежали почти весь день. И только на закате их провели в какой-то поселок. Даже не завязав глаза. Загнали в яму и "забыли" на целую неделю.

Раз в пару дней кто-то выливал сверху кастрюлю со смутно похожим на еду варевом. Поэтому, чтобы не собирать куски разваренной брюквы и картошки, наловчились ловить пайку в загодя приготовленную фуражку.

Вовка умер на третий день. Ему не повезло еще в автобусе. Шальная пуля задела руку. Хотя и не сильно — по касательной, однако оказать первую помощь смогли только в яме. Попала ли инфекция с простреленного бушлата, или подцепил заразу здесь, но рука неестественно быстро распухла, рана начала дико вонять. Подскочила температура. А на четвертую ночь лейтенант умер.

Только к обеду, когда оставшиеся в живых пленники уже сорвали от криков голоса, сверху сбросили веревку и подняли тело. С тех пор кормить стали чаще, но в основном соленой пищей. А вот воды не давали. Чуть выручил небольшой дождик, прошедший на шестую ночь, однако уже через день жажда навалилась с новой силой.

Андрей шевельнулся, вытягивая занемевшую от неудобной позы ногу, и словно, в который уже раз, провалился куда-то. В глаза ударил яркий свет. Возможно, он и не был ярким. Просто зрачки, привыкшие за семь прошедших дней к почти полной темноте, не сумели адаптироваться к свету сразу.

"Ретроспектива… " — пришло на ум Андрею слышанное им где-то слово. Теперь он начал понимать, что происходящее с ним уже когда-то случилось. — А это просто сон… — неслышно пробормотал он, убеждая себя в нереальности происходящего.

Он стоял посреди поляны, окруженной со всех сторон густыми зарослями. Рядом, невероятно грязный, похожий на дикого зверя, покачивался на слабых ногах его сослуживец. В последний день Александр крепко сдал. Началась истерика. И остановить ее не могли даже крепкие оплеухи.

В стороне от них, возле десятка бородатых людей, вооруженных автоматами, стояли и несколько их солдат. Правда, сказать, что это именно те новобранцы, которые ехали в одном с ними автобусе, Андрей бы не смог. Грязные, в разодранных камуфляжах, без ремней и пилоток. А впрочем, вполне похоже, что внешне они мало чем отличаются от него самого.

Толпа звероватых мужчин расступилась, а на поляну вышел…

Андрей попытался вспомнить, откуда ему показалось знакомым это лицо… Светлые, сталистого какого-то цвета глаза, рыжая в красноту бородка, и большая лохматая папаха с широкой зеленой лентой по краю.

Тем временем командир, а что он здесь старший, было ясно по той молчаливой почтительности, с которой расступились прочие бандиты, внимательно рассмотрел стоящих перед ним пленников. На солдат глянул мельком, а вот офицерам внимания уделил куда больше.

Командир заговорил, когда пауза уже стала невыносимой. Фразы строил совершенно правильно, и без малейшего акцента.

— Мне нет нужды спрашивать вас кто вы такие. Я просмотрел ваши документы. Это хорошо, что вы еще не успели испачкать рук в крови моих братьев. Но вы ехали, чтобы убивать нас. Поэтому не надейтесь, что я буду более снисходителен к вам.

— Эти… — тут бородач кивнул на понуро стоящих солдат. — Они мне не нужны вовсе. Никто не заплатит за них выкуп. Они пушечное мясо. А вот вы другое дело. Вы разведчики. И хотя у вас нет боевого опыта, я знаю, что вас хорошо учили. И не ваша вина… — тут полевой командир прервал свою речь и коротко кивнул одному из своих подчиненных. Стоящий возле солдат приземистый мужичок в таком же, как у прочих бандитов камуфляже, но который, в отличие от прочих, имел совершенно славянскую внешность, выхватил из ножен клинок и коротко взмахнул длинным ножом.

Один из солдат вдруг всхлипнул и рухнул на землю, заливая траву кровью.

— Вот так… — удовлетворенно произнес старший. — А ведь он тоже был из ваших. Танкист. Старший лейтенант. Но он стал нам братом…

— Ну? — при этих словах главарь ткнул пальцем в Александра: — Вот ты готов стать одним из нас?

— Я хочу принять ислам, — хрипло, поминутно пытаясь сглотнуть пересохшим ртом, отозвался тот. И быстро, явно повторяя заранее подготовленную фразу, трижды повторил заученные слова.

Командир бандгруппы усмехнулся, повернул голову, став вдруг неуловимо похож на волка, изображенного на его шевроне: — Хорошо, что ты сделал верный выбор, но этого вовсе недостаточно. Я знаю вас. Кто так легко отказывается от собственной веры, тот запросто может предать и новую. Но раз ты решил, то докажи на деле. Я дам тебе автомат. И ты убьешь нашего общего врага. Ведь ты хочешь быть одним из нас?

Горец протянул руку за спину и сжал цевье вложенного кем-то из его подчиненных автомата. Быстро выщелкнул магазин, передернул ствол, поймал патрон и также ловко вставил его обратно в патронник.

— Вот. Держи. Но не думай, что ты можешь меня обмануть. Тебя застрелят, если ты повернешь ствол хоть на десять сантиметров в сторону. А теперь, давай, исполни свое обещание. А ты ведь дал его, приняв нашу веру.

Двое бандитов выдернули из толпы молодых солдат одного. Белобрысый, в разодранной до самого низа гимнастерке, с залитыми чем-то бурым штанами, с одним большим коричнево-бурым кровоподтеком вместо лица, пацан неловко поскользнулся и покатился по траве. Он встал на колени и, явно не понимая, что от него хотят, закрутился волчком, пытаясь сообразить, куда бы спрятаться.

— Ну! — страшно рявкнул главарь. Непонятно как он успел выдернуть из кобуры пистолет и наставил его на держащего в руках автомат офицера.

Андрей, который вовсе не был провидцем, однако совершенно отчетливо понял, что сейчас произойдет, а самое главное, он с ужасом представил, что еще через несколько минут подобный выбор предстоит сделать и ему, зажмурил глаза. Мысли метались, не в силах остановиться. И тут справа от него хлопнул выстрел. От того места, где находился солдат, послышался слабый хрип, сипение, и вдруг все стихло.

Повисшую над поляной тишину, разорвал тошнотворный вой мины. А следом рвануло. Удар по ушным перепонкам тугим воздухом. Грохот, летящие камни и куски земли, новый воющий аккорд, и опять грохот. А потом взрывы начали звучать почти без перерыва, сливаясь в немыслимую, адскую какофонию.

Андрея подбросило в воздух. Уже на лету закрутило и осыпало твердыми, впивающимися в тело, камнями. Падение, град земли сверху, новый заряд камнепада. И наконец, рухнул в спасительное беспамятство.