Алекс Коста - Вавилон и Башня

– Боже мой! – сказал я вслух. – Боже…

Вася съежился.

В кобуре «чесался» ТТ, который я, будучи начэкспедиции, наделенный особым приказом, имел право использовать как единственный и главный карательный орган нашего ответственного соцмероприятия.

Я достал пистолет, покрутил в руках. Вася согнулся, стал хлюпать носом. Подумал, что я его прямо здесь и отправлю к «главному вождю».

– Вставай!

– Я… я… – заскулил он.

– Вторую заповедь вождя, сука. Ну!

– Щеку…

– Что?

– Давай вторую ще-к-к-у…

– Не давай, а подставь, мудила… – я перехватил ТТ за ствольную коробку и со всей силы ударил во вторую щеку тяжелой рукояткой с высеченной звездой.

После удара я сразу увидел новый «туннель». Снежную тайгу, пути железной дороги, обмерзшие, кривые от постоянного хода перегруженных составов. И как один из таких составов двигается куда-то вперед, потом, со страшным скрежетом, выбивая из-под себя целые облака снега, валится на одну сторону. Следом увидел какой-то клубок. Красно-белый, сине-желтый, потом малиновый, зеленый, потом…

Потом очнулся и понял: надо быстрее ехать. Самое позднее – сегодня вечером. В крайнем случае завтра утром. Иначе уйдет. Что-то важное, что-то существенное уйдет и никогда не вернется. Как какой-нибудь предмет, который плывет по течению реки. Когда ты стоишь на берегу, видишь его. И у тебя есть всего несколько секунд, чтобы его достать, схватить. Как бы быстро ты ни плавал, всего лишь несколько мгновений. И все! Дальше он уплывет. Его не удержать ничем, не поймать. Вот и тут так же.

– Так, Вася! Давай грузиться. Бур грузи, все остальное по боку. Все остальное…

– А… палатки, Бэку? – простонал Вася, шаря по замызганному полу вагона в поисках выбитых зубов. Удар ТТ оказался действеннее моей руки.

– Бэку тоже грузи. Лагерь? Да хер с ним! У нас поезд, бур и Бэка. Все остальное на хер!

– А… а… – опять заколебался Вася. – А провизия, личный состав? То есть, прошу прощения, товарищи из экспедиции?

– Провизия, Вася?! Ты коммунизм едешь строить! Или нет? А?! На хера тебе провизия?!

– Слушаюсь, товарищ начэкспедиции. Разрешите идти?

– Иди, иди!

Вася открыл тяжелую дверь, спрыгнул и побежал, еще качаясь от ударов. Я смотрел, как его пятки в казенных ботинках, грубых и наверняка жутко натирающих ноги, мелькали по направлению к складам.

Вот он, человек будущего. Жуткая смесь уродливого православия и кровожадного слепого фальшивого социализма.

Я вытряхнул из пачки «Казбека» папиросу, поставил чайник на примус, добавил жирного, настоявшегося, хоть и подмерзшего молока, а не оленьей дряни. Закурил, затянулся слабым табаком. Наверное, какая-то смесь с табачной трухой. Как же не хватает крепкой махры деда Матвея!

Бэку погрузили первой. Колеса с трудом проворачивались, не говоря уже о том, чтобы завести двигатель. На таком морозе для этого пришлось бы долго жечь мазут под капотом, времени не было.

Вася бегал вокруг, покрикивая на бывших солдат, а ныне рабочих экспедиции.

Я просто сидел и смотрел со стороны, из теплого вагона. Начэкспедиции все-таки!

Потом в голове замутило, и я вышел подышать воздухом, сел на рельсы, достал еще одну папиросу, хотя от их горького привкуса уже было невыносимо во рту.

– Вася! Давай живее! Или ты что, из отбросов кулацких будешь, а? Так я тебе покажу! – и я потряс ТТ, который сейчас показался еще тяжелее.

Вася, который и так бегал со всех ног, командуя погрузкой бура, забегал еще быстрее.

Вдруг я вспомнил Нору. Смешно, но у Васи сейчас обе щеки были разбиты и торчали, вздувшись в разные стороны. От этого, когда Вася поворачивался затылком, казалось, у него щеки, как у Норы.

Как у Норы, которая нашла свою смерть от тупого топора Семена. Я готов спорить, что этот мерзавец даже не смог ее убить как подобает, быстро и без боли. Наверняка сначала замахнулся кое-как, повредил шею. От этого бедная Нора, верная своему хозяину столько лет, стала корчиться, ее спинной мозг перестал слушать хорошую, мудрую собачью голову. А потом наверняка Семен ударил еще. Но опять не так, потому как в этот момент отчаяние его замучило, тупые бесполезные слезы застлали глаза. Он почувствовал себя совсем слабым. О! Если бы Семен мог что-то вернуть назад. Отложить топор, погладить еще живую и невредимую Нору по загривку, придумать, как сбежать из этой холодной убогой страны куда-то, где его знания промышленности и инженерных дел кому-то нужны. И где его бы не судили только за то, что до семнадцатого года он мог позволить себе выезд и нескольких служанок.

«Эх, Семен, Семен… ты сдался, ты принял решение быть слабым. И что? Никогда еще решение быть слабым не делало человека или его жизнь лучше. Только хуже!»

– Эй, Вася! – позвал я, подумав, что сейчас самое время кого-то наказать. Без наказания не бывает работы. Не бывает. – Ва-с-ся, сучара!

– Да, товарищ начэкспедиции!

Вася появился в каком-то тумане.

– Так, Вася! – я встал и поплелся на ватных ногах, одновременно ненавидя Васю и себя. – Так, Вася, – я теребил кобуру ТТ. – Так…

Вася припал на колени. Странно, но так сделал и Семен, когда я занес над ним кочергу в очередной раз. Тогда я хотел добить его. Но передумал. Слишком любил Нору, чтобы Семен отделался просто смертью. Он должен был мучиться весь остаток лет, задыхаясь от собственных испражнений и гнили пролежней на спине. А еще больше от того, как хорошо было бы ему на авеню Фош сидеть за столиком, потягивать утренний кофе и гладить свою собаку, покорно сидящую рядом.

– Не бзди, сучара, – я протянул Васе пачку «Казбека». Он взял, а на глазах, кажется, навернулись слезы. Я думаю, в этот момент Вася мог бы сделать для меня что угодно. – Не бзди… – повторил я, услышав, насколько пьян мой голос.

«Больше бьешь, больше любят», – вспомнил я народную мудрость деда Матвея. И следом слова Сато о том, что самурай должен быть готов пойти на смерть по мановению пальца своего сёгуна.

Вася осторожно курил, радуясь каждой затяжке. Может, потому что «минула чаша сия», а может, воспринял это как сближение с начальством. Когда начальство дает закурить, ты почти свой.

Я со злобой плюнул, глядя на щербатое, завистливое и одновременно унижающееся лицо Васи. «Может, все-таки пристрелить?» – «А кто тогда будет гонять рабочих?» – «Да кто-нибудь, мало ли таких Вась. Кого другого найду». Я уже почти решил посадить пару пуль Васе меж глаз, но вдруг услышал визг собаки.

Подумал, почудилось спьяна. Услышал еще раз. Визг был похож на Нору, только тоньше, слабее. Неужели Нора?! Откуда?! Здесь?! Да не может быть такого. Я ж сам видел густой, с серой пеной бульон в огромной кастрюле для белья, с торчащими по краям лопатками Норы. То была Нора. Это не может быть она.