Алекс Коста - Вавилон и Башня

Я поднес руки под струйку и сразу почувствовал приятный маслянистый поток, который заполнял все поры, смазывал и лечил изуродованную сухую кожу. Каюсь, я так постоял какое-то время. Только когда мои руки полностью наполнились, я поднес крепко сжатые ладони к лицу и плеснул. Да что там плеснул! Я просто окатил себя всего. Дистиллят даже попал за шиворот, на голову, в уши.

Столько сразу появилось звуков вокруг, столько запахов. Я почему-то представил, что и правда нахожусь где-нибудь посреди большого торгового центра. Точнее, не нахожусь, а меня кто-то катит в тележке, а длинные ловкие руки могут хватать все, что я увижу на полках, и заталкивать, и заталкивать в тележку. Или прямо так: пить и есть на ходу, играть, душиться и… как это там, маниться…

Понятно, почему Джин так хочет найти торговый центр. Жалко ее. Не знает, дуреха, что торговых центров больше нет и не будет.

Вместе со всеми этими приятными ощущениями я услышал, как опасно нарастают порывы Милицы (значит, пора прятаться под землю). И еще, как переступает с ноги на ногу бородатый-вредник. И, конечно, я ощутил и даже дрогнул всем телом, сердцем, карманами… чем там еще можно дрогнуть?.. А все потому, что Джин, видимо, совсем расстроилась.

– Сво-о-о-лочь… сво-о-о-лочь… – скулила она. – Ты же сказал, сказал…

– Джин, Джин, послушай! Мы найдем его, найдем, слышишь!

Я, в конце концов, не виноват, что Джин не принимала дистиллят. Так бы и ее напоил, честное слово.

– Когда, когда? – сухо спросила Джин. Этот ее переход от скуления к сухости – плохой знак. Дело в том, что для моего дальнейшего плана Джин была очень нужна.

– Я знаю когда! – решил пойти на крайность я.

– Ну? – Джин, видимо, почувствовала, что я в ее власти.

– Когда залезем на эту чертову постройку бородатых и спустимся в Августа. Ты помнишь, там есть такой поворот, который как раз ведет в торговый центр. Наверняка! – опять неумело соврал я.

– Ага…

– Да! Так и есть!

– Ну конечно… – насупилась Джин.

– Ладно, ладно… – я полностью высвободил ее из-под отходов и пополз от Стрекозы.

От избытка всяких штук, которые только что возникли, всяких запахов, звуков и непонятно чего еще, мысли в голове путались. Правда, одна не путалась, самая верная: бородатый-вредник попробует отобрать у меня моих парней. Но следом за ней шла другая: а я ни за что не отдам!

Все равно я старался отползать от Стрекозы медленно, как бы невзначай приближаясь к бородатому. Стрекоза размахивала крыльями, блестела одним уцелевшим глазом, переливаясь в остатках света.

Когда я подполз и как ни в чем не бывало встал перед бородатым, тот опять зашевелил всем лицом, будто делая вид, что и не видел, как я заполнил своих дорогих парней дистиллятом. Но я-то был начеку. Я-то знал, что все не просто так. Я-то понимал, как тяжело придется в следующий момент. Но я-то опытен и копытен. Нет, мои копыта и мой опыт – вот что у меня есть. А бородатый и без копыт, и без опыта, и тем более – без карманов.

Однако бородатый все же на что-то рассчитывал! Он резко вскинул руку, чтобы похлопать меня по моим дорогим карманам с драгоценным дистиллятом. У него-то – ни карманов, ни дистиллята. Но не тут было. Я что есть силы закричал:

– Дж-и-и-и-ннн! Прыгай! Во имя… – я не договорил «во имя торгового центра, прыгай!», а Джин уже и без того все поняла и прыгнула так ловко, что я пролетел за спину бородатому и кинулся бежать.

Бородатый нагнал меня только около самой этой их дурацкой постройки. Ну уж нет!

– Джин! – скомандовал я. – А ну! Готовься! Мы начинаем битву за дистиллят!

– Битва за дистиллят! – тоненьким голоском пропищала Джин, опять, кажется, издеваясь надо мной. Хотя как она могла?! В такой момент! В такой момент!

Бородатый, похоже, понял, что сейчас ко мне лучше не подходить. Он стал куда-то показывать. Но ведь меня так просто не проведешь. И я не стал смотреть. Зато заметил, как на веревках покачивается еще один уродливый пласт глины с отходами. И вроде как он уже оторвался на метр-полтора от поверхности. Это и есть мой план!

– Сможем, Джин? – заорал я как полоумный.

– Прыгай, скотина! – всецело поддержала Джин.

Я примерился и прыгнул. Прыгнул и попал на край пласта. Только на край, но этого хватило, чтобы зацепиться руками и подтянуться.

«Эх… каким же сильным, умным, превосходным был я сейчас! Еще бы! Во мне столько дистиллята!»

Примостился на пласте, похлопал себя по карману, где лежал Роберт. Хотя что Роберт, теперь у Роберта есть целых одиннадцать верных друзей! В каждом кармане, да еще по несколько.

– Вперед к Моисею! – прокричал я.

Бородатый, который стоял внизу, то ли расстроился, что упустил меня, то ли обрадовался. Он только качал головой и, так мне почудилось, все показывал куда-то.

– А ты… Ты! Будешь бегать здесь, раскладывать всякие куски дерьма, пока я… пока я… Я! Слышишь! Буду жить с дистиллятом. И не просто с дистиллятом! Буду жить в Моисее!

В следующий момент пласт сильно качнулся, я даже чуть не слетел. Это, кажется, бородатый, который управлял веревками, не смог удержать одну из них. Ничего, я удержался, удержался!

Оказавшись немного сбоку, я увидел то, на что показывал бородатый-проводник. На стене, с другой стороны от Аиста, висела какая-то дрянь. Что-то типа плаката или занавески. Как их там называли-то…

– Реклама! – оживилась Джин.

– Ага, реклама! Дай угадаю! Как в торговом центре?

– Ага! – торжественно сказала она.

– Ничего, ничего. Скоро мы и торговый центр найдем.

– Что, правда? – кажется, у Джин в голосе чувствовались подступающие слезы счастья.

– Правда!

Мы медленно поднимались, порывы Милицы становились все сильнее. Адам прилипал к моему лицу, которое я еще недавно умыл дистиллятом. Это было самое обидное, в остальном все складывалось просто превосходно.

Бородатые уже почти скрылись внизу. А эта гадость, на которую показывал один из них, как раз поравнялась со мной. «Реклама, – подумал я. – Чего только Джин не придумает, лишь бы почаще вспоминать всякие торговые центры!»

Никакой рекламы тут, разумеется, не было. Странная мазня, сильно побитая Милицей и измазанная Адамом. Как, впрочем, и все, что осталось от нашего поганого мира.

Не знаю, что там раньше было внизу этой рекламы, но наверху – наполовину стертая фигурка мелкого человека. Такое ощущение, что он завис в воздухе, как кулек, без ног, вытянув обе руки по направлению к идиотской постройке на каком-то возвышении, и он, этот зависший «кулек», вроде как к ней тянулся.

Но глупее всего было нарисованное над самой постройкой. Мелкий, почти не стершийся (очень жаль, что не полностью) желтый комок. Вокруг этого комка расходились тонкие руки или какие-то клешни.

– Солнце, – ехидно подытожила Джин.