Роман Тюрин - Скрамасакс

Хал призывно махнув, велел тому вылезать. Не переставая улыбаться и высоко подняв руки, башкир вскарабкался на палубу, за ним ещё трое, таких же чуть ускоглазых, но гораздо моложе. Выстроившись в шеренгу, пленники продолжили молча ждать своей участи. Было похоже, что это либо отец с сыновьями, либо близкие родственники, хотя, могу ошибаться — азиаты для европейца все как один.

— Кто такие? — задал вопрос, озадаченно нахмуренный дед, — Да опустите, наконец, уже руки, басурмане закончились. — Старший, поняв русскую речь, кивнул, и виноватые улыбки трансформировались в счастливые.

— Охотники мы, с мехами шли от Камы — на Нижний, хотели обернуться по-быстрому, однако не вышло, на норманнов напоролись, — огорчённо вздохнул бывший пленник, — Меня Аяз зовут, а это сыны — Таймас, Ульмас и Тукай, с Берсута мы — от устья Камы день плавом, — на довольно чистом, русском языке, хоть и с лёгким акцентом, закончил объясняться башкир.

— Так, где говоришь, вас повязали? — продолжил пытать его дед.

— Возле Ветлуги, давеча — на вечерней зорьке.

— Большой ли корабль, у тебя был? Сколько гребцов?

— У нас-то — долблёнка, вдвойне меньше вашей, — башкир указал подбородком в сторону струга, — Токмо мы к торговцам Нижегородским прибились, чтоб сподручнее — времена нынче тревожные, лихой народ озорничает. У купцов ладья поболе этой была. Как всё добро вынесли, так и сожгли её — басурмане. Мы стрелами пытались помочь — да какое там… Нижегородцев кого порешили, кто убёг, а нас догнали, помутузили немного и под замок, вот вроде бы всё…

— Меха наши в трюме, — нервно тиская шапку, явно стесняясь, продолжил башкир, — Оно, конечно понятно, что боем взято — то свято, но шкурки общественные — охотники поселковые полгода их добывали. — Подведя итог повествования, Аяз вопросительно посмотрел на Прохора и замолчал.

— А что в Казани меха не отдали?

— Цена там вполовину, а добро-то общинное — для общества и старались…

Дед, пристально изучая, уставился на собеседника, башкир отвёл глаза и пару секунд помявшись, добавил:

— Так… как с нашим мехом поступите? А то нам обратной дороги не будет — поселковый сход осерчает.

— Вижу — не врёшь, что твоё — всё заберёшь, нам чужого горя не надо, поди, у вас дома семьи большие — пропадут без мужиков то.

— Благодарствую, благодетель, — башкир грохнулся на колени и попытался поцеловать учителя в руку.

— Охолонись! Ты, что тут устроил? Ну-ка встать — быстро! — грозно, как он умеет, рыкнул Прохор. Аяз резко вскочил и смущённо глядя под ноги, принялся вновь теребить видавший виды треух.

После знакомства с башкирами, хоть и с трудом, но мы всё же пристали к высокому берегу. Справившись со швартовкой, перегрузили трофеи, в трюме драккара оставили лишь два большущих тюка, принадлежащих Аязу. Помимо амуниции да оружия досталось нам пять огромных мешков с мехами, десять больших свёртков кож, да чуть серебра. Пообедали и, ведя на длинной буксирной верёвке свой приз, двинулись дальше.

По поводу викингов, бывшие пленники больше ничего рассказать не могли, и Хал сделал немудрённый вывод — в Казани их на службу тоже не взяли вот норманны и решили заняться излюбленным делом — немного пограбить.

Я же остался мнения другого — это была засада, однако команду пугать не стал — промолчал. Друзья, после зрелища показанного нам скрамасаксом, и так пребывали в шоке.

Ну, что сказать? В очередной раз норманнам не повезло, кстати, наших знакомцев Фолки и Кнора средь трупов не обнаружилось — может, ранее при абордажах погибли, а может — за скверный характер их свои же и выгнали. Однако присутствовало стойкое ощущение — встреча с теми, не за горами.

Позже, оставшись с дедом один на один, я всё же высказал озабоченность по поводу засады и моего подозрения о участии в ней О дина, на что учитель ответил, что сам такого же мнения…

По реке движения практически не было, исключение составили лишь две лодки, да и те, завидев наши плав средства, наученные горьким опытом, быстренько шарахнулись в сторону мелкой протоки. Никаких татарских дозоров на Волге не наблюдалось, впрочем, как и разъездов по берегу.

Чебоксар — небольшое поселение рыбаков и скотоводов мы миновали за час до заката. Интересно, как разительно отличались дома его жителей: рыбаки обитали в срубах, плотно уставленных по всему берегу, а вот пастухи в нарядных юртах, широко разбросанных рядом — на возвышенности.

Увидев нас, местное люд поступил также как жил — не одинаково. Труженики реки, побросав сети крича во всё горло, стремглав бросились прочь, скотоводы же, наоборот, схватив луки для отражения атаки, молниеносно вскочив на коней, устремились к берегу, видимо, корабль норманнов был хорошо им знаком.

Хал помахал собравшемуся народу и прокричал на татарском довольно витиеватое и продолжительное повествование, смысл которого сводился к одной единственной фразе — викингов больше нет. Вслушивающиеся в ор нашего друга кочевники, разразились восторженными криками и, торжествуя победу над врагом, побросали вверх шапки, так что имя великого победителя грозных норманнов, в данном случае принца Халиля, потонуло в гомоне и осталось общественности неизвестным. На ночёвку мы встали несколько ниже — в уютной бухте затона.

После ужина, когда башкиры отправились спать на драккар, дед решил поведать друзьям мою историю. Ну, как поведать, просто сказал внимающим слушателям:

— Это Роман — он ваш потомок, из будущего, — таким вот, незамысловатым образом, Прохор и переложил дальнейшее повествование на мои хрупкие плечи. Аникей был в курсе, однако поверхностно, а Хал с Атанасом, даже не подозревали что я, так сказать, не от мира сего.

Татарин открыл рот, у того причин сомневаться в словах учителя не имелось, скорей наоборот, грек скептически скользнул по мне взглядом, а мальчишка отреагировал спокойно, поскольку уже сделал какие-то выводы, и они сошлись с вновь полученной информацией.

— Сказывай, — велел дед, и я вывалил историю своих злоключений. Поскольку, спутники, находясь рядом сильно рисковали, было бы не честно что-либо утаивать, рассказал почти всё, озвучил предположения старика, не забыв упомянуть о скрамасаксе — источнике всех бед, и описал дальнейший маршрут путешествия.

Закончил я за полночь — воцарилась тишина. В сполохах костра, под звук потрескивающих дров, лица собеседников выглядели шокировано-поражёнными, люди никак не могли поверить в реальность истории — им были нужны доказательства. Достав из вещевого мешка сотовый, я попытался его включить, но, как и предполагал — обломился. Хотел уже засунуть телефон обратно, однако, глянув на деда, увидел хитрую улыбку и, поняв намёк, направил энергетический поток на аппарат.