Борис Попов - Неожиданность. Тетралогия [СИ]

— Сегодня досижу обязательно, а на завтра ищи человека, — степенно сообщила вышибала.

Дождавшись окончания выдачи зарплаты работнице при увольнении, и торопливого ухода работодателя, я подсел к женщинам.

— Здорово, сударыни! Как жизнь молодая? Тань, ты о чем хотела потолковать? Мне мои уши не лишние, в поход тебя по любому возьму.

Девушки улыбнулись.

— Донял этот козел, — охарактеризовала Татьяна хозяина постоялого двора, — каждую копейку на расчете норовит зажилить, а работы на сто рублей взыскать! Поговорить хотела не я, а бабушка Пелагея.

Вот оно что! Большая старшая ведьм Киева сегодня в теле внучки гляделась естественно — ее не перекособочивало и не сутулило.

— Ты уж меня извини, — начал я, — но Оксану я с собой взять никак не могу, — очень уж с ней неудобно и тяжело.

— Спору нет, — согласилась старушка-молодушка, — но даже не это главное. Очень уж слаба на передок, повернутая на этом занятии. Причем мужик нужен каждый день новый.

— А мне говорила, что это она прикидывается для клиента такой озабоченной, а на деле устала от всей этой музыки.

— Брешет на каждом шагу! Была бы поприличней, неужели нищенствовать бы стала? Ложиться за полтинник под каждую мразь?

У нее способностей хватает влюбить в себя любого мужика, грести рубли лопатой. Не осилила сама, я бы помогла, любой оберег могу перебороть. Но мужчина даст денег, даже если и не женится, ласки будет требовать, любви. Ну а уж если охомутает, претензий будет — всех святых выноси.

Ей совсем другого надо — ежедневно шлюшничать. Пытается мать хоть слово сказать против — Ксюшка ее зверски лупит.

В походе Оксанка своими ежедневными поисками очередного желающего доймет невиданно, особенно в безлюдных местах. Мало того, что будет кидаться на каждого встречного-поперечного, к вам ко всем еще будет приставать. Ее брать с собой нельзя — все дело опакостит. Поэтому я пойду без нее.

— В ком-то другом?

— Именно. Войти я могу в любую девушку или женщину, согласие только ее нужно.

— Кто же на это согласится? Чужой человек внутри тебя, — ни спрятаться, ни одному побыть. Я бы не согласился.

— Ты — это ты. Ты мужчина, и этим все сказано. Женщина, она мыслит по-другому. Для нее главное не в своей скорлупке укрыться, а чтобы дети и муж были живы и счастливы. Конечно, если она тебе не верит, ни за что в себя не пустит — вдруг гадость какую-нибудь сделаешь, а на нее свалишь, или вовсе в ее мозгах приживешься.

— И кто же тебе, ведьме, может так довериться?

— Кроме Танюши и некому — она меня с детства знает.

Я перевел взгляд на богатырку.

— Тань, у тебя же любовь новая, зачем тебе в мозгах чужой человек?

— Она клятву дала, что когда мы с Олежкой ЭТИМ будем заняты, уходить станет! Вдобавок, это только на время похода.

Я вздохнул.

— Дело твое. Я бы не пустил.

— Ты забываешь, — вмешалась Пелагея, — что ни один черный волхв ведьму убить не посмеет, Танюша по любому жива останется. А у нее ведь сын, его она любит больше всех на свете.

— Невзор тебя рассмотрит в Татьяне?

— Рассмотрит, куда он денется. В нем силы больше, чем во всех вас вместе взятых. Это и его жизни касается, поэтому кудесник не налетит на вас ураганом, а сначала присмотрится — что за люди идут в твоей ватаге, какой силы и способностей.

— Тогда да, резон подселить тебя к Тане имеется.

— И вашему отряду лишний богатырь не в убыток. Мало ли как судьба завернет.

— Да у нас уже есть один…

— А будет два. Запас спину не трет. Деньги подойдут к концу — я придумаю чего-нибудь. Надобно бабе получку положить какую-нибудь, ей сына кормить — не по родне же его отдавать.

— Ладно, — окончательно решил я, — богатырка с нами идет, ты при ней. Сколько тебе здесь платили? — спросил я у золотой работницы, любимицы оборотня.

— Семь рублей этот гаденыш давал, на пристани в два раза больше получала.

— Больше десяти дать не могу, уж не взыщи. Выдадим тебе тридцать рублей, делись там с матерью как хочешь, и уйдем — дольше трех месяцев вся эта катавасия не продлится.

— Неужели так долго камень лететь будет? — спросила ведьма.

— Нет конечно. Но ведь надо еще будет назад дойти, если повезет, и не пришибут где-нибудь по дороге.

— Ты может быть поесть хочешь? — забеспокоилась обо мне богатырка, — сегодня гусей поджарили неплохо.

Золотая баба! Я ведь не Олег, а и за мной следит, чтобы голодным не остался.

— Я из гостей иду, наелся до отвала. Мы сегодня переезжаем в тот дом, где нас вчера Павлин-мавлин привечал.

— Само сорвалось, прости, — извинилась Татьяна.

— Больше так не зови, Павлин обижается. Олег тут остается, один в своей комнате, к лошадям поближе.

Глаза женщины подернулись поволокой в предчувствии массы новых неизведанных чудес при будущем общении с любимым.

— Трудности у нас с Богуславом из-за ведьмы Василисы — шныряет возле нас, явно убить хочет. Пелагея, помоги нам поймать ее.

Женщина подумала.

— Переезжать всей кучей будете?

— Разумеется.

— На толпу она не полезет, попытается вас с Богуславом по отдельности словить. Друг без друга сегодня никуда не выходите, при надобности посылайте младших. Василиса меня в обличье Оксаны прекрасно знает, близко не подсунется. А вот то, что я в Тане, для нее будет как гром среди ясного неба. Она увидит другую ведьму, но слишком поздно. Сегодня Танюша в вышибалах досиживает, а завтра и займемся.

— Хорошо. Только давай, чтобы и я в вас не путался, опознавательный знак какой-нибудь введем.

— Синяя ленточка на голове подойдет? Есть лента — перед тобой ведьма, нету — это Татьяна.

На том и порешили. На прощанье я спросил:

— Не знаешь кому в Киеве краденное барахло можно кучей сбыть?

— Вчера добыл?

— Ну да, у бандитов.

— Есть такой душевный человечек, скупщик краденого. Завтра сведу тебя с ним. Заодно и Василису половим. Много денег перекупщик не даст, но и обманывать не станет, побоится.

— То, что надо! До завтра?

— До завтра.

Пора начинать переезд. Матвей деловито и не задавая лишних вопросов сразу взялся складывать вещи, Богуслав уже был готов.

Зашел к протоиерею. Тот как раз рассказывал какое-то нравоучение Емеле. Я заинтересовался, присел тоже послушать.

— Пей воду из твоего водоема и текущую из твоего колодезя. Пусть они будут принадлежать тебе одному, а не чужим с тобою. Источник твой да будет благословен; и утешайся женою юности твоей, любезною ланью и прекрасною серною, любовью ее услаждайся постоянно. И для чего тебе, сын мой, увлекаться постороннею и обнимать груди чужой?

— А откуда это взято, святой отец? — поинтересовался я.

— Из Ветхого Завета, сын мой, поучения Экклезиаста.

Цитаты из Экклезиаста в моих веках встречались часто, но кто он и чем известен я никогда не знал. Мои попытки вникнуть в Ветхий Завет быстро закончились полным крахом из-за многочисленности героев и событий. Вызнаем у протоиерея.