Борис Попов - Неожиданность. Тетралогия [СИ]

— Подогнем! Положим его на бок и подогнем, — творчески развил идею бывший врач-совместитель «Скорой помощи», не раз переносивший к машине людей необычайной длины.

Христо усомнился.

— А вдруг он резко разогнется, да как пнет меня в живот? Мало не покажется, парень, похоже, крепкий!

— Ну давай я его покачу.

— Ты давай лучше своего друга-боярина до постоялого двора доведи, какой-то он сомнительный. А мне за риск доплатишь…

— Не надо ничего доплачивать! — вмешался Хрисанф. — Я покачу. Меня никаким пинком через пузо не достанешь!

Такого убытка Христо не ожидал. Сначала оторопел, потом начал хитрить.

— Как же ты по ночному городу один назад брести будешь? Самого того и гляди разбойники зарежут.

— Ты же на ночевку сегодня ко мне пойдешь?

— Ну да…

— А тебе, думаю, вся эта бандитская шатия-братия хорошо известна, вечно тут день и ночь ошиваешься.

Ламврокакис отвел хитрые глазенки.

— Да так, знаю кое-кого…

— Вот сам с ними и потолкуешь, — подытожил кулинар. — Денег я с собой не возьму, одет в простой хитон, невелика радость меня грабить.

— Если небольшая толпа будет, могу я их перебить, — внес свою лепту я, — неплохо обучен.

— Да у тебя и меча-то с собой нету! — поразился моей наглости Христо.

— Кинжалом буду действовать.

— Один?!

— Вдвоем, — отозвался уверенный голос Матвея, неожиданно вернувшегося в корчму с уже привычной саблей на боку и совершенно трезвого.

— Забыл чего-нибудь? — поинтересовался я.

— Пожелать тебе спокойной ночи! — захохотал ушкуйник. — Грузим поляка.

Мы погрузили парня на тележку, и пошли, прихватив с собой факел и мясо для собак. Тележку по очереди толкали то Хрисанф, то Христо, Матвей вслушивался и вглядывался — не подстерегает ли нас бандитская засада, я освещал дорогу, Славу мы с ушкуйником вдвоем вели под руки.

Завязалось продолжение беседы о наращивании числа посетителей в харчевне.

— И как прикажешь к купцам подкатываться? — все играл в лопуха Христо, — хватать за рукав да орать: побежали скорей жрать?

— А говорил, что ловок! — удивился я. — Не надо никого хватать и ничего орать. Первым делом погляди, чем стали заниматься приезжие. Если разгружать товар с судов, надо обождать — пусть люди неотложное сделают, потом подойдешь.

Свалят заботы на приказчика или уже разгрузятся и в город подадутся, подсунься, предложи за твой счет на радостях выпить.

— А какая у меня радость?

— Да любая! Сын родился, ты наследство получил, теща от вас выехала — выпить тебе не с кем, а один не любишь. У нас, на Руси, все очень любят выпить на дармовщинку.

— Да и у нас в Византии не откажутся!

— Если срочных дел у них нету и гости пошли с тобой, уверенно ведешь приплывших в корчму к Хрисанфу, а по дороге рассказываешь, что лучшее вино только там, еда — выше всяких похвал — повар самого Комнина кормил, и у него чистота, красота, продукты свежайшие. И цены — очень разумные, лишний нумий не запросит. Про родство не ври! Ни к чему это.

— А дальше что?

— Зашел в таверну, развалился на стуле и шуми:

Дайте мне лучшего вина и самой вкусной еды! Долго ждать не люблю!

Хрисанф, у тебя есть какое-нибудь простенькое, но очень вкусное кушанье?

— Как не быть! — отозвался повар, — враз эскалопов нажарю!

— Да чтобы народ зря не томить, выдай хорошего вина с легкой закусочкой, ну там винограда или слив подсунь, и иди спокойно жарь.

— А дальше?

— Дальше — больше. Христо пусть занимает народ расспросами об их житье-бытье, да купеческой лихости — мужчины больше всего любят своими подвигами хвастаться, а ты быстренько пожарь каждому посетителю по одному маленькому эскалопчику для разжигания аппетита, подай на стол, и спокойно жди основного заказа.

Вот выпили они по стаканчику, заели этой маковой росинкой, тут-то их голод с дороги и прошибет!

А Христо вдруг вспомнит про какие-то дела неотложные, сунет тебе монетку, спросит: достаточно? Ты кивнешь, и он убежит. А приезжие уже разгулялись, жрать охота неимоверно, начнут делать заказ. Вот тут и надо жестко разграничить: вот за это заплатил Христо, а дальше уж вам рассчитываться!

— Может не надо? — неуверенно спросил кулинар.

— Еще как надо! Купцы вечно без чести и достоинства в чужих городах дела ведут, ведь все равно никто не узнает. Смолчишь — обожрут кругом, а оплату на Христо перевесят. А вот если четкая договоренность будет, тут уж им деваться некуда.

— А вдруг уйдут?

— Да и пропади они пропадом! Платить, значит, не хотят, и не будут.

— А вино и эскалопы кто же оплатит?

— Если гости останутся у тебя, раскидаешь затраты по всему заказу, они и не заметят, ну а если вдруг все-таки уйдут — скатертью дорога, не обедняешь.

— Боязно как-то, убыток…

— Кто не рискует, тот не пьет мальвазии! И обязательно поставь у двери караульщика.

— Зачем?

— Нажрутся и убегут, пока ты возле плиты толчешься. Да еще чего-нибудь со стола прихватят. Вот это будет убыток!

— Да где ж его взять-то караульщика…

— Христо враз сыщет.

— Могу! — тут же подтвердил родственник всего человечества. — Есть тут один русский боец, очень дальняя моя родня, у меня на примете. Дорого не возьмет, а за порядком присмотрит.

Интересно, а среди африканских пигмеев нашел бы Христо себе родню?

— Слушай, а откуда у вас столько всего русского? — удивился я. — Вы же старинный греческий город, Русь от вас черте где, а куда ни глянь — вечно чего-нибудь русское подсовывается: то караульщик, то вы поголовно наш язык знаете.

— Сто лет назад ваш князь Владимир, который потом Русь крестил, вынудил наш город сдаться. С той поры россы здесь кишмя кишат. Отсюда и наше хорошее знание вашего языка.

А как половцы русское Тмутараканское княжество разорили, которое на востоке Таврики находилось, и тамошние города под себя подминать стали, ваш народ оттуда и побежал кто-куда. Евдоким, скажем, из Феодосии с семьей прибыл. Он у себя там в охранной дружине состоял, подраться горазд и на кулачках, и на сабельках.

— Детей у него пятеро? — неожиданно по нормальному спросил протрезвевший Богуслав.

— Да, — удивленно протянул Ламврокакис, — ты его что, знаешь?

— Знавал в прежние годы, — подтвердил боярин. — Хороший мужик: и непьющий, и боевой. Он в их дружине сотником служил. Этот и не струсит, и в заварушке насмерть биться будет. Мы с ним в Киеве раньше иногда встречались.

Да, подумалось мне, а в 21 веке в Севастополе, стоящем на развалинах былого Херсонеса, русских вообще подавляющее большинство.

— Ладно, — решился Хрисанф, — попробуем. Хватит мне перед супругой и ее матушкой стелиться, наплевать, что всего два месяца женат. Вот поют с утра до ночи: все продавай, иди поваром к богатым да знатным, хорошо заживем. Прав ты — переменить ухватку надо. Вина у меня запас изрядный, весь подвал разными его видами в свое время забил, и если дом продам, куда я его дену?