Борис Попов - Неожиданность. Тетралогия [СИ]

Интересно, что ж за напиток трактирщик утаивает от посетителей? Чего тут в Херсонесе нет в свободном доступе? О мальвазии я читал у классиков и не раз. Обычное доступное вино.

Спросил.

— Что ты! — поразился Хрисанф, — мальвазия дешевой не бывает! Те, от кого ты это слышал, рассказывали о паршивых подделках, неизвестно из чего сделанных. Какой-нибудь десятый отжим самого поганого жмыха. И давай, волоки на Русь, там все равно не поймут, хорошего-то вина и не видали сроду.

Приличная мальвазия делается из золотисто-желтых виноградинок сорта винограда с тем же названием. Растет только в горной местности на Крите. Из других сортов такого вина уже не получишь. Отбираются обычно лучшие ягоды. Бродить будет поставлен только первый отжим! Можно сделать и второй, и даже третий, но все это уже будет не то — дешевка она и есть дешевка.

Получается сладкое ликерное вино с необычайно приятным сладким вкусом и тонким, глубоким и выразительным запахом-букетом. Будто смешиваются запахи фиги, неведомых цветов и мандаринов.

Запахи, вроде бы обычные, но тут они приобретают новые красоты аромата. Правда, у вас на Руси не растет…, — тут Хрисанф задумался, а мне захотелось выкрикнуть: зато у нас рожь и лен хорошо растут!

— Не растут у вас фиги, и ты можешь не знать их запаха.

— Ни фига у нас не растет, — озвучил я свою мысль, — но фигу дают понюхать часто!

— Завозят, значит, — сделал ложный вывод трактирщик. — Но раз в десять — пятнадцать лет мальвазия дает урожай необычных ягод: они в полтора — два раза крупнее обычных, их сок более насыщенного цвета и вкуса.

Вот к этим виноградинам опытные виноградари никого не подпускают — все делают сами. Разом этот урожай не собирают, снимают с ветки по одной вызревшей ягодке в течение определенного времени.

Затем давят сок. Берут только первый отжим! Потом мастер лично следит за брожением. Дают настояться. В результате получается великолепнейшее вино — мальвазия люксус, которая стоит гораздо дороже обычной.

И вот она перед нами! — Хрисанф обвел наш столик широким взмахом руки. — Угощайтесь!

Мы со Славой взяли стаканы в руки и понюхали. Видимо опьяненный Богуслав уже успел потерять нюх, потому что оценил запах так:

— Не пахнет. Не чую. Буду пить.

После пары глотков он поставил бокал на стол и застыл, глядя в одну точку. Вот и все. Приехали. Пора тащить его в кровать. А я все нюхал и нюхал. Пахло приятно, но слабовато. Сориентироваться было затруднительно.

— Так ты и трезвый-то не учуешь, — вмешался в мое нюхачество трезвый Хрисанф. — Настоящие знатоки нюхают вино по-другому.

Он покрутил стаканчик в воздухе в горизонтальной плоскости и быстро понюхал. Удовлетворенно заметил:

— Совсем другое дело! — и пригубил напиток.

Я повторил раскрутку, понюхал. Получилось! Запах стал интенсивнее, гораздо насыщеннее. В новой гамме отчетливо проступили запахи лимона, абрикоса, ананаса, и даже наносило чем-то бананово-шоколадно-заманивающим.

Однако кабатчик-то чует что-то совсем другое!

— Хрисанф, но у меня какие-то совсем другие запахи… Может я неправильно нюхаю?

Средневековый сомелье рассмеялся.

— Так и должно быть. Мы с тобой понюхали вдвоем и учуяли два разных запаха, понюхает десять человек — будет десять разных мнений. Этим и отличается букет хорошего вина от запаха дешевых поделок. Здесь ошибиться невозможно — у каждого из нас свой жизненный опыт.

Теперь тебе для лучшего понимания букета и вкуса вина нужно не торопясь покатать его во рту, и только потом глотать.

Покатал, глотнул. Ммм! Букет запахов усилился и засиял новыми ароматами. Терпкий насыщенный вкус оставил приятное послевкусие. Вот теперь можно и посмаковать.

Мы сидели, выпивали и разговаривали.

Хрисанф в свою пору служил поваром в разных местах. Дома богатых людей виделись облегчением после заплеванных портовых харчевен, а когда его переманил к себе и увез в Константинополь один из родственников императора Алексея Комнина, жизнь там показалась кулинару просто раем.

Но гордый нрав и вспыльчивость не позволяли повару долго засидеться на одном месте, и, хотя знатный ромей платил ему очень щедро, Хрисанф в обход подающей кушанья прислуги ухитрился поругаться с всесильным императорским советником и вынужден был оставить службу. Несмотря на более чем заманчивые предложения знати о работе, он предпочел вернуться в Херсонес и купить здесь таверну вместе с домом.

Только и в торговый-то сезон дела шли так себе, а сейчас прямо волком выть охота — не идет народ, хоть тресни.

— Первый год ты здесь хозяйствуешь? — поинтересовался я.

— Да первый, будь он неладен! Продавать, наверное, эту корчму буду, место видать глухое. У нас в доме еще две пустующие комнаты стоят с отдельными входами, и от них тоже никакой пользы нету.

— Любое место раскрутки требует. Сразу много не заработаешь, приучать приезжих именно к тебе ходить надо. А первые годы активно заманивать купцов к себе придется.

— Низкими ценами, что ли их заманивать?

— Низкие цены это для матросов, да проезжей рвани всякой. Твоими золотыми руками другие кушанья стряпать нужно — вкусные, как во дворце и по разумной цене.

— Не поймут!

— Надо сразу объяснять это будущим посетителям.

— По улицам, что ли, мне бегать? — набычился Хрисанф.

— Для этого есть другие люди.

— Не знаю таких!

— Да он сегодня целый вечер перед глазами мелькал! Заняться ему явно нечем, тележку какую-то пустую катает, а язык подвешен очень хорошо, слова нанизывает уверенно.

— Христо, что ли? Немного он пока мне посетителей привел!

— Не так работает, навыка нет. В любом деле правильный подход важен. Вот он, кстати, и воротился, явно несолоно хлебавши.

Ламврокакис присел к нам с расстроенным лицом.

— Какие эти твои молодые жадюги! Я их довел до корчмы, где самое лучше пиво в городе подают, так они меня мало того, что медной монеткой не уважили, так даже пивком не угостили! А у самих денег здоровенный кошель!

— На чужой каравай рот не разевай! — пояснил я зарвавшемуся хапуге, — не все коту масленица! Иван эти деньги с бою взял, убил самого страшного нашего врага. Мы всей толпой не осилили, а он раз — и прибил.

— А что ж ты его отсюда-то вышиб?

— Не понравилось, как он дело повел.

— А ты нравный!

— Да еще и с поганым характером, — дополнил я объективную характеристику. — За это не ведись, тебя это не касается. Мы с Ваней близкие друзья, сегодня поругались, завтра помиримся. А вот к тебе серьезный разговор есть.

— Слушаю!

— Хлебни-ка пока винца вместо пивца для поддержания разговора.

Христо тут же протянул цепкую ручонку к заветному кувшинчику. Трактирщик напрягся.